Часть четырнадцатая. Что дозволено толпе, не дозволено премьер-министру...
Ранним утром на площади стала собираться толпа.
По началу, толпа безучастно смотрела на трупы повешенных, а затем начались безобразные выходки.
Толпа принялась дико отплясывать вокруг повешенных.
Какой-то мужчина стал бросаться, чем попало в голову Муссолини.
Некая женщина, пять раз выстрелила в мертвое тело дуче за своих пятерых сыновей, погибших на войне.
Кто-то сорвал с него рубашку, поджег ее и пытался сунуть в лицо.
Несколько мужчин стали мочиться на его голову, несмотря на стоявших вокруг женщин.
Корреспондент "Балтимор сан" Говард Нортон, присутствующий на площади, написал в
своей статье, что расценивает произошедшее "как гадкую, мерзкую и ничем не прикрытую месть коммунистов".
Уинстон Черчилль находился в Чекуэре, когда услышал об этом.
В приподнятом настроении он обратился к своим гостям, сидевшим за обеденным столом,
воскликнув:
- Кровавая бестия мертва!
Генерал Дуайт Эйзенхауэр собирался покинуть штаб-квартиру американских экспедиционных
войск в Реймсе, когда ему на стол легло донесение с пометкой "срочно" о зверской
расправе над Муссолини и Кларой Петтачи.
Прочитав донесение, он передал его своему начальнику штаба генералу Уолтеру Беделлу
Смиту и с горечью сказал:
- Боже, какой позорный финал.
Когда люди получают хоть немного власти, они часто теряют человеческий облик.
После войны, оставшийся не у дел Черчилль, пять раз приезжал в Италию, вроде бы как
на пленэры, а на самом деле, он и его люди усиленно искали письма, компрометирующие
бывшего премьер-министра, собирающегося вновь выставить свою кандидатуру на ближайших
выборах.
В августе 1951 года Черчилль и Скорцени тайно встретились.
Скорцени передал ему подлинники писем, в которых Черчилль восхищался Муссолини и
уговаривал его заключить сепаратный мир с союзниками.
Эти усилия британский премьер предпринимал вопреки достигнутой в Касабланке
договоренности между ним и президентом США Франклином Рузвельтом о том, что война
может быть закончена только после безоговорочной капитуляции стран оси.
Передавая письма, Скорцени поставил только одно условие, что в случае победы на
выборах Черчилль освободит из британских тюрем находящихся там эсэсовцев.
Консерваторы победили, и Черчилль сдержал свое слово.
И все же, тайное стало явным!
Пятого января 2006 года агентство Associated Press сообщило о том, что на 81 году
жизни скончался бывший боец итальянского Сопротивления Урбано Лацарро, известный
участием в аресте фашистского лидера Бенито Муссолини в конце Второй Мировой Войны.
Да, да, тот самый Лацарро, комиссар партизанской бригады, которого 25-летний граф
Пьер Беллини просил собрать людей и придти на помощь, чтобы защитить Муссолини и
Клару Петаччи от бессмысленной и зверской расправы.
Не успел тогда комиссар или не захотел, или...
Вот только на старости лет совесть заела, и Урбано Лацарро незадолго до своей кончины
согласился подтвердить на детекторе лжи, что Муссолини и Клару Петаччи ликвидировали
по настоянию сотрудника британских спецслужб, говорившего на сицилийском диалекте и
называвшего себя "капитан Джон".
Недавно выяснилось, что "капитан Джон" был британским подданным Робертом Маккароне,
действительно, родившемся в Сицилии, которого направили в Италию со специальным
заданием ликвидировать Муссолини и забрать у дуче "очень важные документы"...
Вот и получается, что британские спецслужбы руками итальянских коммунистов ликвидировали
человека, процесс над которым мог бросить тень на многих европейских политиков.
Естественно, они не были заинтересованы в сохранении жизни человеку, который слишком
много знал, и c которым они поддерживали дружеские отношения до 1935 года, от которых
теперь они очень хотели отмежеваться.
Итальянские коммунисты, неутомимые борцы за народное счастье, в накладе тоже не
остались, получив свои тридцать сребреников в виде трех потертых чемоданов дуче, о
которых никто и никогда больше не вспомнил.
На эти деньги Пьеро Ненни, Луиджи Лонго и Пальмиро Тольятти - коммунисты, чьи имена нам
хорошо известны, - в течение многих лет проводили успешные выборные компании и
существенно влияли на политический климат послевоенной Италии.
Многие из нас, еще со школьной скамьи, хорошо помнят, что Сталин называл Черчилля:
"...жирной, коварной свиньей".
Ну, что ж, теперь мы понимаем, что оснований на это у него было предостаточно.
Видимо, уже тогда, в далеком 1945-ом, он знал всю правду, его разведка даром хлеб не ела.
