Красный камень Айерс-Рок
Четыре километра до трассы нам пришлось пройти пешком. Утром все туристы ехали только в одну сторону – в каньон. Одна из встречных машин остановилась. Как оказалось, в ней была семейная чета литовцев.
– Вы что, русские? – в который уже раз нас вычислили по нашим футболкам с эмблемами «Школы автостопа».
– Русские, – подтвердил я, недоумевая, зачем они остановились.
– Если бы мы встретили вас после обеда, то обязательно бы подвезли, – эта фраза только усилила мое недоумение. Ну, какая разница, утро сейчас или вечер? Едут-то ведь в противоположном направлении!!!
Когда мы вышли на шоссе, машин заметно не прибавилось. Все сворачивали к каньону, а идущих в нашу сторону почти не было. Километров десять нас подвезла Лавиния – маорийка из Новой Зеландии. Потом мы надолго застряли. Правда, не на одном месте. Стоять там долго нельзя – тут же неизвестно откуда берущиеся мухи покрывают ровным слоем не только рюкзаки и одежду, но и все открытые части тела. Отмахнуться от них невозможно. Пока машешь руками и идешь, мух вроде и не видно. Но стоит остановиться, как они сразу же тут как тут.
На дороге опять появилась машина с парочкой уже знакомых литовцев. Время было послеобеденное, да и ехали они в попутном направлении – в Улуру. И на этот раз (как и обещали утром!) они остановились.
Гигантский камень Айерс-Рок в 1873 г. открыл путешественник Вильям Кристи Гус. Он назвал его в честь тогдашнего госсекретаря Южной Австралии сэра Генри Айерса. До середины прошлого века этот огромный монолит был доступен только для самых настойчивых и отважных исследователей австралийской глубинки. В 1960-х гг. с ростом индустрии туризма сюда ежегодно стало приезжать до 10 тысяч человек. Сегодня столько бывает каждые десять дней. Для этих толп туристов построили аэропорт, а в 20 километрах от знаменитого камня – шикарный курорт.
В 1983 г. Айерс-Рок (по-аборигенски – Улуру), который тогда принадлежал государству, решили вернуть в собственность аборигенов. Проблема была в том, что аборигены испокон веков не имели никакой собственности, а уж тем более собственности на землю. Они все были кочевники и свободно переходили с места на место. Как раз в то время в районе Айерс-Рока проходило племя питьянть-яра, ему этот камень 26 октября 1985 г. и «вернули». Но только для того, чтобы сразу же взять в аренду на 99 лет за ежегодную плату в 75 000 долларов плюс 20 % от каждого входного билета.
При въезде в Национальный парк Улуру-Ката-Тьюта с каждого посетителя собирают по 16,5 доллара (раньше было 15, из которых 3 доллара аборигенам «на чай» (вернее, на пиво), а в 2000 г. добавили еще 10 % GST – это уже «на чай» правительственным чиновникам в Канберре).
По моему журналистскому удостоверению аборигены-охранники нас не пропустили. Пришлось расстаться с литовцами. Обойдя вокруг поста (колючей проволоки или даже простого забора там нет, контролируется только трасса), мы поймали другую попутку и вскоре уже были на смотровой площадке. Туда тысячи туристов с фото– и видеокамерами стекаются с единственной целью – запечатлеть камень Айерс-Рок именно в тот момент, когда он освещается заходящими лучами солнца и становится еще краснее, чем обычно. Эти фотографии я видел уже несчетное количество раз: на открытках, плакатах, сувенирах, туристических брошюрах, майках, полотенцах, скатертях, пепельницах, кружках, значках… Это, без сомнения, самая «раскрученная» австралийская достопримечательность.
Айерс-Рок возвышается над окружающей его пустыней на высоту 348 метров. Но, как у айсберга в океане, его видимая часть значительно меньше скрытой, которая, по данным геологов, уходит в толщу земли почти на шесть километров. Каждая складка на Улуру имеет свою мифическую интерпретацию. Аборигены видят здесь: двух гигантских змей, добрую и злую, скрестившихся в предсмертной схватке; мозг человека, высеченный на одной из боковин камня; слезы красавицы в виде водопада, низвергающегося в хрустальное озеро у подножия, и другие мистические картины.
Многие туристы (аборигены называют их «минга» – муравьи) норовят обязательно вскарабкаться на самый верх. Этот подъем нельзя сравнить с покорением Эвереста по трудности – довольно гладкий камень, меньше 350 метров высотой. На вершину ведет утоптанная тропинка, в самых опасных местах огороженная цепью. Но по количеству «альпинистов», погибших при покорении этого камня – от падений, сердечных приступов и солнечных ударов, – он может потягаться с каким-нибудь гималайским восьмитысячником. Аборигены считают камень «пупом земли» и борются за то, чтобы вообще запретить на него подниматься всем, кому ни попадя. Такой повод у них появился как раз во время нашего визита: умер один из местных вождей, и вход наверх закрыли в знак траура.
