Однако происшедший в следующем месяце инцидент с «Альтмарком» заставил испанцев менее охотно идти на риск, а немецкие архивы показывают, что немецкий военно-морской атташе докладывал, что испанцы вряд ли «допустят использование Понтеведра и Ароса в качестве заправочных пунктов». В апреле тот же атташе доложил представителю немецкого штаба руководства войной на море, что если тайна операций по снабжению откроется, то испанцы, вероятно, перестанут смотреть на такие операции сквозь пальцы.
Тем не менее немцы провели соответствующие подготовительные мероприятия. Например, в феврале 1940 года на судах «Брейк» и «Нордатлантик» в Виго было 100 тонн смазочного масла; 270 тонн топлива и продуктов для двух немецких подводных лодок находилось в Корунье; 800 тонн топлива, четыре тонны смазочного масла и продукты для одной немецкой подводной лодки — в Эль-Ферроле.
В письме, посланном военно-морскому атташе немецким штабом руководства войной на море 6 июня 1940 года, детально описываются приготовления, сделанные для дозаправки немецких подводных лодок с немецких торговых судов в ночное время, и содержится указание о том, что это должно быть сделано без сотрудничества с Испанией. «В любом случае дозаправка должна производиться в гавани у борта торгового судна в ночное время таким образом, чтобы была гарантирована скрытность подхода и отхода подводной лодки (под водой, если это необходимо)».
В действительности немцы всегда настаивали лишь на том, чтобы Испания попустительствовала их действиям. Тем не менее иногда они наталкивались на сопротивление отдельных испанцев, которые делали это самостоятельно или под воздействием английских агентов.
В ноябре 1939 года немцы запланировали операцию по снабжению подводной лодки с торгового судна «Лэндро», но были вынуждены отменить ее, потому что в последний момент испанский капитан отказался что-либо делать из-за угрозы мятежа своей команды. Неприятности с командой имели место также на парусном судне, которое было куплено немецкими агентами и отведено в Пуэрто-де-Санта-Мария для реконструкции. Оборудованное тремя цистернами, емкостью по семь тонн каждая, судно должно было принять топливо в Сеуте и затем отправиться в устье реки Гвадалквивир, где под предлогом строительства лодок для рыболовов была оборудована небольшая плавбаза. Здесь судно подлежало дооборудованию еще тремя или четырьмя цистернами, что довело бы его общую емкость до 40–50 тонн, и оно могло бы быть полезным для обеспечения нужд подводных лодок. Любопытным фактом, подтверждающим неподготовленность Гитлера к войне с Англией в 1939 году, явилось то, что многие немецкие торговые суда оказались в начале войны в нейтральных портах. В марте 1940 года, когда английская блокада обрела реальную силу, 222 судна общим водоизмещением 1 100 000 тонн находились в портах Европы, Китая и Японии, Восточной и Западной Африки, а также в Индийском океане. По мере того как потери союзников в судах возрастали, а нужда в них в Германии росла, эти суда становились все более и более ценными то ли в качестве призов для союзников, то ли в качестве потенциальных блокадопрорывателей (или актива, предназначаемого для продажи) для стран оси. В одной только Испании находилось 55 судов общим водоизмещением 219 500 тонн, часть из них — танкеры, которые Черчилль, тогда первый лорд адмиралтейства, мечтал захватить любыми средствами. Много энергии и бумаги было затрачено в комнате 39 на то, чтобы завладеть этими; судами на законном основании, не сделав при этом денежного подарка немцам.
В сентябре 1939 года к Годфри прибыл с визитом Дон Жуан Марч — банкир и промышленник, который сделал большое состояние, начав с малого, и был одним из богатейших людей, если не самым богатым, в Испании. Он заявил начальнику разведывательного управления ВМС, что помогал английской морской разведке в 1914–1918 годах и что надеется быть более полезным и теперь. Он объяснил, что поступает так потому, что восхищается английскими институтами и взглядами и не видит хорошего будущего ни для себя, ни для своей страны в случае, если Германия выиграет войну. Эта встреча положила начало ценному сотрудничеству Марча с Уайтхоллом, длившемуся на протяжении военных лет. Он был заинтересован в делах, связанных с нефтью и судоходством, и поэтому часто помогал посольству как посредством передачи ценной информации, так и своим влиянием на испанцев с целью убеждения их в том, что победа Англии совпадает с интересами их страны.
