Они молчали…
Розыск выдохся, заглох. Ветшали на вокзалах и стендах возле милицейских участков плакаты под рубрикой «РАЗЫСКИВАЕТСЯ…» с потускневшими снимками Светы Новиковой и с описаниями пропавшей: «на вид 20–23 года… глаза голубые… была одета в расклешенное пальто на синтепоне коричневого цвета… черная беретка… коричневые кожаные полусапожки… родинка в верхней части» и т. д., и т. п. В конце дежурное обращение: «Кто располагает сведениями…»
Теперь известно, что сведениями располагали пять человек – наемный убийца, двое заказчиков-соучастников и еще двое случайных людей, которые волею случая помогали перепрятывать обугленный труп в другое место. Знали пять человек. Но они молчали.
Опять морги, психбольницы… Подключились гадалки, экстрасенсы
Во втором томе я прочел за подписью старшего дознавателя 2-го отделения милиции Ступинского ОВД ст. лейтенанта Кленова повторное постановление об отказе о возбуждении уголовного дела по факту исчезновения Светы Новиковой. Мотив прежний: сведений о чьем-то преступлении и чьей-либо виновности не добыто.
А шел уже месяц июнь. Мать Светы Антонина Игнатьевна вместе с мужем, прихватывая внучку (а с кем ее оставлять?) продолжала ездить, искать, спрашивать, не видел ли кто вот эту молодую женщину. Фотография Светы, казалось, выцветала от тех пристальных и сочувственно-печальных взглядов, которыми десятки людей ощупывали, исследили, избывали ее черты, ее глаза… Бедная, милая, незнакомая, где ты, что с тобой стряслось, жива ли ты еще…
Кто-то, видя, как убивается мать, посоветовал показать фотографию известной бабке-гадалке. Пришла к ней Антонина Игнатьевна, хотя, по совести, не верила этим бабкам, считала суеверием. Как-никак, закончила Антонина Игнатьевна вуз, Орловский пединститут, поступила поздно, училась одновременно с дочкой, и Свете ужасно нравилось, что мама решилась на это, она гордилась мамой и смеялась, когда у них обеих начиналась сессия и с внучкой приходилось сидеть деду.
Старуха, к которой ее привели, рукой отстранила деньги, сказала, что гадание денег не любит. Смотрела на фотографию долго. Потом дала пузырек воды, сказала, чтобы покропила ею вещи Светы и ждала тринадцать дней. Если дочь не придет, больше не жди…
Мне Антонина Игнатьевна после одного судебного заседания рассказывала, что эти 13 дней были для нее пыткой и заклинанием чуда одновременно. Если звонок по телефону или в дверь – бежала как не своя. Спать совсем не могла, так, какая-то полудрема, она даже снотворные принимала, чтобы, может, сон какой увидеть наводящий, Светиной тоской или зовом ее навеянный… Нет, ничего.
«Найдешь, крещеная кровь не пропадет», – запомнила она слова старухи.
Особенно она надрывала себе сердце, когда ездила по психбольницам в Курск и Малоархангельск. Была и в орловской «Кишкинке», и в добрынинском дурдоме. Жила, жила, родила двух дочерей, дожила до пенсионного возраста, работала себе воспитательницей в детском саду (у нее и диплом был по теме: «Воображение и мышление у детей дошкольного возраста»), короче, жила нормальной жизнью и не подозревала о существовании каких-то других пугающе запредельных ее сторон, где обитают несчастье, тихое и горячечное безумие, невнятные страхи. Сколько глаз, и погасших, и полыхающих страшным дивным огнем, мешали ей потом заснуть дома. В психбольницы потому надо было ходить, что поступали туда время от времени больные с черепно-мозговыми травмами, у которых «отшибло память», и они о себе ничего не могли сообщить.
А морги? Антонину Игнатьевну изумляло, сколько там неопознанных, невостребованных людей, убитых или умерших при невыясненных обстоятельствах, никому не нужных, никому не интересных… А тут, она хваталась за сердце, была бы чуть ли не обрадована, если б… и гнала, гнала это дикое ненормальное свое ожидание увидеть, опознать…
Еще ее повезли к гадалке, которая гадала по Луне. – Верите – нет, – рассказал мне Антонина Игнатьевна, – как она взяла фотографию, так она вся потемнела, только в уголке, где пальцы держали, – только там кончики и отпечатались на белом. И сказала она мне, что моей дочери нет в живых и что она чувствует запах гари.
Последняя, к кому она обратилась, была известный экстрасенс. Та сказала, что видит шоссе, над ним провода высоковольтной линии электропередачи и неподалеку на возвышенной насыпи… там болотистые места, но вот посадки, там железная дорога, она видит и слышит электричку.
