Вашей светлости всепокорнейший слуга
Граф Румянцев-Задунайский
Письмо П. А. Румянцева Г. А. Потемкину о положении под Белградом и намерениях турок затруднить осаду Очакова9 мая 1788 г.
Я вас благодарю, батюшка князь, за кибитку, лошадку и прекрасный и богатый чепрак, и как дорогим знакам вашей милости и дружбы не могу поставить цены. Взятие Сабаша может и должно много способствовать к покорению Белграда, но, судя по времени и той отчаянности, с какой турки против их защищаются, или, лучше сказать, как кидаются, я очень боюсь, чтобы визирь, или та толпа, что против их назначена, не ускорила своим прибытием, и чтобы то не имело подобного события, что произошло под Дубицей, и чтобы они, и забрав все крепости, наконец не ослабели и не потерпели от идущей против их громады. Я полагаю все, что турки не сделают сначала и тотчас покушения на Крым, но будут уверительно тем стращать и между тем выглядывать, что вы будете делать, чтобы в свое время Очаков подкреплять или осаду его затруднять; и ежели наш флот не может взять над ними поверхности, то они вещественно нам мешать могут. Но не уйдет ничто из вашего вида и ничто не превозможет над тою лучшей готовностью и волею и жаром, с какими вы ваши дела обыкновенно ведете, и все пойдет по вашему хотению без малейшего сомнения и кончится с честью и славой.
Сего вам найискреннейше желает от всего сердца и души вам привязанный ваш всепокорнейший слуга
Граф Румянцев-Задунайский
P. S. Малые мои партии, что ходили за Днестр, пленили одного байрактара[106] и одного спага, бежавших из Хотина; не нашел на берегу нигде и следов неприятеля, который, я полагаю, удалился для сближения или соединения с большими кучами.
Письмо П. А. Румянцева тайному советнику графу А. А. Безбородко[107] о взаимоотношениях с австрийцами16 мая 1788 г.
Милостивый государь мой граф Александр Андреевич!
Из при сем следующей реляции вы увидите мои заботы в рассуждении неизвестности, и, сколько мне кажется, не лучшего соглашения дел с нашими союзниками. Чудно, что и они не лучше знают, как мы, где визирь или вообще турки поделись, исключая тех, кои свои хижины люто защищают. Принц Делинье[108] мне сказывал, что цесарь его о том спрашивает. Я не понимаю, что делается тогда, когда бы, казалось, одним мигом все кончено быть; и мне кажется, что, одни воюя, мы больше делали и больше ведали. Мое положение тем еще больше неприятное, что я не имею непосредственного дела, а завишу от иных и многих, и остается мне только желать, чтобы все сие желаемый и лучший конец получило. Не покидайте меня вы в сем положении, не весьма приятном, и будьте уверены об искренности чувств, почтении и усердии.
Вашего сиятельства всепреданнейший и всепослушнейший слуга
Граф Румянцев-Задунайский
ИЗ РЕЛЯЦИИ П. А. РУМЯНЦЕВА ЕКАТЕРИНЕ II О ПОДГОТОВКЕ К ПЕРЕПРАВЕ ЧЕРЕЗ ДНЕСТР
2 июня 1788 г., деревня Липовцы
Государыня всемилостивейшая!
В ожидании прибытия на Буг господина генерала-фельдмаршала и кавалера князя Григория Александровича Потемкина-Таврического, я пробыл здесь, работая в нужных распоряжениях, коих перемена планов моих непосредственных действий требовала и которые, как известно, по неравенству предметов встречают обыкновенно многие затруднения и препятствия; но, как уверительно, тоже крайние заботы помянутого господина генерала-фельдмаршала задержали в Елисаветграде, а 20-го прошедшего месяца капитан-паша с большим флотом к Очакову прибыл и он, отъезжая к месту собрания своих войск, требует моего скорого переходу через Днестр, считая то весьма нужным для разделения неприятельских сил, то я, не уважая на всю неизвестность, так в надежном доставлении пропитания войск, которое по недаче обывателями надобных подвод к подвозу провианта из дальних магазинов, и по неимению за Днестром того рода хлеба, становится главной статьей моих забот – как и о том, что у генерала-аншефа и кавалера графа Салтыкова происходит, касательно их с принцем Кобургом соединения и предприятий, и которые, с одной стороны, мне должны тоже главным правилом в моих движениях служить, приказал я генералам барону Эльмпту и Каменскому, чтобы под командой их обоих состоящие войска, по недостатку судов в Яруге и по лучшей, как мне кажется, удобности к переправе при Кишнице, Днестр переходили, и сначала 3-я, а за той и 4-я дивизия, с наблюдением всего того, что в моем ордере на сей случай предписано. 3-я дивизия – ее первой стан при Шуре, что на реке Кобальте, а 4-я – при Опошанах или при Радуленах, на дорогах, что идут вниз по Днестру и к Оргею и к Гече, взяли, и чтобы на сей конец к скорейшей еще переправе все перевозные суда от Яруги и иных выше Кишницы лежащих мест спущены и на наведение моста в потребном числе понтоны туда отправлены были; а 1-й дивизии или тому корпусу, которой я сам веду, идти к Могилеву и там наводить тоже мост, через которой без замедления и она переходить будет. Я послал уже двух нарочных к генералу графу Салтыкову и жду от него с часу на час отповедей, которые мне иметь тем нужнее надобно, что при ошибке в суждении о недостатках жизненных припасов в Хотине то предприятие может продлиться, и тем еще раз все мои приемлемые меры касательно содействий с другой армией и на закрытие Польши расстроить, для чего я и просил господина генерал-фельдмаршала и кавалера князя ПотемкинаТаврического о сообщении мне о его постах и разъездах, как далеко они чрез Тилигул простираться будут, и об усилении меня двумя или тремя донскими или иными казачьими полками…
Из письма П. А. Румянцева Г. А. потемкину о расположении войск и с просьбой о подкреплении13 июня 1788 г.
