Генерал А. М. Драгомиров вспоминает, что из разведывательного эскадрона спаслись и добрались до своих около двадцати улан. При этом он не называет ни дату, ни место происшествия. Д. И. Ромейко-Гурко о спасшихся, кроме вахмистра, ничего не пишет, зато приводит название деревни – Чижовка. Однако, думается, тут мемуариста подвела память. В списке № 4 потерь нижних чинов 17-го уланского Новомиргородского полка напротив фамилий в длинном перечне указано:
«… Без вести пропал… 11 ноября в разведке у деревни Чужовка».
Список производит тягостное впечатление. Погибли 7 старших унтер-офицеров, 11 – младших унтер-офицеров, 9 ефрейторов, 41 улан и два фельдшера – один медицинский, а другой ветеринарный. Итого – 70 человек. В перечне этом приведены только нижние чины; скорей всего, были жертвы и среди офицеров. Многое в этом деле неясно до сих пор. Непонятно, почему погибшие значатся пропавшими без вести. Неужели их тела не были обнаружены? Также вызывает сомнение формулировка – «у деревни Чужовка». Почему не «в деревне»? Но самое странное другое: в окрестностях г. Лиманова, где в то время действовала дивизия, нет населенного пункта с таким названием, а в десятке вёрст к юго-западу имеется деревня Хишувки (Chyszówki). Вероятно, тут и произошла трагедия, а название места было передано в неверной транслитерации.
Д. И. Ромейко-Гурко пишет, что он поклялся отомстить за гибель улан, но тут пришло распоряжение из штаба армии – поскольку город Лиманова 12 ноября был взят, дивизии предписывалось двигаться дальше на северо-запад, к предместьям Кракова.
Атаки на г. Лиманова 18-го гусарского Нежинского полка начались сразу же после занятия г. Новый Сандец. В первом же налёте отличился вахмистр подпрапорщик 6-го эскадрона Иван Журавлёв:
«7 ноября находясь за начальника разъезда, следовавшего впереди эскадрона впереди его движения, и пропущенный у г. Лиманова неприятельской засадой, произвел в г. Лиманове своим внезапным появлением панику среди обоза; в это время следовавший сзади эскадрон подошел к заставе, открывшей по эскадрону огонь; засада, выбитая огнем спешенного эскадрона, поскакала в Лиманов, оттуда была встречена огнем подпрапорщика Журавлёва и принуждена была укрыться в домах, где и была захвачена в плен».
За этот бой вахмистр получил Георгиевский крест 3-й степени. Однако в тот день 6-й эскадрон в городе не удержался. Началось маневрирование и окружение этого важного железнодорожного узла. Отмечены столкновения у деревень Ивкова, Воякова, Дружков (Дружкув). По карте видно, что Нежинский полк обходил г. Лиманова с севера. Оттуда и был совершен 12 ноября решающий прорыв через местечки Райброт и Ржегоцин (Жегоцина). Разведывательным в тот день был назначен 4-й эскадрон под командой ротмистра В. А. Шевченко. О смелых действиях этого эскадрона красноречиво свидетельствуют записи в наградных листах. Так, гусар Владимир Якушев у д. Райброт скрытно пробрался в тыл неприятельской пехотной заставы и обнаружил пулеметную позицию. А у д. Ржегоцин отличился гусар Павел Миронов:
«…следуя в головном дозоре от разведывательного эскадрона, который проходил ущельем и был с фронта обстрелян противником, а с фланга обойден противником, готовившимся обстрелять его, Миронов с 4-мя гусарами по собственному почину быстро занял находившуюся в стороне от дороги усадьбу и залповым своим огнем привлек на себя весь огонь противника, чем дал возможность эскадрону благополучно выйти из ущелья».
При штурме г. Лиманова в бой были введены другие эскадроны Нежинцев. Следовавший в головном дозоре младший унтер-офицер 2-го эскадрона Иван Горбачёв, встреченный яростным огнем, разобрался в обстановке и выявил залегшие неприятельские цепи. И тогда взводный унтер-офицер Иван Котельников завел свой взвод во фланг австрийцев и принудил их отойти в лес. А уже в самом городе проявил себя гусар 3-го эскадрона Михаил Гаврилов:
«…следуя в правом дозоре за старшего от спешенного наступавшего на станцию эскадрона, нарвавшись на австрийскую засаду, огнем ее выбил, чем обеспечил эскадрону дальнейшее продвижение».
На следующий день бои шли уже за станцию Тымбарк, западнее г. Лиманова. Отличился гусар 1-го эскадрона Михаил Краснопольский:
«…следуя в головной заставе поручика Тарасова, своим примером личной храбрости и быстротой действий способствовал выбитию противника с моста и занятию нами города».
