А в это время находившиеся здесь же в поезде чекисты внимательно следили за каждым жестом Ясинской, незаметно фиксировали на кинопленку все ее действия. Молодая проводница тоже давно уже поняла, с какой туристкой она имеет дело, и, убирая в вагоне, незаметно, но бдительно следила за Дарьей.
В «Интуристе» женщина с родинкой на щеке попросила гида провести ее на улицу Зеленую.
— Я не знаю, придется ли мне еще увидеть место, где я родилась. Не откажите, будьте добры!
И гид согласился. Долго стояла возле трехэтажного дома, где когда-то играла с детьми, гладила рукой железную скамейку около кустов сирени. А теперь чужие дети бегают на родном дворе, играют большим разноцветным мячом. На глазах у Ясинской привились слезы…
Вместе с туристской группой Дарья восхищалась красотой Стрыйского парка, где на озере между ивами плавали белые и черные лебеди, радовалась прекрасным цветникам, тихим аллеям. Вместе с гидом подошли к памятнику Килинскому.
— Когда я была маленькой, мы с отцом любили это место. Давайте присядем, — предложила коллегам.
И пока гид рассказывала о сапожнике, который стал руководителем народного восстания, к группе подошли женщины, гулявшие с детьми, ближе подвезли детские коляски. Слушали гида… Подошел фотограф и предложил сделать на память любительские снимки.
Дарья засмеялась:
— У меня отличный аппарат, и я сама в состоянии фотографировать. Но здесь мало света. Ничего не получится. — Быстро взглянула на часы. Восемь. И тотчас к собравшимся медленно подошел пожилой человек с высоко поднятой седой головой. Гид уже окончила рассказ, а он невозмутимо стоял и о чем-то думал. И Дарья сразу же узнала… Дрогнуло сердце. Это был он, Профессор. Молча обменялись взглядами, и он ушел… А туристы, побродив по аллеям парка, зашли в летний ресторан. Теперь Дарья Ясинская окончательно убедилась, что родилась под счастливой звездой. Ведь основная цель ее поездки почти осуществилась.
На следующий день они встретились в Музее украинского искусства. В обычный день посетителей здесь мало. Ходила, рассматривала великолепные полотна. Вот портрет Новакивского. Можно постоять, подумать.
— Правда, старые художники умели передавать человеческий характер? — к Дарье приблизился Профессор. — Я когда-то знал его. Замечательный мастер. А Манастырский! Посмотрите на лицо этого человека со свечкой.
Дарья оглянулась. Поблизости никого не было.
— Провод рекомендует… — сказала приглушенным голосом. — Нужны документы, карты, схемы… Люди, главное молодежь. Размещение ракетных установок… запасы продовольствия… Система водоснабжения города…
— Они должны понять, что люди теперь совсем другие. Нельзя смотреть на Украину, на Галицию с позиций сорок четвертого. Молодежь не понимает старых лозунгов. Она нас избегает. Кое-что подготовили. Завтра в Природоведческом музее передам…
Разошлись, не попрощавшись. Ясинская зашла в комнату научных работников музея и попросила рассказать ей об украинских иконописцах XV–XVI веков, выразила желание приобрести репродукции некоторых картин.
Внимательно слушала сероглазого искусствоведа, а уходя, горячо поблагодарила его.
На проспекте Т. Г. Шевченко зашла в кабину телефона-автомата.
— Квартира Левицких? Володя дома? А где же он? А когда вернется из Одессы? Что передать? Скажите, что звонила его однокурсница Надя. Я проездом во Львове и хотела его увидеть. Извините.
И, хотя ничего не случилось, долго не могла успокоиться.
— Нет, нет, это не мог быть разведчик. Ведь я видела его удостоверение. И номер телефона настоящий. Ответила Володина мама. И произношение у нее точно такое, как у сына. Я же просила его вместе ехать во Львов… Если бы была «подставка», не отказал бы… Вероятно, сдают нервы. Хорошо им там давать указания, вот сами попробовали бы! Оттого и волнуюсь, что за мной никто не следит. А если проверить? Она остановила такси, громко сказала:
— В Винники!
Дорогой оглядывалась, не едет ли следом за ней какая-нибудь машина, а когда убедилась, что на нее никто не обращает внимания, начала осматривать окрестности.
Это немного успокоило.
Вскоре она снова вернулась во Львов. Рассчиталась около автобусной остановки, зашла в универмаг на углу улицы Народной гвардии имени И. Франко, бывшей Трибунальской, купила дешевый платочек. Здесь тоже ничего подозрительного не заметила.