…Что до моих войск, то их большая часть уже на Днестре, и все ждали переходу графа Ивана Петровича [Салтыкова], который, по моему счету, теперь у Малиновец или же теперь только что приближается к оным. Жалуется он на горы, худые дороги и мосты, и я, уже не дожидаясь его перехода, приказал барону Эльмпту и Каменскому переходить при Сороке и потянуться на реку Кабальту и послать партии по дороге к Бендерам. О неприятеле ничего нового не слышно, а только все о хане сказывают, что он с несколькими тысячами татар и небольшим числом турок держится около Рябой Могилы и на обеих сторонах Прута, промышляя по-татарски, разоряя землю и убивая жителей. Мой арнаутский полковник, будучи в Яссах, предлагал господину Фабри его атаковать с тысячью арнаутами и вооруженными болгарами, прося его подкрепления, но он отказался, жалуясь, что, не имея более 5 тысяч, того поиска сделать не может, и что все то тогда будет делать, как мы придем. Ежели я не ошибаюсь, то не так страх, которой до крайности оказывается, как желание, чтобы распространиться во внутренней части Молдавии и Валахии, что наши союзники нас торопят на переход.
Соединение графа Ивана Петровича оправдает сию мою мысль тотчас; понеже, по сей цели, нет сомнения, чтобы принц ему не оставил всех забот около Хотина и не сыскал случая, по тем или иным видам, поспешать к Фабри и иным; в том случае я потеряю много, и все мои меры и еще раз до крайности расстроены будут, и я в большой трудности найдусь – и вам помогать, и пропитание отыскивать. В предварение сего я вас и просил о казаках, полагая, по слухам, что у вас их много и что вы несколько тысяч из однодворцев в то звание обратили, и которые, по их новости, не так к прямому делу, как к подобным употреблениям казались мне способны, тем более что здешние обыватели, не видя казаков, или побуждения, – или медлят, или вовсе отказываются на подание нам помощи в перевозке провианта, который, натурально, по переменным движениям и действиям, весьма часто перевезти нужда велит. Скажите мне, батюшка, что вы знаете о визире и союзных войсках и том, что в севере начинает оказываться и что во всех газетах прямо против нас определяется; и простите меня за сие любопытство, к которому мне ваша милость дает некоторое право; и будьте уверены, что ею я дорожу и что ничто не поколеблет ту привязанность, с коей я пока жив буду вашей светлости всепокорнейший слуга
Граф Румянцев-Задунайский
P. S. Барон Эльмпт сегодня переходит Днестр, а мой корпус уже в Могилеве и наводит мост, и я туда еду.
Из реляции П. А. Румянцева Екатерине II о положении на театре войны и о мерах, принимаемых ДЛЯУСКОРЕНИЯ перехода через Днестр15 июня 1788 г., польское местечко Красное
…Не имея подробного сведения об общественном плане с союзником вашего императорского величества и находя предприемлемые осады, как Очакова, так и Белграда, целыми армиями, при отверстии кампаний нечто необыкновенным, я могу легко ошибаться во всех моих гаданиях и буду непременно всегда держаться в моих непосредственных действиях, мне от другой армии вашего императорского величества и союзных войск подаваемых мер и правил. И я не смею уверительно утверждать, но мою мысль, без предложения мер, вашему императорскому величеству донести должен, что сим движением, по сей или левой стороне Прута и до Дуная вообще, союзников успокоить и бендерский гарнизон во внимании держать можно; но те силы, кои уже к действиям с одной стороны по Черному морю, а с другой против императора определены, без особливых перемен в действиях последнего, отвлечь никакого способа не предвидится; тем более что во всем сем краю ничего завистного нет, а крепости в нем уверительно от всякого удара ручного достаточно обеспечены.
