Естественно, в городе имелись и рестораны: «Монте-Карло» для местной знати, правда, под соломенной крышей, «Пиккадили» – бывший «Одесса», ресторан Балтакова располагавшийся в добротном здании с балконом в центре бульвара. Здесь в летние вечера играл небольшой струнный оркестр. Толпы болградцев замирали, когда кларнетист Хаимслепой в тёмных очках исполнял «Плач невесты перед венчанием».
Кроме ресторанов, было множество шинков и закусочных с вином из собственного винограда, две вполне приличные кондитерские, по вечерам заполнявшиеся посетителями. В единственной в городе кофейне знакомые с владельцем заведения могли брать еду в долг. Хозяин – македонец бай Авраам – всегда радовался клиентам.
В городе был единственный небольшой иллюзион старика Фишерова. При встрече с гимназистами он приглашал непременно посмотреть новую кинокартину, на которую директоры лицеев уже дали «апробацию на посещение учащихся гимназистов».
Летними воскресными вечерами на бульваре играл военный оркестр румынского пехотного полка, создавая праздничное настроение у гулявшей публики.
Оккупация румынами Бессарабии вызвала недовольство среди отдельных городских слоёв населения. Время от времени проходили забастовки рабочих, восставали крестьяне, митинговали интеллигенты. Народ был недоволен порядками, навязанными румынскими оккупантами.
Восстание крестьян в одних только Татарбунарах, когда погибли тысячи человек, привело к тому, что тюрьмы королевства оказались заполнены недовольными. Тем не менее население не сдавалось. Вооружённые столкновения, митинги и протесты пресекались жандармскими и армейскими подразделениями, свирепствовавшей полицией.
14 апреля 1940 года в полусотне километров севернее Нарвика англичане высадили десант, к которому сразу присоединилась норвежская дивизия. Однако, несмотря на готовность к штурму оккупированного немцами Нарвика, ничего конкретного не делалось. Силы англичан и норвежцев, насчитывавшие немногим более четырёх тысяч солдат и офицеров, многократно превосходили немецкие.
Как выяснилось, причиной этого оказались возникшие между морским и сухопутным командованием десанта разногласия по поводу целесообразности проведения операции при наличии сил, которыми они располагали.
Штурм Нарвика не состоялся. Нерешительность командования отрицательно сказалась на личном составе десантных войск, расценивших отказ от операции как проявление трусости командования. Такого же мнения был командир норвежской дивизии, предлагавший под общим командованием немедленно штурмовать город.
После множества нудных, перестраховочных и неудачных мер по проведению намеченной операции штурм Нарвика был назначен на… 28 мая. То есть через полтора месяца после высадки! Возможно, англичанам и удалось бы наконец осуществить операцию при условии, что Гитлер бездействовал бы так же, как его противники. Но не тут-то было. Гитлер преподнёс англо-французским союзникам очередной сюрприз.
10 мая в 5 часов 35 минут немцы кладут конец «странной войне» с западными державами. Вермахт переходит в решительное наступление на всем участке фронта от Северного моря до линии Мажино.
Одновременно сухопутные войска Германии вторгаются в соблюдающие нейтралитет Бельгию, Голландию, Люксембург. Обходным манёвром оставляют позади расхваленную на все лады «неприступную», изобилующую подземными артериями и прочими фортификациями, сооружёнными по последнему слову техники, французскую линию Мажино.
Британскому премьеру Невелю Чемберлену не до смеха. Приходится уступить свой пост первому лорду адмиралтейства Уинстону Черчиллю.
В первый же день наступления немцы оккупировали Люксембург.
Заверение голландского премьер-министра о том, что ему «стоит только нажать на кнопку, как моментально перед противником территория страны будет затоплена и всё вокруг превратится в непреодолимый водяной вал», оказалось сплошным блефом. На пятый день командование голландской армии прекратило сопротивление; Голландия капитулировала.
На седьмой день жуткая паника охватила столицу Франции: сотни тысяч парижан устремились на юг страны. Дороги забиты автомобилями, повозками, грузовиками, велосипедами. Все в ужасе, страхе, смятении. В дикой неразберихе разжигают страсти агенты «пятой колонны».
17 мая, на восьмой день немецкого наступления, войска вермахта оккупируют столицу Бельгии Брюссель.
