Завершим эти примеры замечанием о событиях, которые предшествовали и были одновременными с форсированием Дуная перед битвой под Ваграмом. Меры, принятые к тому, чтобы прийти к специальному пункту острова Лобау, корпуса вице-короля Италии Богарне из Венгрии, Мармона из Штирии, Бернадота из Линца, конечно, менее выдающиеся, чем известный императорский декрет из тридцати одной статьи. План Наполеона регулировал детали переправы и построения в боевой порядок войск у Грос-Энцерсдорфа, в присутствии ста сорока тысяч австрийцев с пятьюстами орудиями (на самом деле 110 тысяч и 452 орудия против 170 тысяч и 584 орудий у Наполеона. – Ред.), так, будто эта операция была военным праздником. Все французские войска были собраны на острове Лобау вечером 4 июля; три моста были сразу же переброшены через рукав Дуная в сто пятьдесят ярдов шириной, в очень темную ночь и в проливной дождь; сто пятьдесят тысяч человек (170 тысяч. – Ред.) перешли по мостам в присутствии грозного противника и выдвинулись до наступления полудня на равнину, за три мили до мостов; все это выполнялось за меньшее время, чем считалось необходимым, если бы это был простой маневр по инструкции и повторенный несколько раз. Это верно, что противник решил не оказывать серьезного противодействия переправе, но Наполеон не знал этого факта, и достоинства его диспозиций вовсе от этого не умаляются.
Однако довольно странно, что начальник штаба, хотя и сделал десять копий известного приказа, не обратил внимания на то, что по ошибке мост в центре был предназначен для Даву, который был на правом фланге, в то время как мост справа предназначался Удино, который был в центре. Каждый их этих двух корпусов переправился ночью, и, если бы не здравый смысл солдат и офицеров, результатом могла бы стать ужасная сцена неразберихи. Благодаря бездействию противника армия избежала какого-либо беспорядка, за исключением замешательства, возникшего в нескольких отрядах, следовавших за корпусом, к которому они не принадлежали. Наиболее примечательная черта всего дела обнаруживается в том факте, что после такого промаха Бертье еще и получил титул «князь Ваграмский».
Ошибка, несомненно, исходила от Наполеона, когда он диктовал свой приказ, но о чем думал начальник штаба, который сделал десять копий приказа и чьей обязанностью было контролировать боевой порядок войск?
Еще один не менее необычный пример важности хорошей логистики был дан в битве под Лейпцигом. В ходе этого сражения с узким проходом в тылу армии как у Лейпцига, так и среди низменной местности, изрезанной мелкими речками и покрытой участками леса и садами, было чрезвычайно важно иметь некоторое количество небольших мостов, чтобы подготовить берега к легкому к ним подходу и наблюдать за дорогами. Эти предосторожности не предотвратили бы потери в решающем сражении, но они спасли бы жизнь значительного числа солдат, а также орудия и повозки, которые были брошены в сумятице и из-за отсутствия дорог для отступления. Непредвиденный подрыв моста через реку Вайсе-Эльстер у Линденау был также результатом непростительной беспечности со стороны штабного корпуса, который фактически существовал только в названии, благодаря способу руководства им со стороны Бертье. Нам также следует признать, что Наполеон, который был хорошо знаком с методами логистики в наступательной кампании, в то время никогда всерьез не думал о том, какими будут надлежащие предосторожности в случае поражения. А при личном присутствии императора никому и в голову не приходило что-либо организовывать на будущее, если на то нет его указания.
Чтобы завершить то, что я предлагал, когда приступал к этому параграфу, мне представляется необходимым добавить несколько замечаний, касающихся рекогносцировки. Она бывает двух видов: первый вид целиком связан с топографией и статистикой, и ее целью является получение знаний о местности, ее рельефе, ее дорогах, теснинах, мостах и т. п., а также сведения о ее всевозможных ресурсах и богатствах. В настоящее время, когда человечество настолько продвинулось в знании географии, топографии и статистики, эта рекогносцировка не так необходима, как прежде. Но она все еще очень полезна, и невозможно, чтобы статистика любой страны была настолько точной, чтобы можно было обойтись без рекогносцировки. Есть много превосходных пособий, касающихся искусства проведения таких рекогносцировок, и я должен обратить на них внимание своих читателей.
