Состав новой власти действительно определяли не чехи. В Прагу приехал Гитлер. Он самодовольно констатировал: «Я не хвалюсь, но должен сказать, что сделал я это действительно элегантно!». Его подчиненные тоже старались действовать «элегантно». Службы Гиммлера сразу прибрали к рукам архивы полиции, развернули аресты. Одновременно с германскими войсками в чешской столице появился Шахт, наложил лапу на ценности здешних банков. Вступать в диалог с Гайдой нацисты, конечно, не стали. Политические хулиганы им не требовались. Генералу откровенно намекнули, что-
бы не путался под ногами. Но прежнему руководству страны подсказали, что оно поспешило с отставками. Гитлер вовсе не возражал, чтобы президентом Чехии оставался Гаха, а премьер-министром – Беран. Пускай сохраняют свою Партию народного единства, формируют правительство. Но отныне над ними будет стоять имперский протектор Богемии и Моравии фон Нейрат – и его распоряжения будут обязательными для Гахи и Берана. А чтобы не возникало недоразумений, при них будут находиться германские советники.
Гаха с Бераном все поняли. Вернулись в свои кабинеты, взялись налаживать развалившуюся администрацию. А Гайда сунулся к ним, но после выходки с «захватом власти» его обходили стороной. Да и новые хозяева его не жаловали, слишком уж сомнительная личность. В новую правящую коалицию «Фашистское национальное сообщество» не включили, и это окончательно подорвало позиции Гайды. В июне 1939 г. он объявил, что распускает свою партию и отходит от политической деятельности. Некоторые региональные руководители не согласились с ним, пытались сохранить свои «осколки» – а в перспективе возродить партию под собственным началом.
Но на ведущую роль среди фашистских организаций выдвинулась «Влайка». Она насчитывала 15 тыс. членов. Она считала себя «союзницей» немцев и была уверена в их покровительстве. В ее ряды стали переходить и активисты Гайды. Даже предводитель скандального путча в Жиденицах подпоручик Кобзинек, вернувшийся из эмиграции, переметнулся во «Влайку», красовался среди командиров «Сватопулковской гвардии». Однако в Чехии после ее включения в состав Рейха стали плодиться и другие фашистские структуры. Их основывали карьеристы, авантюристы, подхалимы. Лелеяли надежды, что нацисты поддержат «родственные» движения.
В промышленном центре Брно была образована довольно многочисленная организация «Национальный фашистский лагерь», создавала отряды штурмовиков, «Фашистскую гвардию». В южных и западных районах Чехии объявился еще один «вождь» такого же пошиба, как Гайда, Франтишек Микулаш Млчох. В Первую мировую он был прапорщиком в армии Австро-Венгрии. Сдался русским, завербовался добровольцем в Чехословацкий легион. Но после Февральской революции его взгляды сочли слишком «контрреволюционными». Он разругался с начальством, и его выгнали. Млчох перешел в сербские добровольческие части, а потом в Красную армию.
В 1919 г. он вернулся на родину и наврал, что дослужился до чина майора. Ему поверили. Чехословацкий корпус в это время еще оставался в Сибири, новому правительству демократической Чехословакии офицеры требовались позарез, и Млчоха назначили заместителем военного коменданта Праги, присвоили подполковника. Но он принял участие в заговоре монархистов и был уволен. Тогда офицера потянуло в другую сторону. Он примкнул к коммунистам, стал одним из основателей Чешской коммунистической партии. Был уличен в подготовке коммунистического переворота, сидел за это в тюрьме. Но и в рядах коммунистов карьеры не сделал, его обошли другие и оттеснили на задний план.
Теперь Млчох опять сменил политические ориентиры, принялся создавать две связанных между собою организации – «Национально социалистическую чешскую рабочую партию» и «Национально-социалистическую чешскую крестьянскую партию». Более известными они стали под названием «зеленые свастики». Их эмблемой являлась зеленая свастика на красном поле, и Млчох разъяснял, что красный цвет символизирует единство с рабочим классом, а зеленый – с землей. Причем «Зеленые свастики» получили довольно широкое распространение, их организации возникали по всей южной и восточной Чехии.
Польская «моральная диктатура» Пилсудского основывалась не на фашистских законах и порядках, а на непререкаемом авторитете лидера. Он мог по своему усмотрению посадить политических противников, разогнать те или иные организации. Другие партии и профсоюзы продолжали функционировать. А фашистский «Национально-радикальный лагерь Фаланга» Пясецкого вел себя очень активно. Затевал митинги, беспорядки. По своему разумению молодежные фашистские отряды изгоняли из учебных заведений «еврейских» или «немецких» профессоров, захватывали студенческие городки и по несколько дней выдерживали осады полиции. Впрочем, возникали и коммунистические организации сходного рода. Между ними и молодыми фашистами устраивались нешуточные драки.
