Виорель Ломов - 100 великих романов

В 1935 г. автор увяз в египетских песках, как в смоле, и ждал смерти. Баки были разбиты, бензин и масло вытекли. Вода тоже. На двоих с механиком Прево им было меньше литра питья, один апельсин и немного винограда. Трое суток они боролись за свою жизнь, вышагивая задень под палящим зноем до 60–80 км. Голод, жажда, усталость сопровождались миражами. К вечеру друзья возвращались к самолету, согревались возле костра из его обломков, собирали за ночь драгоценную росу. «Вытерпеть можно все… Не стану жаловаться на судьбу. Я уже ничего не чувствую, сердце во мне высохло. Я сам стал пустыней», – вспоминал Экзюпери и верный себе добавил: «Каждая секунда нашего молчания убивает тех, кого я люблю». Пилота и механика спас бедуин. «Он еще только слегка повернул голову, а мир уже стал иным. Одним поворотом головы, одним лишь взглядом он творит жизнь – и мне кажется, он подобен Богу… Это чудо… Он идет к нам по песку, словно некий бог по водам… А ты, ливийский бедуин, ты – наш спаситель, но твои черты сотрутся в моей памяти. Мне не вспомнить твоего лица. Ты – Человек, и в тебе я узнаю всех людей. Ты никогда нас прежде не видел, но сразу признал. Ты – возлюбленный брат мой. И я тоже узнаю тебя в каждом человеке».

После этого писатель, так много и с такой любовью говоривший о самых разных людях, меняет акцент: «Задача моя отнюдь не в том, чтобы заставить вас восхищаться прежде всего этими людьми. Восхищения достойна прежде всего почва, их взрастившая». И далее рассуждает о том, что сущность человека можно понять, только забыв о разногласиях и ненависти друг к другу, живущих на одной Земле.

Закончил книгу писатель словами о том, что «слишком много в мире людей, которым никто не помог пробудиться». Вспомнил, как поразили его однажды в железнодорожных вагонах третьего класса поляки, высланные из Франции вместе с семьями. Особенно автор был удручен видом одной семейной пары, их покорностью перед немилосердной судьбой. «Непостижимо, как же они оба превратились в комья грязи? Под какой страшный пресс они попали? Что их так исковеркало? Животное и в старости сохраняет изящество. Почему же так изуродована благородная глина, из которой вылеплен человек?» И тут Экзюпери заметил их малыша: «Какое лицо! От этих двоих родился на свет чудесный золотой плод. Эти бесформенные тяжелые кули породили чудо изящества и обаяния. Я смотрел на гладкий лоб, на пухлые нежные губы и думал: вот лицо музыканта, вот маленький Моцарт, он весь – обещание!..» Писатель отдавал себе отчет, что маленький Моцарт обречен. Он, как и все, попадет под тот же чудовищный пресс. Но Экзюпери мучило не столько сострадание к этим несчастным переселенцам, а понимание того, что «мучительно не уродство этой бесформенной, измятой человеческой глины. Но в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт. Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека».

Этот эпизод – самое «ужасное» место в книге. В 1930-е гг. мерзостей в жизни было не меньше, чем сегодня, но ни об одной из них Экзюпери не поведал миру. Он остался чист и высок, как небо, под которым летал, остался на Земле людей. Через 15 лет после смерти писателя (1944), его мать, Мариде Сент-Экзюпери, получила письмо от президента Франции: «Сударыня, от всего сердца благодарю Вас. Ваш сын жив, он среди людей! И Франция счастлива этим! Примите, сударыня, уверения в глубочайшем уважении и признательности. Ш. де Голль».

На русский язык роман переводили Г. Велле и Н. Галь.

Экранизаций книги нет, хотя французский кинорежиссер Ж. Ренуар собирался в 1941 г. снять в Голливуде фильм по сценарию Экзюпери. Ренуар жалел об упущенной возможности всю жизнь. Это был бы «несомненно, самый красивый фильм в моей жизни», вздыхал режиссер, а кинокритики жалели, что «история кинематографа, безусловно, потеряла шедевр».

Французский писатель-антифашист, лауреат Нобелевской премии по литературе (1937), Роже Мартен дю Гар (1881–1958) известен как автор произведений, от фарсовых до психологических, посвященных проблемам становления личности и распада семьи, а также искусству («Становление», «Старая Франция», «Молчаливый», «Автобиографические и литературные воспоминания» и др.). Главным трудом писателя стал роман-эпопея «Les Thibault» – «Семья Тибо» из восьми томов: «Серая тетрадь» (1922), «Исправительная колония» (1922), «Солнечная пора» (1923), «День врача» (1928), «Сестренка» (1928), «Смерть отца» (1929), «Лето 1914 года» (1936), «Эпилог» (1940). Семейная хроника, переросшая затем в исторический роман, представляет собой широкую панораму французской жизни начала XX в. По мнению английского критика М. Сеймура-Смита, «из крупных романов нашего века „Семья Тибо“ – самый трагический».

