— В принципе я со всем согласен. Но у меня есть одно сомнение. И вот на чем оно основано. Недавно Франсуа, наш коллега из французского посольства, дал мне почитать переведенную давным-давно на английский язык любопытную книжонку, ставшую библиографической редкостью, — «Шпионы и шпионки в Париже». Книга была издана еще в тридцать шестом году. Ее автор — бывший комендант штаба парижских армий Эмиль Массар. Так вот, я зачитаю тебе небольшой отрывок из этой книги, который не может не вызвать определенных размышлений, тем более что речь идет об англичанах, с чьим мнением приходится считаться. «Англичане также ввели принцип: не пользоваться услугами ни сомнительных субъектов, ни женщин. Рано или поздно, говорили они, те и другие проявят слабость. Женщины к тому же отличаются недостатком терпения и отсутствием твердости. Кроме того, женщина не умеет хранить тайны, и сердце ее часто подчиняет себе мозг… Они не способны… предать друга или любовника». В принципе я ничего не имею против Пилар. Но на мой взгляд, нельзя не учитывать этот женский фактор. Пилар — женщина вполне независимая, незамужняя, с характером и работает на нас по своей воле. А что, если она сделает все по-своему? Ведь не трудно догадаться, что она влюблена в него и, может быть, с учетом ее возраста, захочет осуществить свой план: он уходит из посольства, просит политического убежища, а затем они венчаются и выходят из игры. Нам-то нужно совсем другое. Нам нужен источник информации в Москве, а не на ранчо в пригороде какого-то затерявшегося в Кордильерах городишка. Ей нужен муж в постели, а не жених в Москве, которого надо будет еще и ждать неизвестно сколько лет, да и вернется ли он обратно? Ведь не на горных козлов охотиться поедет. Я далек от того, чтобы от этой мысли впадать в панику, но, по-моему, она заслуживает внимания. Главное, чтобы не произошло осечки, тем более Центр нас за это не похвалит. Наверняка там найдутся те, кто назовет это отсутствием у нас должного профессионализма в работе.
— Ты прав, Джон, над этим стоит основательно подумать. Пилар надо держать под неусыпным контролем и постоянно с ней работать. Это главное средство от того, чтобы не остаться в дураках. Но к этому мы еще вернемся, а пока постарайся до минимума ограничить круг наших друзей, которые что-то могут знать о готовящемся нами мероприятии. Не дай Бог, что-то дойдет до ушей местных коммунистов. Они же, к сожалению, вездесущи и могут оказаться в структурах наших друзей, которым мы и так слишком много доверяем. Тогда нам скандала не избежать. Местная пресса уж не упустит возможности позубоскалить. Поэтому осторожность и еще раз осторожность! Кстати, как там поживает твой дантист? Она по-прежнему специализируется на лечении зубов сотрудникам дипломатического корпуса? Поинтересуйся, пожалуйста, кто посещает ее из числа сотрудников советского посольства. Это в дальнейшем может нам пригодиться. Если я не ошибаюсь, у нее прекрасный и наполовину пустующий особняк в непосредственной близости от советского посольства?
— Особняк действительно полупустой, и расположен он в нескольких минутах ходьбы от посольства. Как правило, она обслуживает дипкорпус и местную аристократию. Отношения у нее с нашими друзьями отличные. Я даже как-то подумал, не используют ли они этот особняк в качестве конспиративной квартиры? Ведь это так удобно! Я постараюсь уточнить все эти вопросы, но без разговора с друзьями, видимо, не обойтись. О’кей! Зайду к тебе послезавтра в это же время.
Раннее утро. Пилар еще нежится в постели. Неожиданно раздается телефонный звонок.
— Пилар, здравствуйте! Я звоню вам из телефона-автомата. Большое спасибо за вчерашний вечер, но у меня такое ощущение, что мы не сказали друг другу чего-то важного и сокровенного, говорили совсем не о том. Вчера дома я целый вечер думал об этом — я не имею в виду политику, а говорю о чисто человеческих чувствах!
— Саша, не надо об этом, я прошу вас! Лучше приезжайте ко мне ужинать. По этому случаю я испеку тамаль[3] и приготовлю для вас что-нибудь еще из испанской кухни! Вы, как человек, говорящий на испанском, не можете от этого отказаться!
— Спасибо за приглашение! Я действительно не могу отказаться: тот, кто владеет испанским, и сам, естественно, становится немного испанцем. Как и где мы можем встретиться?