А вот и тихий Природоведческий музей.
Не знала, что такие богатства есть на Львовщине!
Но где же Профессор? Получить бы все скорее да передать на хранение с какими-нибудь сувенирами супружеской чете Горбачей. Так советовал Голджерс. Их, конечно, никто проверять не будет, потому что они — дряхлые старики. Выехали в Америку еще до первой мировой войны. Теперь приехали как туристы «домой», будто их тут ждали.
Ясинская начала кусать губы, хотя понимала, что это злость заставляет ее так думать о стариках, доверчиво согласившихся сохранять ее сумку с сувенирами, в которой были запрятаны непроявленные пленки. А вот и Профессор. В руках у него что-то завернутое в газету. Подождав, пока все вышли, быстро подошел к стенду, развернул. Небольшой зеленый томик. Положил его на стул и сразу же исчез в другом зале. Дарья быстро схватила книгу и бросила ее в портфель, оглянулась…
Еще около часа ходила по залам. Наконец, беспокойство улеглось, и она уже с интересом рассматривала бабочек, рыбешек, гербарии. Даже начала записывать названия неизвестных ей растений и животных в блокнот.
Вышла. Не спеша добралась до стоянки такси.
— В «Интурист» прошу. Здесь недалеко, но меня друзья ждут… Спешу…
Машина завернула за угол, потом еще за один, потом еще…
— Подождите! Мне же в «Интурист». Куда вы меня везете?
— Не беспокойтесь, гражданочка, — весело ответил шофер. — Видите знаки? Я не имею права их нарушать! Сейчас будете на месте. Там ремонтируют водопровод и перекрыли дорогу. Приходится объезжать.
Дарья немного успокоилась.
— А что, у вас часто ремонтируют водопровод?
— Нет, только там, где старые трубы. Прокладывают новые, — ответил шофер безразлично.
Но неожиданно машина остановилась. Еще секунда — и в такси около Дарьи оказались мужчина и женщина. Женщина вежливо попросила:
— Прошу не волноваться. Мы работники госбезопасности, хотим вами поговорить, кое в чем разобраться.
Дарья содрогнулась, лицо ее перекосилось. Хотела ответить, но ее снова успокоили:
— Уже подъезжаем.
Открылись ворота, а потом дверцы машины.
— Просим. Наверх. Вас уже ждут. Портфель держите в руках. Отдадите, когда попросят…
САМОУБИЙСТВО ПРЕДОТВРАЩЕНО
В кабинете только двое. Спокойный, немного усталый полковник и Дарья Ясинская, у которой от волнения лицо покрылось красными пятнами. Долго молчат.
Иван Иванович Чубенко внимательно изучает написанные мелким почерком слова на папиросной бумаге.
— Вот видите — обращение к руководителям провода. Профессор хочет денег. А вот — информация о военных объектах, об экономическом положении, в частности данные о Львове. Схемы, условия связи… Эти документы дорого стоят. Вы бы, конечно, получили большую сумму, если бы перевезли их за границу.
— Я ничего не знаю. Меня привезли к вам без оснований. Я подданная другого государства, и вы не имеете права меня задерживать.
— Но у подданной другого государства в корешке книги обнаружены документы, которые свидетельствуют о шпионско-разведывательной деятельности.
— Эту книгу мне подарил незнакомый мужчина…
— Так просто подарил?
— Я думала — добрый человек. Вы же сами видите, я интересуюсь флорой Львовщины, записываю названия растений.
— Но в корешке книги обнаружены эти документы.
— Они не мои. Я ничего не знала.
— Какой он на вид, тот мужчина?
— Молодой, чернявый, в сером костюме. Назвался Владимиром.
— Это тот, с которым вы познакомились в Одессе?
— А откуда вы знаете?
— Мы знаем и то, что вы фотографировали военные объекты. Вот заявление проводницы. Она так и пишет: «Туристка из шестого купе фотографировала воинские части, оборонные объекты». Что вы можете на это ответить?
— Мне известно, что в моем фотоаппарате пленка без военных объектов.
— Мы ждем от вас правдивых объяснений…
— Я говорю правду…
Полковник снял трубку:
— Прошу лейтенанта Загайного зайти ко мне…
Через минуту Владимир открыл дверь. В том же костюме, в котором он был в Одессе, подтянутый, спокойный…
— Володя, скажи им, — вскочила Дарья.
Но Владимир отрапортовал:
— Товарищ полковник, лейтенант Загайный по вашему вызову прибыл.
— Садитесь, Владимир Емельянович! Будете записывать показания госпожи Ясинской.