Во время Первой мировой войны Мартен дю Гар служил во французской армии на Западном фронте. Демобилизовавшись в 1919 г., писатель составил план произведения, завел картотеку и с 1920 г. приступил к созданию хроники, накапливая для каждого эпизода и персонажа груды материалов. Основными персонажами стали члены двух буржуазных семей – Тибо и де Фонтаненов.

В 1930-х гг., когда в свет вышли уже 6 книг романа, основная тема которых развернута в рамках семьи, мир подошел к новой войне. Дю Гар пересмотрел свой план, выбросил уже написанную очередную часть, т. к. решил, что «Тибо исчезнут, уничтоженные войной, и с ними исчезнет целое общество», переработал финал и сменил акценты, поскольку для него «стало невозможно воспринимать человека вне общества и эпохи». Седьмая часть романа – «Лето 1914 года» и «Эпилог» основаны на исторических документах. В них датируется каждый день.

В 1937 г. дю Гару была присуждена Нобелевская премия по литературе «за художественную силу и правду в изображении человека, а также наиболее существенных сторон современной жизни».

1700-страничная эпопея, создававшаяся 20 лет, представляет собой хронику двух первых десятилетий XX в., когда в мире не стало веры, умер Бог, когда каждый индивид сам осуществлял свой выбор. Роман посвящен судьбе двух братьев, Жака и Антуана Тибо, характеры которых со временем претерпели существенные изменения. Жак – бунтарь с детства, главным его словом было «нет». В Антуане же с юных лет была заложена добропорядочность, сделавшая из него профессионала своего дела.

Оскар Тибо – глава семейства, доктор прав, посвятил себя общественной и благотворительной деятельности. Заботясь о чужих заброшенных детях, он был апологетом палочной дисциплины, осуществляемой в основанной им исправительной колонии, а заодно и в своей семье. Его младший сын Жак переписывался со своим другом-сверстником Даниэлем де Фонтаненом. Раскрыв переписку, наставники-иезуиты Жака изъяли серую тетрадь ученика, а заодно несколько «вольнодумных» книг, чем вызвали бурный протест мальчика, а Оскару Тибо донесли, что у его сына противоестественные наклонности. Отец собирался властно подавить бунт Жака, но тот, сговорившись с Даниэлем, убежал из дома. Их задержали и вернули в семьи. Потрясенная побегом Даниэля его сестренка Женни заболела. Состояние ее здоровья усугублялось еще и тем, что их отец, Жером де Фонтанен, пустышка, изящный самец, бросил семью и появлялся там от случая к случаю. (Позднее, спустив все свои деньги, он покончил с собой.) Возвращение брата благотворно повлияло на самочувствие Женни.

Оскар Тибо, напротив, встретил сына как преступника. Старший брат Жака, студент медицинского университета Антуан радовал отца своими успехами и резко контрастировал своим послушанием рядом с непокорным Жаком. В конце концов, отец, несмотря на возмущение и протест Антуана, отправил неуправляемого Жака в исправительную колонию, тюремный режим которой и унизительные воспитательные меры были способны из черта сотворить «ангела».

Спустя какое-то время Антуан, обеспокоенный судьбой брата, отправился к месту его заточения. Апатичность Жака привела его в смятение – казалось, воля бунтаря была сломлена. Но, как оказалось, в Жаке накопилось столько злости и обиды, так обострилось ощущение его непризнанной исключительности и непохожести на остальных, что этого запала хватило на всю его короткую жизнь. Антуан воочию убедился (о многом рассказал ему и Жак) в жестокости среды, в которой пребывал его брат.

Вернувшись в Париж, Антуан потребовал от отца возвращения брата в семью, но тот был тверд как скала. И лишь заступничество духовника Оскара Тибо вернуло Жака в отчий дом. Жак стал жить у брата. Несмотря на запрет отца, он возобновил свои контакты с Даниэлем и его сестрой Женни, поначалу принявшей его в штыки, а затем постепенно изменившей к нему свое отношение. Жак поступил в Эколь Нормаль, а Даниэль занимался живописью, редактировал журнал по искусству, короче, жил прекрасным.