— Полагаю, что вам следует воспользоваться такси. А встретимся мы у церкви Сагарио. Я буду ждать там, на стоянке в машине в восемнадцать часов. А там недалеко и от моего дома.
— Хорошо, Пилар! Я непременно буду там. Мне так хочется видеть вас! До встречи!
Пилар еще долго лежит в постели, прижав к груди телефонную трубку, и задумчиво улыбается, как бы вспоминая только что приснившийся ей чудесный сон. Потом встает, поднимает жалюзи, смотрит в трельяж на свое обнаженное тело и тихо произносит: «Теперь, милый Саша, ты уже мой!»
Сославшись на то, что у него деловая встреча в городе, Огородник в 17.30 покинул посольство и пешком направился к центру города. Он, конечно, не заметил, как из ближайшего к посольству особняка вышел ничем не приметный человек и пошел следом, а затем выехала легковая машина, которая медленно последовала за ним. Вскоре Огородник остановил такси и проехал на нем в район церкви Сагарио. Там, на стоянке автомашин, его уже поджидала Пилар на своем пурпурном «форде-эс-корт». Через несколько минут они остановились у небольшой, утопающей в зелени виллы. Пилар объяснила Огороднику, что она арендовала ее совсем недавно. Раньше жила в многоквартирном доме на довольно оживленной магистрали и очень уставала от городского шума. А здесь, кроме птиц, которых она воспринимает достаточно спокойно, ее никто не тревожит. К дому вела неширокая, покрытая мраморной плиткой дорожка. С боков ее обрамлял невысокий хвойный кустарник вперемежку с разноцветными камнями и цветами, среди которых особенно выделялись роскошные орхидеи или что-то, во всяком случае, похожее на них. В доме с мансардой было несколько комнат и небольшая, затененная снаружи плющом или какой-то разновидностью лианы веранда.
Пилар предложила Огороднику присесть, послушать музыку или посмотреть телевизор, а сама направилась на кухню. Судя по всему, у нее все уже было приготовлено заранее, так как буквально через несколько минут стол в небольшой гостиной был накрыт. Она, уже успев переодеться, предложила ему отведать и оценить приготовленные ею испанские блюда, а также продегустировать отменные испанские вина и всемирно известную «ман-санилью» из Ла-Манчи. За ужином Огородник не скупился на похвалы, но умолчал о том, что обилие сильно перченных блюд не очень-то соответствовало его диете. Он чувствовал себя вполне комфортно. Они уже перешли на «ты». Вино было действительно прекрасным, а хозяйка в газовой полупрозрачной кофточке вызывала у гостя вполне определенные чувства. А потом танцевали, и Огородник так близко осязал ее упругое и податливое тело. Вскоре Пилар на несколько минут покинула его и вернулась в легком пеньюаре. Огородника не удивило это.
Они снова пили вино и танцевали. Он целовал ее сначала в шею, а затем в губы, и она отвечала ему. Только тонкая ткань отделяла его от ее тела, и он понял, что это уже стало отягощать их обоих. Легко взяв Пилар на руки, он отнес ее в спальню…
Потом они опять пили прекрасное испанское вино, а Пилар, лаская его, говорила, что. полюбила его с первого взгляда и что он совершенно необыкновенный мужчина.
И вновь была музыка. На этот раз звучала и неизвестно откуда взявшаяся в этом доме мелодия «Кармен-сюиты» Родиона Щедрина, что не ускользнуло от внимания Огородника. Да, Пилар несомненно чем-то похожа на Карменситу, но это уже далеко не бойкая работница табачной фабрики из оперы Бизе «Кармен». Это творение совсем другого мира. и общества. Он чувствовал себя победителем, и ему совсем не хотелось вспоминать грустные подробности оперного сюжета. В ее жилах действительно голубая кровь испанской аристократки! И это тешило его самолюбие.
Что касается недавно приобретенной виллы, то Пилар была не совсем точна и откровенна. На самом деле виллу срочно приобрел для нее Рональд на средства Центрального разведывательного управления США с тем, чтобы создать необходимые условия для сближения ее с Огородником и тем самым укрепить вербовочную ситуацию.
Поздно вечером Пилар подвезла Огородника на машине почти до самого дома. Простились долгим поцелуем.
Он вышел из машины и медленно пошел по направлению к дому. Был теплый летний вечер. На деревьях весело щебетали какие-то пичуги, устраиваясь на ночлег. Настроение у него было приподнятое.
Дома, пробормотав что-то невнятное, Александр лег в постель и сразу же заснул. О причине своего позднего прихода утром сказал жене, что выполнял в городе специальное задание, о котором говорить не имеет права.