Приказы на рекогносцировку другого типа отдаются, когда необходимо собрать информацию о передвижениях противника. Она осуществляется отрядами большей или меньшей численности. Если противник привел войска в боевой порядок, главнокомандующий или начальники штабов проводят рекогносцировку; если он только на марше, целая кавалерийская дивизия может быть брошена, чтобы прорваться через заслон неприятельских постов.
Параграф XLII
О разведке и других способах получения точной информации о передвижениях противника
Одним из вернейших способов проведения хороших операций в войне является тот, который предусматривает, что приказ на движение войск отдается только после получения достоверной информации о действиях противника. Действительно, как может кто-либо сказать, что ему лично делать, если он в неведении о том, что делает его противник? Поскольку получить эту информацию, безусловно, является делом величайшей важности, то это и в высшей степени трудное, если не сказать невозможное дело; и в этом одна из главным причин огромной разницы между теорией и практикой войны.
Из этой причины вытекают ошибки тех генералов, которые просто являются обученными людьми, но без природного таланта к ведению войны. Они не обладают практическим глазомером, который приобретается большим опытом военных действий. Для схоласта совсем не трудно составить план обхода с фланга или создания угрозы линии коммуникаций противника на карте, где он может управлять позициями обеих сторон так, как ему нужно, но когда ему противостоит искусный, активный и предприимчивый противник, движения которого совершенно непостижимы, то тут и начинаются трудности. И мы видим, как обычный генерал, не отличающийся природным талантом, проявляет беспомощность.
Я наблюдал за свою долгую жизнь так много свидетельств этой истины, что, если бы я подверг тестированию конкретного генерала, я бы выразил гораздо более высокое уважение человеку, который может выработать верные выводы в отношении передвижений противника, чем тому, который может представить грандиозные теоретические выкладки. Подобные вещи легко понять, когда они однажды наглядно продемонстрированы на практике.
Есть четыре способа получения информации об операциях противника. Первый – это хорошо организованная система шпионажа; второй состоит в рекогносцировке, проводимой опытными офицерами и легкими отрядами; третий – в допросе военнопленных; четвертый – в том, чтобы строить гипотезы и версии. На последнем из них я остановлюсь поподробнее. Есть также и пятый способ, состоящий в подаче сигналов. Хотя он используется, скорее чтобы указать присутствие противника, чем для того, чтобы прийти к заключению в отношении его планов, он может быть отнесен к той же категории, что и другие способы.
Шпионы дают возможность генералу узнать более точно, чем с помощью любого другого средства, о том, что происходит в лагерях противника, потому что, как бы хорошо ни была организована рекогносцировка, она не может дать какой-либо информации за линией авангарда. Я не хочу сказать, что к ним не стоит обращаться, потому что мы должны использовать все средства для добычи информации, но я говорю, что их результаты незначительны и на них нельзя полагаться. Донесения пленных часто полезны, но в целом им доверять опасно. Опытный начальник штаба всегда будет способен отобрать умных офицеров, которые могут так сформулировать свои вопросы, чтобы извлечь важную информацию от пленных и дезертиров.
Партизаны, которых посылают для беспокоящих действий вокруг операционных направлений противника, несомненно, могут что-либо узнать о его передвижениях, но почти невозможно поддерживать с ними связь и получать информацию, которой они обладают. Экстенсивная система шпионажа в целом будет успешной, однако шпиону трудно проникнуть в кабинет генерала и узнать секретные планы, которые тот может составлять. Поэтому ему лучше ограничиться информацией о том, что он видит собственными глазами или слышит от надежных лиц. Даже если генерал получает от своих шпионов информацию о передвижениях противника, он все-таки ничего не знает ни о тех из них, которые уже происходили, ни о том, что противник собирается в конечном счете попытаться предпринять. Предположим, например, что военачальник знает, что такой-то корпус противника проследовал через Йену в направлении Веймара и что еще один корпус прошел через Геру в направлении Наумбурга. Он все-таки должен задаться вопросом: куда они идут и в каком предприятии участвуют? Подобные вещи не под силу узнать даже самому опытному шпиону.
