Дома Петр Данилович за спасение сына «от неминучей смерти» пожертвовал Ибрагиму белого коня и заграничный штуцер. Сам он развел амуры с вдовой Анфисой Козыревой, некогда служившей у его отца в горничных. Прохор, узнав про шашни отца и про страдания матери, тщетно пытался образумить родителя; Анфиса же, которой Прохор приглянулся еще до его отъезда на Угрюм-реку, стала всячески обхаживать его самого. Громов, любя и одновременно ненавидя «ведьму», едва не убил ее, но был остановлен Ибрагимом. Кончилось тем, что Прохор и Анфиса стали любовниками. Узнав про то, Петр Данилович поспешил отправить сынка на Угрюм-реку.
Прошло три года. Прохор, полный честолюбивых замыслов по организации «справедливого» предпринимательства, выстроил резиденцию «Громово», поездил по стране, «сосватал» к себе на завод талантливого инженера Протасова. От Анфисы приходили письма, и Прохор писал ей, но «почтарь» Ибрагим сжигал их все. Анфиса измучалась в тоске по Прохору, но и сама свела с ума полсела.
Женившись на Нине, Прохор обосновался в доме родителей. Куприянов за дочерью дал ему двести тысяч, золотой прииск, приданое. Петр Данилович подарил невестушке бриллиантовые серьги, в которых Куприянов узнал именные серьги своей матери, убитой вместе с отцом в тайге много лет назад. Быть бы скандалу, суду и расстройству свадьбы, если бы Ибрагим не принял на себя вину за то убийство и не возвел на себя напраслину. Для обеих сторон было выгоднее породниться, чем сделаться врагами. Черкес был прощен.
Анфиса, у которой тоже был подарок от покойного Данилы – именная браслетка покойницы Куприяновой, стала шантажировать Прохора разоблачением. Тот, поклявшись ей в любви, договорился о свидании и ночью застрелил любовницу из ружья.
Началось следствие. Следователь быстро установил, что убийца – Прохор. От переживаний Громова-старшего разбил паралич, а мать и вовсе скончалась. Сгорел дом Анфисы, а вместе с ним и улики. На суде прокурор загнал Прохора в угол, но тот обвинил Ибрагима в убийстве не только Анфисы, но и супругов Куприяновых, и суд присяжных Громова оправдал, а Ибрагима отправил на каторгу.
Прошло несколько лет. Громов стал заправским золотодобытчиком. К своим капиталам он добавил еще и капиталы отца, которого упек в сумасшедший дом. В столице за взятки Прохор приобрел золотоносный участок. Погуляв всласть, онсталжертвой карточных шулеров, был до полусмерти избит и выжил только благо – даря своей могучей натуре.
В летний зной запылала тайга, грозя спалить все хозяйство Громова. Отчаявшийся Прохор пообещал людям увеличить зарплату и предоставить льготы, если они потушат пожар. Рабочие, забыв все обиды, спасли хозяина, но тот ограничился разовой подачкой. Даже пожар Громов использовал себе во благо – объявив себя банкротом, он добился через доверенных лиц снижения процентов с кредитов.
Начались волнения рабочих. Когда власти арестовали зачинщиков, была организована всеобщая забастовка. На защиту Громова от пятитысячной массы «наглых» рабочих из губернии прибыли представители «трех ведомств: юстиции, внутренних дел и военного. Они приехали с своей правдой, основа которой – насилие». Когда люди двинулись к конторе, «по толпе широко стегнул свинец». На земле остались сотни трупов. Весть о расстреле докатилась до Питера и других городов, вызвав 500-тысячную стачку рабочих.
Прохора, на месяц сбежавшего из резиденции, стали посещать видения: мертвая шаманка Синильга из тунгусских поверий; тунгуска Джагда, изнасилованная им в юности и умершая при родах; Анфиса; Ибрагим-Оглы; отец; политический ссыльный Шапошников, вроде как сгоревший в доме Анфисы. Однако если первая тройка давно уже принадлежала миру мертвых, то вторая еще была жива. «И все это вместе – стихия пожарища, галлюцинаций, призраки, кровь – нещадно било по нервам, путало мысли… Прохор Петрович жил теперь на одних нервах, подстегивая их алкоголем, табаком, кокаином».
На 10-летнем юбилее резиденции «Громово», куда прибыл губернатор с командой, Прохор предстал во всей своей красе – от безудержного бахвальства своими успехами до истеричного заявления: «Я – дьявол! Я – сатана!», чем зело скандализировал гостей. Спасла положение Нина, раздав чиновникам щедрые подарки.