Теперь мы подходим, вероятно, к наиболее важной операции разведывательного управления ВМС в Испании, которая привела комнату 39 к временному союзу с новым управлением специальных операций.
Заманчиво добавить еще одно к тысяче «если», рассмотренных историками, задавшись вопросом: что произошло бы с планом операции «Торч» (высадка союзников в Северной Африке в ноябре 1942 года, явившаяся первым шагом на пути возвращения в Европу), если бы весной того же года части «коммандос» Маунтбэттена были использованы для уничтожения немецких и испанских наблюдательных постов в Гибралтарском проливе. Расположение этих постов было известно. Но не послужило бы нападение на них предлогом для вторжения Германии в Испанию и захвата ею воздушных и морских баз, которые она смогла бы использовать для действий в Атлантике и Средиземном море? Если так, то повлекло ли бы это за собой ответное вторжение англичан и американцев в Португалию и на острова Атлантики? Почти наверняка.
Сколько времени вынашивался этот гибралтарский план? После падения Франции деятельность немецкой агентуры в районе Гибралтара носила эпизодический характер, но в 1941 году усилия агентов стали более интенсивными: лишь в марте 1942 года на основе многочисленных донесений своих агентов и других источников комната 39 оказалась в состоянии представить подробную схему организации немецких наблюдательных постов на обеих сторонах Гибралтарского пролива и на острове Альборан, с которого поддерживалась прямая радиосвязь с Парижем и Берлином через Мадрид. Используя преимущественно ночное время суток и различные вводящие в заблуждение тактические приемы, англичане сохраняли в Гибралтаре сильные позиции в борьбе двух разведок, в которой участвовал сам Вильгельм Канарис (глава немецкой военной разведки). Немцы начали работы по созданию двух постов — одного на территории Испании (западнее залива Гибралтар), другого напротив (на побережье Африки), — с которых предполагалось использовать комбинацию инфракрасной и радиолокационной аппаратуры.
Адмиралтейство обсудило множество возможных вариантов использования противником этих постов. Но для принятия решения требовалась более подробная информация. Поэтому пришли к выводу о необходимости послать научного сотрудника с задачей более детального изучения постов и фотографирования их. Однако это нужно было обставить так, чтобы противник не мог догадаться, что мы знаем о его планах. На самом же деле приготовления противника были известны многим, так как прокладывались дороги, расчищались площадки, эвакуированным жителям выдавалась денежная компенсация.
Ведущую роль в организации противодействия немцам сыграл Флеминг. Он смог убедить начальника разведывательного управления в том, что управление планирования и начальники оперативных управлений полностью на его стороне. Очень важно было свести на нет действенность, как называл Флеминг, «тщательного и чрезвычайно опасного наблюдения», которое противник вел в Гибралтарском проливе. Даже осторожные сотрудники отдела внешних сношений адмиралтейства, которые выиграли большую часть поединков ВМС с министерством иностранных дел, считали, что дипломатические действия могут оказаться бесполезными. Первый лорд адмиралтейства (Александер) настаивал на разработке оперативного плана.
Убедить же адмиралтейство поставить всю проблему на рассмотрение комитета начальников штабов и, следовательно, военного кабинета удалось лишь председателю объединенного разведывательного комитета господину Кэвендиш-Бентинку.
19 мая комитет начальников штабов решил не прибегать к военным мерам. В данном случае, по-видимому, сыграл свою роль все тот же аргумент: существовала опасность того, что испанцы качнутся в сторону Германии из-за увеличения влияния на Франко его пронацистских министров, которые воспользуются вмешательством англичан для разжигания национализма. Министерство иностранных дел сумело доказать (впрочем, это хорошо понимало и разведывательное управление ВМС), что из-за своих экономических интересов Испания остерегалась раздражать англичан (а с 1941 года и американцев) тем, что она якобы «не замечала» злоупотреблений Германии испанским нейтралитетом. Итак, было решено, что посол снова попытается что-то предпринять.
Хор получил инструкцию 23 мая 1941 года. Он немедленно попросил о личной встрече с Франко, но не сообщил министру иностранных дел о целях этой встречи. Это вызвало тревогу в высокопоставленных кругах, и в тот же день Хора попросили прибыть в Прадо. Беседа длилась больше часа. Хор старался излагать свои мысли так, чтобы испанцы не чувствовали угрозы или ультиматума.
