Глазьев этой цели не понимал и не хотел понимать, он всерьез собирался строить новую жизнь на вверенных ему территориях. Поэтому очень скоро он оказался отстранен от процесса. А Сурков постоянно курсировал между Киевом и Москвой, договаривался с новым президентом Порошенко о способах примирения с Востоком.
С Порошенко Сурков был знаком давно, тот приезжал в Кремль договариваться еще перед «оранжевой революцией» в 2004 году, кроме того, у шоколадного магната была своя фабрика в России и активы в Крыму. Он был очень удобным собеседником. Однако согласиться на условия Суркова (например, полную амнистию всем участникам ополчения или федерализацию Украины и признание особого статуса Донецка и Луганска) он никак не мог — его бы не поняли избиратели.
Вечером 17 июля на странице группы Игоря Стрелкова в социальной сети появился комментарий: «В районе Тореза только что сбили самолет Ан-26, валяется где-то за шахтой Прогресс. Предупреждали же — не летать в “нашем небе”. А вот и видеоподтверждение очередного “птичкопада”. Птичка упала за террикон, жилой сектор не зацепила. Мирные люди не пострадали. А также еще есть информация о втором сбитом самолете, вроде бы Су». Спустя час стало известно, что в небе над Донецком был сбит пассажирский самолет «Боинг-777». На борту «Боинга» находилось 283 пассажира и 15 членов экипажа.
Крушение «Боинга» стало шоком для всего мира. Если кто-то на тот момент не подозревал о конфликте на Украине, на следующий день о нем узнали все. Не меньшим шоком это было для Путина. Это был переломный момент, после которого отмена санкций стала уже невозможна.
В 1983 году советский истребитель сбил южнокорейский «Боинг», по ошибке вошедший в воздушное пространство СССР. Это стало самым страшным ударом по имиджу Москвы — после этого президент Рейган окрестил Советский Союз «империей зла». Теперь Владимир Путин оказался в аналогичной ситуации. После падения «Боинга» ему стало ясно, что дороги назад, к прежним отношениям с Западом, уже не будет.
Сепаратисты не признавали своей вины в падении самолета, обвиняя во всем украинскую сторону, но были совершенно деморализованы. Тем временем наступление украинской армии развивалось успешно и стремительно. Стрелков продолжал вести активную публичную жизнь в Сети — громогласно требовал от Путина срочно ввести войска, чтобы поддержать донецкое ополчение. Украинские войска тем временем окружали Донецк с обеих сторон и были близки к тому, чтобы отрезать его от российской границы.
В конце июля СБУ Украины опубликовала в Интернете запись прослушанного телефонного разговора между премьер-министром ДНР Бородаем и главным спонсором ополчения, бизнесменом Константином Малофеевым (он был ошибочно идентифицирован как помощник Суркова Алексей Чеснаков — из-за того, что оба в момент разговора находились во Франции, один в Биаррице, а другой в Нормандии). «Если ничего не изменится в военном плане, две недели мы не продержимся», — говорил Бородай, подтверждая, что силы ДНР на исходе. Кроме того, он жалуется спонсору, что закончились деньги. И тот обещает дать еще.
В ответ Малофеев рассказал, что «находится в поездке с отцом Тихоном» (Шевкуновым), и передал с его слов просьбу Стрелкову: тот должен публично выступить и заявить о своей верности Путину.
«Очень важно, чтобы “Легендарный” дал интервью, которое было бы показательно лояльным, — говорил Малофеев. — В котором он сказал бы, вот я добрался наконец в Донецк. Все, что здесь происходит, люди какие-то в Сети пишут, что я якобы против Верховного главнокомандующего… Так вот говорю. Я офицер, у меня есть Верховный главнокомандующий. В настоящий момент я не выполняю его прямые приказы, потому что я нахожусь в другом государстве. Но отношусь к нему с величайшим уважением. Считаю его ярчайшим лидером современности, благодаря которому Россия встала с колен. И мы все с надеждой смотрим на него, не в смысле “ну когда же?”, “сколько можно?”, а в смысле: любим, верим, он наш идеал, и какие бы решения он ни принимал, будем выполнять любые его решения, потому что он многомудрый лидер русского мира».
Обеспокоенность отца Тихона и самого Путина была связана с тем, что популярность Стрелкова в Интернете росла с невероятной скоростью. Общественное мнение, которое еще вчера рукоплескало Путину за присоединение Крыма, сегодня уже требовало новых побед. И призывы Стрелкова ввести войска на Украину у многих находили отклик — все больше людей публично упрекали Путина в нерешительности.
