Николай Александров - Мы из розыска…

Винокуров склонился к Пантюхину, приблизился к нему вплотную, лицом к лицу, и тихим голосом сказал:

— Она ни при чем — это точно! А ты?

Пантюхин довольно спокойно выдержал взгляд следователя и, отвернувшись к окну, торгуясь, сказал:

— А если на «признанку» пойду… Чистосердечное пройдет?

Винокуров в раздражении, медленно просыпающемся в нем, прошелся по комнате…

— Какое может быть чистосердечное признание, когда ты мне столько всего здесь наговорил… Да еще и экспертизой доказано!

Стало слышно, как в стекло бьется и не может вырваться наружу желтая с пятнышками бабочка.

— Умирать, так с музыкой! — неожиданно нарушил тишину Пантюхин, вяло махнув рукой. — Отправляйте в камеру, подумать маленько надо.

— Ну что ж, идите, Михаил Александрович. Бумагу с карандашом вам дадут. Если вы еще вспомните про шестнадцатиэтажку на Леваневского, квартира двадцать восемь, то обещаю, что буду думать о вашей дальнейшей судьбе.

Пантюхин быстро взглянул на следователя и захохотал:

— Так чего ж вы, Игорь Петрович, волынку тянули! С этого и надо было начинать, а то все вокруг да около… Скажите сержанту, — он кивнул в сторону двери, — чтоб с бумагой не жмотился. Листов пятнадцать надо!

— Уведите его, товарищ сержант.

Зазвонил телефон. Винокуров поднял трубку и сразу же протянул ее Константину:

— Это тебя.

— Снегирев. Слушаю… Хорошо, бегу! — Он положил трубку на место. — Пошел я, Игорек. Материалы экспертизы оставляю. Подшивай!

Константин, перескакивая через ступени, стремительно взлетел по лестнице. На третьей от входа двери отчетливо белела в полумраке коридора табличка:

«Химическая лаборатория. Ст. эксперт — Воронцов А. И.».

— Чего звонил? — прямо с порога спросил Константин. — Что-нибудь случилось?

Анатолий, в белоснежном, как у хирурга, халате, оторвался от микроскопа:

— Мы с тобой с сегодняшнего дня в тандеме — со мной работаешь… Ты в курсе?

— По Кузыкинскому парку? Куда Любаев выезжал?

Воронцов кивнул головой:

— Медики обещали на вопросы ответить не ранее завтрашнего дня, а нам с тобой из прокуратуры от Митрохина подарок… — он глазами показал на пакет, прошитый ниткой. В пакете покоилось нечто синее, свернутое в рулон. — Вопросов задали уйму, а сроку дали два, от силы три дня.

Анатолий взял ножницы и срезал печать с пакета.

— Вообще-то все учтено, когда назначили экспертизу брюк. Как будто наши методики читают… Представляешь, спорово-пыльцевой анализ предлагают провести.

— Ну и?

— Придется проводить, причем в быстром темпе.

Скрипнула дверь лаборатории. В проеме возник посетитель. Его приход радости не вызвал. Все дело было в характере этого человека.

Павла Минина, эксперта-баллиста, за рыжий цвет шевелюры по-дружески называли Взрывом. Это прозвище соответствовало и его импульсивному характеру.

— Воронцов, — грозно сказал посетитель, — Снегирев не у тебя?

— Ну и что из этого, дорогой Павел Михайлович? Излагайте дальше, — осторожно ответил Анатолий.

— Здесь я, Паша, — подал голос Снегирев. — Что случилось?

— Слушай, дружок! — В голосе Минина, как и следовало ожидать, появились ехидные нотки. — Ты здесь сидишь… Работа интересная — я понимаю, а на выезд я за тебя, что ли, поеду? Там телефон с дежурной части минуты три разрывается!

Константин тяжело вздохнул — ехать ему не очень хотелось. Причин было две: во-первых, хотелось поработать с Анатолием — это интересно, а во-вторых, наступало обеденное время. Когда потом перекусишь?

«Ладно, — решил он. — Как-нибудь выкрутимся…» — и он побежал собираться.

«…ПОДПИСКА. НАМ, СОТРУДНИКАМ НТО ВОРОНЦОВУ А. И. И СНЕГИРЕВУ К. Н., РАЗЪЯСНЕНЫ В СООТВЕТСТВИИ СО СТАТЬЕЙ 187 УПК РСФСР ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ ЭКСПЕРТА, ПРЕДУСМОТРЕННЫЕ СТАТЬЕЙ 82 УПК РСФСР. ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ОТКАЗ ИЛИ УКЛОНЕНИЕ ОТ ДАЧИ ЗАКЛЮЧЕНИЯ, ИЛИ ЗА ДАЧУ ЗАВЕДОМО ЛОЖНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПО СТАТЬЯМ 181, 182 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РСФСР ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ…»

Воронцов ударил по клавише пишущей машинки, и литера пропечатала точку. С шумом распахнулась дверь. Вошел запыхавшийся от быстрой ходьбы Константин, вернувшийся с осмотра места происшествия.