За неделю до этого вступивший на пост премьера Великобритании Черчилль прилетает в Париж и приходит в ужас от обилия костров, в которых чиновники жгут архивы. В полном смятении он отправляет в Лондон телеграмму для Комитета начальников штабов: «Я считаю, что мы не имеем достаточного количества надёжных вооруженных сил в Англии, учитывая, что с самолётов вслед за парашютистами могут высадиться большие контингенты войск…»
Страх перед надвигавшейся катастрофой настолько велик, что Уинстон Черчилль, видавший виды во множестве стычек в различных регионах мира, где правила британская корона, 18 мая 1940 года забил тревогу. Он отправляет президенту Соединённых Штатов Америки Рузвельту телеграмму: «Мне нет необходимости говорить Вам о серьёзности того, что произошло. Мы твёрдо решили держаться до самого конца, каким бы ни был исход великой битвы во Франции. Во всяком случае, следует ожидать, что недалёк тот час, когда на нас нападут так же, как напали на Голландию, и мы надеемся показать себя с хорошей стороны. Однако если американской помощи суждено сыграть какую-нибудь роль, она должна быть оказана быстро».
В тот же день главнокомандующий британской экспедиционной армией во Франции лорд Горт отдаёт первое распоряжение о подготовке тыловых частей к эвакуации в Англию.
На следующий день германский фюрер издаёт декрет о присоединении к Рейху трёх бельгийских округов.
На девятый день после начала немецкого наступления участвующая в военных действиях английская армия, во избежание полного поражения, вынуждена поспешно отступать на север в надежде на единственную возможность спасения – путём срочной эвакуации своих войск на Британские острова. Черчилль всячески поддерживает на словах сопротивление французов, говорит о союзническом долге англичан, но умалчивает об уже готовящейся эвакуации с материка британских экспедиционных сил.
Через день-другой в правительственных кругах Франции начинают понимать, что расчёты на поддержку Великобритании не оправдались. Англичан обвиняют в лицемерии, трусости, предательстве. Повсюду только и слышно, что Чемберлен предал Францию, как в своё время Австрию, Чехословакию, Польшу. Надежды на помощь американцев также оказываются нереальными; кое-кто ещё уповает на нового премьера Черчилля, который кажется более решительным.
На одиннадцатый день, 20 мая, Уинстон Черчилль приходит к выводу, что штурм Нарвика, на подступах к которому стянута более чем двадцатипятитысячная группировка солдат и офицеров союзных армий, уже не может повлиять на создавшееся положение. Речь уже идёт не о защите Норвегии, а о необходимости укрепления обороны самих Британских островов.
Через две недели английские войска в срочном порядке покидают норвежскую землю и оставляют своих верных норвежских друзей, поверивших в их помощь. Англичане погрузились на суда и взяли курс на Британию, а норвежские солдаты и офицеры, вступившие с ними в альянс, были вынуждены сдаваться в плен нацистам.
На двенадцатый день активных действий на территории Франции и Бельгии мотомеханизированные войска вермахта прорываются к побережью Ла-Манша, окружают французскую армию и отрезают её от основных сил, ведущих оборонительные бои севернее Парижа.
На четырнадцатый день в порту Дюнкерка начинается погрузка на суда отступающих в беспорядке английских частей, потрёпанных в непрерывных изнурительных боях, обезумевших от страха перед преследующими их немецкими танковыми дивизиями генерала Гудериана.
24 мая стремительное наступление фашистских армий вдоль побережья Ла-Манша внезапно и загадочно обрывается. По какой причине?
Не все англичане догадывались, что своим спасением обязаны непосредственно Адольфу Гитлеру. По его приказу разгневанный Гудериан был вынужден приостановить преследование экспедиционного корпуса англичан. Это вызвало непонимание и ярость в рядах фашистских высших офицеров и у главнокомандующего сухопутными войсками вермахта, горевших желанием сбросить в море отчаянно сопротивлявшегося противника.
Оказалось, что 24 мая германский фюрер посетил в Шарлевиле штаб-квартиру генерала Рундштета, где конфиденциально поделился намерением заключить перемирие с Великобританией. Он уверял, что это будет способствовать реализации грандиозного стратегического плана, который уже разрабатывается и в самом ближайшем будущем начнёт претворяться на практике.