В итоге в августе положение стало критическим. Стало ясно, что украинские войска вот-вот дожмут сепаратистов, отрежут их от российской границы и после этого никакого рычага влияния на Украину у Москвы уже не останется. Петр Порошенко станет победителем, и слушать Суркова у него не будет оснований. Тогда Владимир Путин все-таки решился задействовать кадровых военных. Так же, как это было в Крыму, тайно.
На подмогу Стрелкову Сергей Шойгу отправил все тех же десантников, которые зимой брали под контроль Крым, а потом были награждены за это памятными медалями. ДНР перешла в неожиданное контрнаступление. В интервью газете «Завтра» Стрелков называл российских военных «отпускниками», по официальной версии все они ушли в отпуск, чтобы повоевать добровольцами за Новороссию.
«Мы 40 суток держали Донецк до прихода “отпускников”. Последние дни были просто отчаянные», — вспоминал он.
Российские военные пошли в контрнаступление в сторону приморского города Мариуполя, второго по величине города в Донецкой области, в который переехала из Донецка подконтрольная Киеву областная администрация. И чуть было не взяли его.
Вот как рассказывал об этом Стрелков: «В основном на Мариуполь наступали “отпускники”. Мариуполь был пустой, там двое суток не было украинских военных, можно было взять без боя. Но был приказ не занимать. Не просто приказ остановиться, а приказ ни в коем случае не занимать».
Наступление российских войск завершилось Иловайским котлом — самым тяжелым поражением украинской армии за все время конфликта, попытка окружить сепаратистов провалилась, с украинской стороны погибло около 1000 человек.
Первые потери появились и среди российских солдат — на кладбище под Псковом появились свежие могилы десантников, убитых на Востоке Украины. Скрывать участие Российской армии, по сути, было уже невозможно, но Владимир Путин продолжал отрицать очевидное. В телефонном разговоре с Ангелой Меркель он уверял, что под Донецком только солдаты, которые ушли в отпуск. «Хорошо, а они что, у вас в отпуск прямо с оружием и военной техникой уходят?» — восклицала канцлер. «Ой, вы знаете, у нас в стране такое воровство, такая коррупция. Эта техника наверняка украдена со складов», — не смущаясь, ответил Путин. Меркель повесила трубку.
При этом Путин вовсе не считал, что он кого-то обманывает: солдаты, по его мнению, знали, на что шли. 10 сентября, через неделю после окончания боев под Иловайском, он пошел в церковь и, по его словам, «поставил свечки за тех, кто пострадал, защищая людей в Новороссии». Тем самым он отдал дань памяти тех солдат, участие которых в войне Россия до сих пор не признает. Семьям убитых военных выплатили компенсации — при условии, что они не будут разговаривать с журналистами.
А Игоря Стрелкова выслали из Донецка в Москву вскоре после начала боев под Иловайском, командование операцией взяли на себя московские генералы Сергея Шойгу, а лидера ополченцев отстранили от дел за то, что он слишком много болтал. Одновременно с ним в Москву вернулся и премьер Бородай — оперативное управление передали от москвичей местным, донецким.
Стрелков вернулся в Москву разочарованным: «А изначально я исходил из того, что повторится крымский вариант — Россия войдет. Это был самый лучший вариант. И население к этому стремилось. Никто не собирался выступать за Луганскую и Донецкую республики. Все изначально были за Россию. И референдум проводили за Россию, и воевать шли за Россию. Люди хотели присоединения к России. Российские флаги были везде. У меня на штабе был российский флаг и у всех. И население нас воспринимало под российскими флагами. Мы думали: придет российская администрация, тыл будет организован Россией и будет еще одна республика в составе России. И о каком-то государственном строительстве я не думал. А потом, когда понял, что Россия нас к себе не возьмет (я себя ассоциировал с ополчением), для нас это решение было шоком»[55].
Внешняя политика стала внутренней
Вернувшись в Москву, Стрелков начал разоблачать Владислава Суркова, руководившего политикой Кремля на Донбассе. Своего бывшего куратора он называл «великим комбинатором», «всеми силами загоняющим Новороссию обратно в состав Украины в качестве “автономии” в обмен на признание Крыма российским», а еще обвинил его команду в воровстве.