— Как съездил?

— Нормально. Кража. Дверь выбита, все переворошено. Взято, к счастью, немного — серебряная цепочка и две облигации пятьдесят пятого года. Работали по-дилетантски, сильно рискуя, но в перчатках…

— Значит, следов не обнаружил?

— Они шли с предварительной прозвонкой — звонили в квартиру и ждали, выйдет кто или нет, а я с кнопочки следы и скопировал.

— А чего ж так взяли мало?

— Вообще-то в квартире пять с половиной тысяч было, но они не нашли.

Воронцов встал со стула, разминаясь, прошелся по лаборатории:

— А я, сам видишь, начал печатать заключение экспертизы.

На просторном лабораторном столе, застеленном листом бумаги, лежал выпачканный материал. Края брюк были с обрывками ниток. Карманы вывернуты. Всюду стояли прозрачные ванночки с образцами: пылью, каким-то мусором, крошками табака…

— Что-нибудь прояснилось?

— Есть кое-что любопытное. Обнаружил табак, шелуху семечек, хлеб, клочки бумаги… — Воронцов взял в руки листок с записями. — Есть следы металла. Причем преобладает медь и ферросплавы…

— Медь и железо, — предположил Константин, — это скорее всего ключи.

— На обшлаге правого кармана следы золота. Микроспектрографический анализ говорит о средненькой пробе.

— А количество? — не утерпел Константин. — Килограмм, два?

— Ага, в объеме обручального кольца!

— А спорово-пыльцевой провел?

Анатолий достал из папки, лежащей на столе, бланк со штампом лесничества.

— Оперсостав сегодня расстарался, — пояснил он. — Согласно справке, в парке встречаются следующие породы: дуб, ясень, сосна, липа, клен, боярышник, береза… А в нашем случае… — он подтолкнул Константина к микроскопу, — смотри сам.

Константин приник к окулярам.

— Интересно! А это что за ерундовинки вроде запятых с усиками?

— Зеленовато-розовенькие?

— Угу.

— Это, считай, и есть самое интересное. — Анатолий положил перед ним альбом с цветными иллюстрациями. — Вот этот снимок видишь?

— Похоже! А это что за книга? — Снегирев перелистнул страницы и добрался до обложки. — Атлас пыльцы… Том второй…

— И вот что самое интересное, — Анатолий склонился над прибором, подкрутил ручку наводки на резкость. — Этих запятых здесь больше всего. А таких запятых в Москве не наберешь… Сие есть разновидность ореха, причем не подмосковного — лещины, а грецкого! А если принять во внимание следующий перечень обнаруженного: кукуруза, виноград, подсолнечник, бахчевые… — Анатолий загибал пальцы, — а также наличие в манжетах брюк такого минерала, как мергель, который является сырьем для цементной промышленности…

— …То у нас получится Грузия! — воскликнул Константин.

— Точнее, Ставрополье, Краснодар, Северный Кавказ… Правда, по ареалам расселения культур надо проконсультироваться в Тимирязевке, а по пыльце на факультете пчеловодства ветеринарной академии… Есть у них такая кафедра!

Константин отошел от стола и задумчиво подошел к окну. Отдернув штору, он распахнул раму, и в лабораторию хлынул свет майского вечера. Под окном, в кроне раскидистого каштана, восторженно щелкал соловей.

Анатолий решительно подошел к окну и закрыл раму.

— Проветрили, и хватит. Смотри, под микроскопом что творится — тайфун! Все сметает на своем пути… То, что не все запятые на своих местах, это полбеды, а то, что мы с тобой сюда еще и лиственницу сибирскую «вклеим», будет полная беда… Можем получить вместо Краснодарского края Красноярский.

— Извини, — потирая переносицу, сказал Константин, — не подумал. — Он подошел к столу и включил приборы: — Пора и мне приступать к работе…

В столовой Константин нос к носу столкнулся с Еремеевым. С Павлом они учились в одной школе, расположенной совсем недалеко от Петровки. Обшарпанную, с рыжими пятнами ржавчины, крышу школы можно было видеть из окон служебных кабинетов обоих ее выпускников.

Волею судеб, а может, еще и потому, что все годы ученичества Еремеев бредил МУРом, а Снегирев старался ни в чем не отставать от товарища, пути их после школы не разошлись. И сейчас они работали рядом: криминалисты располагались на шестом этаже, а уголовный розыск ниже. Служебные же пути часто пересекались…

— Ты чего такой озадаченный? — спросил Константин.