Стояли сильные морозы, но 16 ноября был жаркий бой за станцию Порамбка. Потери понес 4-й эскадрон: один гусар убит, шестеро – ранены. И в 5-м эскадроне двое раненых. Атаковали, похоже, верхом, поскольку в каждом из этих эскадронов ранено по девять лошадей, убита же всего одна кобыла. Штаб полка в этот день располагался в д. Абрамовице. Дивизия, оказавшаяся на острие наступления, неуклонно приближалась к р. Раба, за которой начинались уже предместья и форты Кракова.
Тем временем противник подтянул к фронту свежие резервы. Вероятно, 18 ноября разведчики донесли полковнику Д. И. Ромейко-Гурко о появлении в долине у ст. Тымбарк германской пехотной дивизии. Впоследствии выяснится, что это была 47-я резервная дивизия (12000 штыков, 36 полевых орудий). План неприятеля был прост: повести широким фронтом наступление на север, в общем направлении на город Бохния (Бохня), нанося таким образом удар во фланг и по тылам 3-й армии. Навстречу вражеским колоннам стала выдвигаться наша только что прибывшая 74-я пехотная дивизия второй очереди. Полковника неприятно поразил царивший в ней беспорядок. Впоследствии он вспоминал:
«Я видел, что скоро должно произойти столкновение, причем ясно было, кто одолеет. Я отдал приказ двум эскадронам своего полка не ввязываться в бой, а отойти на соединение со мной и донес о нашей резервной пехотной дивизии, а также о том, что я отзываю свою заставу… Как я и предполагал нашу пехотную дивизию наголову разбили под Лимановом».
Тем временем 18-й гусарский Нежинский полк подготовился к обороне позиции у д. Гора Святого Яна. О характере двухдневного боя говорят скупые строки приказа о пожаловании полковнику Д. И. Ромейко-Гурко ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени (Высочайше утверждено 19 мая 1915 г.):
«…20-го и 21-го ноября с геройским самоотвержением и беззаветной храбростью руководил обороной позиции на горе Святого Яна, отбил 3 последовательные атаки противника на этот пункт и удержал его за собою, чем была оказана большая помощь соседним частям армии».
22 и 23 ноября последовал тяжелый оборонительный бой на линии Загоржаны – Любомерж. Кавалерийский корпус из двух дивизий (на левом фланге стояла спешенная Сводная казачья дивизия) и восьми конных орудий защищал мосты, через которые отступала разгромленная пехота. Тут был ранен разрывной пулей ординарец командира полка, корнет Николай Шиваров (прикомандированный из 10-го драгунского Новгородского полка). Он промучается два с половиной месяца и скончается от гангрены в львовском госпитале в феврале 1915 года.
Когда был получен приказ об оставлении позиции, прикрывал отступление отряд Нежинцев под командой корнета Георгия Маркова:
«В ночь с 23-го на 24-е ноября, не взирая на сильный ружейный и пулеметный огонь противника, стрелявшего исключительно разрывными пулями, последним оставался с небольшим числом стрелков на позиции, обеспечивая посадку на коней конного корпуса и подавая мужеством и самоотверженностью пример своим подчиненным, удерживал наступление противника до окончания посадки на коней».
Начался мучительный отход к г. Тарнов. Люди буквально валились от усталости. Когда подошли к городу, его обстреливала 14-дюймовая австрийская пушка. Разрыв каждого снаряда был похож на гигантский гриб, высотой более 100 метров. Снаряды вырывали воронку диаметром в 10–12 метров и глубиной в 5–8 метров. Дивизия встала на постой на безопасном расстоянии. Денщик согрел для командира полка роскошную ванну, похожую на небольшой бассейн, но тот, едва дойдя до нее, уснул на ступенях. На следующий день полковник посетил в местном соборе могилу своего далекого предка, Тошатыча Ромейко-Гурко, удельного князя в Тарнове в XV веке.
Вскоре положение на фронте переменилось. 8-я армия была усилена XXIX армейским корпусом, а 3-я армия развернулась тремя корпусами на юго-запад, к предгорьям Карпат. 26 ноября 18-й гусарский Нежинский полк вновь выступил в поход. За два дня он добрался без боев до уже знакомого г. Новый Сандец. Тут командир полка принял на себя обязанности коменданта. В своих мемуарах Д. И. Ромейко-Гурко достаточно подробно описывает период своего управления городом, главным образом, борьбу с пьянством.
«Я сказал городскому голове, что намерен уничтожить все бутылки с вином. Городской голова меня просил этого не делать, так как это главный доход города, где каждый дом имеет свой, в несколько десятков сажен, подвал, где выстаивается венгерское вино. Оказывается, это вино приходит сюда из Венгрии, препарируется и затем продается в Краков и Варшаву.