Несмотря на запойное пьянство и помрачнение рассудка, Громов продолжал работать: взял крупные заказы на добычу угля, пустил новый цементный завод, собирался построить «университеты, винокуренные заводы, инженерные школы, торговые ряды, пассажи, театры».
Мечтаниям Прохора нанес сокрушительный удар беглый каторжник и вожак шайки грабителей Ибрагим-Оглы, захвативший его в тайге. Разбойники едва не разорвали Прошку двумя елями, но в последнюю минуту черкес отпустил его на волю. Громов объявил награду за голову Ибрагима, но что сталось с каторжником, так никто толком и не узнал.
Прохор едва не зарезал бритвой Нину, забравшую в свои руки все бразды правления громовских предприятий, а в пьяной драке застрелил своего приятеля – дьякона. Главный инженер Протасов покинул Громова, и с его отъездом хозяйственные дела оказались окончательно запутанными, к тому же со всех сторон напирали конкуренты. «Прохору захотелось крыльев. Он желал умчаться ввысь от жизни. Ему захотелось навсегда покинуть шар земной, эту горькую, как полынь, суету жизни».
«Кто я, выродок из выродков? – в последних проблесках сознания писал Громов. – Я ни во что, я никому на верю. Для меня нет бога, нет черта… сам себе я бог и царь». Прохор в помрачении рассудка, ведомый призрачными голосами, забрался на башню и прыгнул с нее – «трепет и ужас исчезли, жизнь человека пресеклась».
В эпилог романа прекрасно подошел бы абзац из его середины. «Иначе не могло и быть. Потому что нашего Прохора родил Петр Данилыч, развратник и пьяница. Петра же Данилыча родил дед Данило, разбойник. Яблоко, суки яблоня – все от единого корня, из одной земли, уснащенной человеческой кровью».
Особую роль в романе играют три образа: Синильга, олицетворяющая укоры нечистой совести Прохора; «домашний» волк – самое близкое Громову существо, которое он, казня себя самого, однажды избил до полусмерти; и сплав двух слов – «золото» и «грабеж», за который все персонажи отдали свои души и свои жизни.
В 1933 г. Шишков написал пьесу «Угрюм-река», в 1938-м создал либретто одноименной оперы.
В СССР на Свердловской киностудии в 1968 г. режиссером Я. Лапшиным был снят 4-серийный телефильм «Угрюм-река», близкий к духу романа.
Максим Горький (Алексей Максимович Пешков)
(1868–1936)
«Жизнь Клима Самгина»
(1925–1936, не окончен)
Русский писатель и общественный деятель Максим Горький (настоящее имя Алексей Максимович Пешков) (1868–1936) прославился многими пьесами, очерками, рассказами, сказками, автобиографической трилогией, романами «Фома Гордеев», «Мать» и др. Главным своим произведением писатель считал роман «Жизнь Клима Самгина» (1925–1936, не окончен), неоднократно включаемый в XX в. в 100 самых значительных книг мира. В 1902 г. М. Горький был избран почетным членом Академии наук, но по требованию Николая II выборы признали недействительными, после чего А.П. Чехов и В.Г. Короленко в знак протеста покинули Академию. В Советской России, а затем в СССР Горький основал издательства «Academia» и «Всемирная литература», журналы «Летопись», «Наши достижения», «Зарубежом», «Литературная учеба», книжные серии «Жизнь замечательных людей», «Библиотека поэта», «История фабрик и заводов», «История Гражданской войны», учредил Институт мировой литературы и Литературный институт, организовал и возглавил Союз писателей СССР (1934).
Специалисты называют самое крупное, «прощальное» произведение М. Горького многоплановым романом-эпопеей, философской повестью, «идеологическим романом в самом высоком смысле этого слова, раскрывающим насквозь идеологизированную жизнь общества в XX в.», скрытой автобиографией писателя (далекой от реальности), модернистским сочинением и пр.
Первоначальное название книги, в которой Горький намеревался изобразить «тридцать лет жизни русской интеллигенции», было «История пустой души». Позднее роман получил название – «40 лет» с подзаголовком: «Трилогия. Жизнь Клима Самгина». О «завещании», над которым он работал двенадцать лет (1925–1936), Горький говорил: «Я не могу не писать "Жизнь Клима Самгина"… Я не имею право умереть, пока не сделаю этого». Четвертую часть автор подготовить к печати не успел, остался недописанным финал.
Роман печатался частями и отдельными изданиями в 1927–1937 гг. в издательстве «Книга», а также в центральных, республиканских и областных газетах и журналах. Произведение вызвало самые противоречивые оценки и породило множество острых и длительных споров, что неудивительно – в нем можно найти подтверждение любой точки зрения, т. к. он вобрал в себя все их мыслимое множество.