Забегая вперед, скажу, что Света в самом деле сначала находилась в похожей местности. Но тогда, после визита к экстрасенсу, муж Антонины Игнатьевны пошел к начальнику железной дороги и получил разрешение проехать участок от Ступино до Москвы в кабине машиниста электрички (сама Антонина Игнатьевна сидела в вагоне), чтобы попытаться узнать место, согласно описанию экстрасенса. Сергей Александрович засек два места пересечения шоссе, железнодорожных путей и ЛЭП, потом они обшаривали все болотца, посадки, но ничего не нашли.
Обгорелые останки на обочине шоссе
Милицейский розыск по-прежнему едва тлел, на все звонки и запросы там отвечали: ищем. Сергей, муж Светы, тоже уже перестал искать, что-то предпринимать. Более того, удивил тещу и тестя, приехав в Орел и подав в нарсуд гражданский иск на то, чтобы забрать себе дочь Юлю и общее домашнее имущество. Родители Светы возмутились: как, еще ничего окончательно не известно о судьбе Светы, может, она жива, а он уже отбирает их внучку и про вещи толкует. Нарсуд оставил без рассмотрения иск Новикова до получения окончательных результатов по розыску жены. Сергей уехал ни с чем.
Но у Антонины Игнатьевны не первый раз екнуло: знает зять что-то, знает. Особенно ее резанули его хлопоты об имуществе. Нашел время… Да и не нуждался ст. лейтенант в деньгах, потому что жил не на офицерскую зарплату, привез из Германии много дорогостоящей аппаратуры, имел деньги от бизнеса с машинами. После того, как уехал из германского г. Вюнсдорфа, продолжал в России заниматься перепродажей авто: там наши «Жигули» дешевле, чем за Брестом. Всего Сергей, как фигурировало в деле, перегнал десять или одиннадцать машин, подрабатывал и извозом на своих «Жигулях». Но деньги, богатство впрок, видимо, только тогда, когда они идут ради умной сверхзадачи, а не когда самоцель.
Тем временем в подмосковную Домодедовскую прокуратуру поступило дело по факту обнаружения на обочине 37-го км Новокаширского шоссе останков обгорелого трупа неизвестной женщины. «Одежда, волосы на трупе отсутствовали» (из протокола). Поскольку это был другой район, не нашлось никого, кто бы связал дело о пропавшей без вести Свете Новиковой с этой страшной придорожной находкой. Криминалисты исследовали место, остатки мешковины. Труп был так обезображен, что, по-видимому, не поддавался опознанию. Через некоторое время «бесхозные» останки отвезли на новое Домодедовское кладбище и закопали в могилу без имени-фамилии, под табличкой №1007.
Может быть, дело это никогда не было бы раскрыто, если б однажды в Орел родителям Светы по межгороду не позвонил один аноним, пообещав сообщить сведения об их пропавшей дочери. За свою услугу он просил 700 тысяч рублей.
Вторую часть этой истории, приготовьтесь, будет читать тяжело… Итак, почти восемь месяцев безрезультатно ищут исчезнувшую из Ступино Светлану Новикову. Сердце матери пропавшего без вести ребенка так устроено, что если даже угасла надежда и оно примирится с мыслью о его смерти, все равно остается одно последние упование: хотя бы тело найти, похоронить, чтобы было его место и чтобы было куда близким прийти, оплакать, помянуть…
И, представьте, когда с розыском Светы уже все затихло, остановилось, в орловской квартире Моисеевых в конце октября 1994 года вдруг раздается звонок. Межгород. Трубку сняла Антонина Игнатьевна. Голос молоденькой девушки. Сообщает, что если родители Светы хотят узнать про свою дочь, то она им скажет за 700 тысяч рублей. Встретиться можно завтра, на перроне ст. Ступино. Деньги, не подумайте, не на что-нибудь такое, а на протез отцу-инвалиду, у него ноги нет.
Что было с Антониной Игнатьевной, лучше умолчать. Когда она пришла в себя, побежала на работу к мужу. Решено было, что поедет не она, а он, один. Мало ли что там замыслили, да и из-за 700 тысяч сейчас запросто могут ухлопать. Он поехал, встретила его девушка, несовершеннолетняя младшая сестра той самой Юлии Титовой, любовницы Сергея Новикова, мужа Светы. Прежде чем сказать про судьбу Светы, спросила о деньгах. Сергей Александрович сказал, что сумма большая, родственники собирают, скоро соберут. Договорились встретиться через день, тогда и расскажет. «А Света жива?» – «Нет, она сотлела».
Через день Сергей Александрович приехал в условленный час, и не один, а с оперативниками. Они положили ему в карман маленький магнитофон. Запись, прослушанная после задержания, послужила основанием для ареста Сергея Новикова и Юлии Титовой.