Но если Болеслав Пясецкий и его партия получали поддержку из Италии, а к немцам относились сугубо враждебно, то в 1933 г. победа Гитлера всколыхнула иные движения. Юзеф Гралла создал «Национал-социалистическую партию трудящихся». Она тоже состояла в основном из молодежи, но ориентировалась на Германию, ее символом была свастика. Хотя его партия осталась малочисленной, большинство поляков видели в немцах своих противников. Однако германским нацизмом заинтересовались и сепаратисты. В 1933 г. группа белорусских националистов во главе с Фабианом Акинчицем и Владиславом Козловским организовала Белорусскую национал-социалистскую партию.
Белорусские нацисты начали выпускать газету «Новы шлях», провозглашая главными врагами Советский Союз и евреев. Акинчиц в программной статье «Жиды в Белоруссии» писал, что евреи долгое время угнетали все европейские народы, но Германия подает пример – восстает против еврейского господства и «закладывает основы новой Европы». Хотя для подстраивания к Гитлеру и к его идеологии нетрудно было увидеть еще одну причину. А именно – вражду Польши и Германии. Акинчиц и его соратники лелеяли надежды, что немцы помогут Белоруссии отделиться. А если еще и русских одолеют, тогда и образуется «независимая» Белоруссия под германским покровительством.
Украинский лидер Евген Коновалец тоже лелеял замыслы развернуть ОУН в широкую политическую партию. Но у него ничего не получилось. Его собственные подчиненные были настроены слишком агрессивно. Любые формы легального участия в политической жизни Польши они воспринимали как «измену». Зато терроризм расплескался чрезвычайно широко. ОУН деятельно конструировала поджоги, взрывы, покушения на польских и советских должностных лиц, да и на украинцев, которых признали «продавшимися». После убийств нескольких сотрудников советского консульства
и министра внутренних дел Польши Перацкого разразились скандалы на международном уровне. Коновалец забеспокоился, что Польша потребует выдачи руководителей ОУН-УВО, скрывавшихся в других государствах. Приказал на время приостановить теракты.
Но непосредственный руководитель боевиков, Бандера, не послушал его. Уклонился под предлогом, что надо завершить уже начатые операции. Была взорвана редакция левой газеты «Праця», убили директора украинской гимназии во Львове Бабия. Это вызвало возмущение как польской, так и украинской общественности. А Пилсудский велел полиции не церемониться. Она перетряхнула Польшу массовыми арестами, и структуры ОУН оказались разгромленными. Все руководство попало за решетку или разбежалось, пристраивалось в эмиграции.
Без сомнения, Пилсудский видел, что до порядка в стране очень далеко. К тому же он тяжело заболел – у него развивался рак печени. Он хотел все-таки спасти Польшу, и в январе 1935 г. была принята новая конституция. Парламентские свободы фактически упразднялись, утверждалась диктатура президента и правительства. А 12 мая Юзеф Пилсудский скончался. Во главе государства остались президент Мостицкий и маршал Рыдз-Смиглы, унаследовавший от Пилсудского пост «генерального инспектора вооруженных сил». Хотя без покойного лидера их дела сразу зашатались. У них не было такого авторитета, не было неоспоримой «харизмы» вождей. Опорой осталась только верхушка полиции и армии, поэтому новую власть назвали «режимом полковников».
Попытались использовать именно полномочия, заботливо подготовленные для них Пилсудским. Рыдз-Смиглы расширил права полиции и судов. Был организован концлагерь. Туда попадали все противники скопом – и украинские националисты, и польские фашисты, и коммунисты, и просто журналисты, допустившие слишком дерзкие публикации. А для реорганизации системы управления Рыдз-Смиглы наметил перенять некоторые черты фашистских государств. Создать массовую партию, на которую будет опираться правительство. Беззубый и расплывчатый «Беспартийный блок сотрудничества с правительством», существовавший при Пилсудском, в 1936 г. был преобразован в партию «Лагерь национального единения». Во главе его встал полковник Адам Коц, но декларацию написал сам Рыдз-Смиглы, он силился соединить фашистские положения с устоями католицизма. При партии формировались юношеские структуры, «Союз молодой Польши».