От Айерс-Рок до курорта Улуру мы возвращались с работником национального парка.
– Обломки священного для аборигенов камня запрещается вывозить за границу. Однако туристов это не останавливает. И ежегодно десятки, а возможно, и сотни килограммов камней разлетаются по всему свету. Но, как говорят, счастья они своим владельцам не приносят. Мы регулярно получаем посылки с обломками, присланные туристами. В письмах они каются в своем грехе и жалуются на те несчастья, которые свалились на их голову. Проблема в том, что обломки нельзя вернуть на их законное место. В соответствии с австралийским законом о запрете на ввоз камней и почвы они должны быть уничтожены.
Вечером мы успели посмотреть только Айерс-Рок. Но в 50 километрах от него есть целая группа из 36 больших камней высотой до 550 метров – камни Ольги или Ката Тьюта (Kata Tjuta – много голов). Этот каменный массив, названный по имени русской жены первооткрывателя этих мест, напоминает гигантского красного питона. Забравшись на вершину холма, на котором находится смотровая площадка, я разглядел эти камни через видеокамеру с двадцатикратным увеличением. А тащиться по пустыне только для того, чтобы к ним прикоснуться, желания не было.
Давид и Элизабет Салтер – врач-кардиолог с женой – вырвались в короткий отпуск. До Алис-Спрингса они прилетели на самолете, а там взяли в аренду камперван. Они приняли нас как своих гостей, тут же стали угощать всем, что у них было с собой. Потом пригласили и позавтракать. Заехали в придорожное кафе «Эрлунд». В роадхаусе рядом с кафе сделали галерею аборигенских художников. Только здесь, на территории резервации, покупая произведения примитивного искусства, можно надеяться на то, что не всучат подделку. Очень уж это прибыльный бизнес. Миллионы туристов требуют «настоящих» аборигенских сувениров. А где же найти на всех аборигенов-художников? Помню, нам однажды тоже предлагали подработать раскрашиванием «настоящих» бумерангов (заплатить обещали по 5$ за штуку!).
После двухдневных блужданий по окрестностям Алис-Спрингса мы вернулись на Стюарт-хайвэй. Давид и Элизабет высадили нас у роадхауса и напоследок пригласили к себе в гости в Брисбене.
В туалете возле заправки я обнаружил розетку и поставил там на зарядку аккумуляторы. К сожалению, заряжать их можно только через камеру. Поэтому мне пришлось почти два часа крутиться неподалеку. По-моему, у работников заправки уже стали возникать подозрения насчет моей «ориентации».
Была всего лишь середина дня. Мы были на стратегическом шоссе, соединяющем север страны с югом, столицу Северной территории со столицей Южной Австралии. Машины периодически на дороге появлялись. Но автостоп как-то не заладился. Поэтому пришлось ночевать там же, буквально в двадцати метрах от развилки. На следующее утро вернулись назад. И опять же застряли часа на три.
За рулем «Форда» сидела итальянка, а рядом – ее бойфренд Джон из Йоркшира.
– Мы прекрасно живем вместе уже восемь лет, а если бы женились, наверное, давно развелись. Я – художник, хотя специального образования нет, но талант к живописи врожденный. В Англии, к сожалению, нас, художников, не ценят. Бывает, кто-нибудь из друзей попросит меня нарисовать ему картину или вывеску в магазине, а в качестве оплаты предлагает напоить пивом. Это меня возмущает. Ну, действительно, если ты попросишь механика покопаться в моторе твоей машины, тебе же не придет в голову расплачиваться с ним выпивкой. Все понимают, что за работу нужно платить. А ведь труд художника – тоже работа! Если я трачу на написание картины два дня, то и платить мне нужно как за два дня работы! Но этого никто у нас в Англии не понимает. Лаура зарабатывает на жизнь нанесением татуировок. Прежде чем наносить татуировку на тело, нужно ее придумать и нарисовать. Но за эти рисунки никто платить не хочет! А за татуировку платят. Вот мы и работаем на пару: я придумываю картинку, а она ее наносит. Полученные деньги мы делим пополам. Но их мало, поэтому снимать квартиру мы не можем и живем в сквоте и за восемь лет не потратили на жилье ни одного пенни: и аренда, и вода, и даже электричество у нас – бесплатно. Поначалу мы и питались бесплатно, воруя продукты в супермаркетах. Но после того как меня пару раз поймали и пригрозили в следующий раз посадить, я это дело бросил. Хотя к воровству быстро привыкаешь и потом жить без него не можешь – это своеобразная наркомания.
