"В численном отношении наш воздушный флот стоял далеко не на последнем месте в мире. Но низкие качества самолётов и моторов, большая разнотипность и трудности их обслуживания, ремонта и пополнения естественной в условиях боевых действий убыли значительно снижали эту мощь.
В начальный период войны на вооружении нашей армии находились в основном такие устаревшие машины, как «Ньюпор», «Депердюссен», «Моран», «Фарман», спортивные «Блерио».
Исключение составляла наша тяжёлая бомбардировочная авиация, располагавшая непревзойдёнными по тем временам отечественными воздушными кораблями «Илья Муромец», и морская авиация, на оснащении которой были прекрасные летающие лодки М-5 и затем М-9…
Если в начале войны наша авиация заметно уступала немецкой, то в последующие периоды разница эта постепенно сглаживалась и выравнивалась. Справедливость требует все же сказать, что до конца войны качество немецких самолётов и моторов продолжало оставаться выше.
Наши конструкторы за годы войны разработали немало типов самолётов, ничуть не хуже заграничных. Но косное царское правительство не соглашалось на их производство, не допуская мысли, что отечественная конструкция может быть лучше зарубежной".
К компетентному свидетельству Алексея Константиновича можно только добавить, что зарубежные фирмы (тот же «Ньюпор», например) во время войны конечно же непрерывно совершенствовали конструкции своих самолётов. Только к нам, в Россию, эти новинки попадали в последнюю очередь. Между прочим, и поступавшие к нам в порядке союзнической помощи во время Великой Отечественной войны из Англии истребители «Харрикейн» тоже представляли собой отнюдь не последнюю новинку мировой авиационной техники — «традиция» оказалась стойкой.
Арцеулов на русско-германском фронте летал на «Фармане» — одном из тех самых типов, которые Туманский справедливо охарактеризовал как устаревшие. Выполнил около двухсот боевых вылетов на разведку противника и корректировку огня наших артиллерийских батарей.
Двести вылетов!..
Давайте представим себе хотя бы один. На хрупком, легко воспламеняющемся, тихоходном аппарате. Без парашютов (они вошли обязательным элементом в экипировку военных лётчиков позднее). Под почти непрерывным воздействием зенитного артиллерийского огня и самолётов-истребителей противника — ведь чем «интересней» объект разведки или корректировки, тем сильнее его всеми средствами и прикрывают. Хочешь выполнить задание — вертись среди разрывов, отбивайся от атак истребителей, но не уходи, пока не кончишь своё дело… Вот что такое боевой вылет. Один! А теперь попробуйте помножить все только что сказанное на двести. Впрочем, не все на свете подчиняется правилам арифметики…
Особенно ценные разведывательные данные привозил Арцеулов во время авиационной подготовки знаменитого Брусиловского прорыва — предпринятого летом 1916 года наступления русского Юго-Западного фронта, в ходе которого была занята обширная территория и нанесены огромные (до полутора миллионов человек) потери австро-германским войскам.
К трём орденам, которые Арцеулов заслужил, воюя в кавалерии, прибавились ещё два: святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Ордена в царской России назывались именами святых, сегодня это звучит как-то странно. Но надпись «За храбрость» или слова «с мечами» однозначно свидетельствуют, за что были получены эти награды.
…Постепенно война в воздухе разгорается. Если в первые её месяцы лётчики воюющих сторон, встретившись в полёте, спокойно разлетались каждый в свою сторону, разве что погрозив друг другу кулаком, дальше дело пошло иначе. На борту самолётов появились пулемёты. Возник если ещё не термин, то существо понятия — господство в воздухе. Зародилась и стала быстро развиваться истребительная авиация, специально предназначенная для того, чтобы сбивать самолёты противника — обеспечивать это самое господство. Понадобились лётчики-истребители. И, естественно, их стали готовить прежде всего из лётчиков, имеющих практический боевой опыт, отличающихся искусством пилотирования и боевой активностью.
21 мая 1916 года прапорщика Арцеулова направляют в Москву «для тренировки на аппаратах-истребителях». Одновременно с ним осваивает истребительные самолёты и Евграф Николаевич Крутень, вошедший в историю как один из выдающихся асов отечественной авиации, на счёту которого числилось более пятнадцати самолётов врага, сбитых им на русско-германском и на французско-германском (куда он был направлен в боевую командировку) фронтах.
Лётчик и писатель Ю. Гальперин в книге «Воздушный казак Вердена» рассказывает о том, что Крутень, не ограничиваясь собственными боевыми успехами, выступил с рядом статей, в которых размышлял о нуждах и перспективах авиации. Интересно, что сведение истребителей в пары, ставшее нормой четверть века спустя в годы второй мировой войны, было тоже предложено Крутенем. Погиб он в самом конце войны — 4 июня 1917 года — при вынужденной посадке из-за полного израсходования бензина в воздушном бою. Нелепая гибель!..
Арцеулов (Гальперин приводит его слова) вспоминал: «Очень скромный в быту, Крутень вёл спартанский образ жизни, весь уклад которой был приноровлен к развитию лётных способностей. Все свободное время Евграф Николаевич проводил на аэродроме, наблюдая полёты других, и пользовался каждым случаем полетать на самолётах разных типов. В неполетные часы Евграф Николаевич садился за работу по обобщению боевой деятельности русской авиации на фронте…»
Интересное свидетельство! Интересное и как лишнее подтверждение справедливости изречения Д.И. Менделеева: «Нет без усиленного трудолюбия ни талантов, ни гениев», и как достойная характеристика Крутеня да и самого Арцеулова: недоброжелательность, ревность, зависть к успехам коллег были этому человеку абсолютно чужды.
Он не мог не видеть, что в последующие годы многие его товарищи по профессии, сделавшие в авиации несоизмеримо меньше, чем он сам (к Крутеню это, разумеется, не относится), были отмечены знаками общественной признательности гораздо щедрее, чем он. Конечно, видел, но, во всяком случае внешне, свои переживания никак не проявлял. Был выше этого… Свойство, встречающееся в кругах, где труд человека и результаты этого труда чётко персонифицированы (у артистов, писателей, лётчиков), не так-то уж часто… Оттренировавшись за два месяца на самолётах истребительного типа, Арцеулов возвращается на фронт. Приказ по армии Юго-Западного фронта от 20 июля 1916 года гласит: командировать Арцеулова в VIII истребительный авиационный отряд.
И за неполных два месяца он проводит 18 успешных воздушных боев, в которых обращает противника в бегство.
Как раз в это время происходит случай, получивший широкую известность и заставивший родных и друзей Константина Константиновича изрядно поволноваться. В конце августа 1916 года в газетах нескольких городов — Москвы, Петрограда и даже Парижа — появились заметки о гибели Арцеулова. Сообщение было подхвачено авиационной и не только авиационной прессой. Французский журнал «Аэрофиль» («Любитель авиации») сообщал: «Нам телеграфируют из Петрограда, что известный русский лётчик, внук знаменитого художника Айвазовского, нашёл доблестную смерть в воздушном бою…»
Один из старейших наших планеристов — лётчик-испытатель И.И. Шелест рассказывает в книге «С крыла на крыло», что Константин Константинович показывал ему старую вырезку из одесской газеты от 26 августа 1916 года, в которой говорилось:
«В бою с неприятельским аэропланом на фронте генерала Брусилова смертью храбрых погиб К.К. Арцеулов, известный художник, внук Айвазовского, 26 лет. Лётчик Арцеулов известен как иллюстратор книги „Легенды Крыма“, написанной генералом Марксом. Покойный прекрасно знал Крым, написал много картин, посвящённых Тавриде».
Но что уж требовать от газет — хотя бы по одному тому, что их редакции находились на расстоянии сотен и тысяч километров от места действия, — когда непосредственно в части обломок сбитого тогда самолёта собирались прикрепить… к кресту на могиле Арцеулова! В семье Константина Константиновича по сей день хранится эта дощечка с надписью «Прапорщик К.К. Арцеулов. 24 августа 1916 года».
В VIII истребительный авиаотряд полетели телеграммы:
«Благоволите сообщить чин и имя погибшего в бою лётчика Арцеулова. Начальник штаба Одесского округа генерал Маркс».
«Прошу телеграфировать, при какой обстановке погиб лётчик Арцеулов, где находится тело, каким образом можно получить прах героя для похорон. Симферополь. Генерал Дроздовский».
Командование отряда отвечало:
«Военный лётчик VIII истребительного отряда прапорщик Константин Константинович Арцеулов невредим, аварий с ним не было, другого Арцеулова в авиачасти не имеется».
