верил агенту на слово. Распространённой практикой являлось, когда доверенные подрядчиков узнавали в губернских управлениях о районах, пострадавших от падежа скота, неурожая или крупного пожара и устремлялись туда. Они приезжали к сельскому начальству, сговаривались со старшиной или писарем. Последние за взятку выявляли самых бедных крестьян, не внёсших вовремя податей, и вынуждали их заключать контракты.
Рабочие обеспечивались бесплатным питанием, заработная плата за сезон устанавливалась в 35 рублей для землекопа, 17,5 рубля для ровняльщика и крючника (19,5 и 9,8 копейки в день). Но из-за различных вычетов полную денежную сумму получить было крайне затруднительно. В случае болезни с работника вычиталось ежедневно по 15 копеек на питание и 5 копеек на лазарет. Вычеты зарплаты производились за болезнь, штраф, невыход на работу, невыполнение нормы. Если по причине дождя работа велась неполный рабочий день, то за весь день производился вычет. Были часты случаи намеренного занижения выполненного рабочими труда при обмерах со стороны подрядчиков. Во всех случаях рабочие отвечали друг за друга круговой порукой — так, за прогул одного артельщика со всех вычитали по 50 копеек».
Точно посчитать число умерших на этой железной дороге на удалось никому, равно как и полные затраты на строительство дороги. Официальная сметная стоимость — 43 млн рублей, фактическая — от 67 до 72 млн. То есть в среднем на 1 версту железной дороги приходилось около 100 тысяч рублей и двое умерших.
О строительстве дороги хорошо написал Николай Некрасов:
Прямо дороженька: насыпи узкие,
Столбики, рельсы, мосты.
А по бокам-то всё косточки русские…
Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?
Чу! восклицанья послышались грозные!
Топот и скрежет зубов;
Тень набежала на стекла морозные…
Что там? Толпа мертвецов!
То обгоняют дорогу чугунную,
То сторонами бегут.
Слышишь ты пение?.. «В ночь эту лунную
Любо нам видеть свой труд!»
После 1991 г. стихотворение Некрасова «Железная дорога» было исключено из школьной программы: «Детки, учите только Солженицына — там всё написано».
6 (18) января 1886 г. вышел закон «О занятии арестантов работами». Согласно ему, время работы арестантов летом составляло 11 часов, а зимой — 10 часов.
«После Закона 1886 г. о труде заключенных стали издаваться дополняющие его циркуляры. Одним из них был Циркуляр от 3 марта 1888 г., определявший виды арестантских работ. Особое внимание уделялось внешним или, как их еще называли, наружным, общим работам. Заключенные уездных тюрем Санкт-Петербургской губернии, например, занимались сплавкой бревен и дров по рекам, косили траву, сушили сено, исправляли железную дорогу, чинили мосты. Для арестантов Псковской и Новгородской губерний работы часто ограничивались очисткой площадей и мест около присутственных и городских зданий. Внутренними считались работы в мастерских и реже — в камерах.
Занятия арестантов в тюрьмах северо-западных губерний особым разнообразием не отличались: повсеместно практиковали портняжное, сапожное, бондарное, слесарное ремесло, плетение из мат и мочал соломенных вещей, лаптей из лык, вязание чулок, носков, прядение льна и т. п. Наконец, небольшая часть арестантов занимались приготовлением пищи (кашевары), выпечкой хлеба (хлебопеки), работали в качестве ламповщиков, банщиков, стирали и чинили белье, обрабатывали тюремные огороды» [10].
Однако охватить системой ГУЛАГа все отрасли производства ни у Александра III, ни у Николая II не получилось.
Против ГУЛАГа насмерть встали все предприниматели и купцы. Разумеется, не из жалости к зэкам, а ради собственной выгоды. Они испугались конкуренции ГУЛАГа. Поэтому попытки властей создать эффективные и рентабельные предприятия, где бы работали заключенные, провалились.
Но тут речь идет только о Европейской части России. В Сибири и на Дальнем Востоке картина была совсем иная.
Там каторжникам конкурентов не было, да и вообще работать на царских стройках было попросту некому. Например, в 1890 г. число ссыльнокаторжных в составе дальневосточного населения составляло в Забайкалье — 2,3 %, в Амурской области — 1,8 %, в Приморской — 1,4 %, на острове Сахалин — 39,7 %. Ежегодно правительство увеличивало число этапов ссыльнокаторжных, которых направляли на окраины страны. Вызвано это было тем, что в начале 90-х гг. XIX века в Центральной России каторжные тюрьмы упразднялись, и сосредоточением тюремного населения становились Дальний Восток и Забайкалье.
На Сахалине добыча каменного угля велась исключительно каторжанами. Впервые осенью 1853 г. на Сахалине матросы со шхуны «Восток» вручную добыли первые 30 тонн угля. Но начальство быстро смекнуло, что добывать уголь на Сахалине куда выгоднее с помощью каторжников. С 1858 г. там работали каторжники.
«Первые каторжники, добывавшие там уголь, работали фактически без охраны — бежать в совершенно диких краях было некуда, а казна платила им 2 копейки за каждый добытый пуд угля. Труд заключённых оказался крайне выгоден: добыча одной тонны сахалинского угля в итоге стоила казне 1 рубль 25 копеек, тогда как за тонну японского угля платили свыше 20 рублей, а британский уголь стоил 68 рублей (!).
18 апреля 1869 г. император Александр II подписал указ об учреждении каторги на острове Сахалин. Официально документ назывался “Положение Комитета об устройстве каторжных работ” — предполагалось, что каторжники будут осваивать далёкий остров и добывать уголь для Сибирской флотилии…
Но до появления Транссибирской железной дороги оставалось ещё почти 40 лет, поэтому каторжники шли на Восток пешими этапами. Путь из Москвы в Забайкалье занимал больше года и обходился государству минимум в 125 рублей на одного заключённого. Отправить каторжника из Иркутской губернии на Сахалин — больше двух тысяч вёрст только до Охотского моря — стоило ещё дороже, почти 150 рублей. За первые три года существования каторги на остров сумели доставить ещё 665 приговорённых, затем новых заключённых на Сахалин не поступало целых восемь лет: слишком дорогим, тяжёлым и долгим было пешее “этапирование” на край империи» [11].
Ну а после открытия Суэцкого канала каторжников стали завозить на Сахалин морским путем из Одессы.
25 июля 1878 г. в Германии был закуплен пароход «Саксония». Его зачислили в состав казенного Добровольного флота и переименовали в «Нижний Новгород». В декабре 1878 — мае 1879 г. пароход специально переоборудовали в Марселе в плавучую тюрьму.
Первый рейс, или, как тогда говорили, «сплав» плавучей тюрьмы на Сахалин состоялся летом 1879 г. Пароход «Нижний Новгород» за 52 дня перевез на Сахалин 569 каторжников. Любопытно, что корабль шел не под торговым триколором, а под Андреевским флагом. За следующие 20 лет на Сахалин через Суэцкий канал было перевезено 22 642 мужчины-каторжника и 1838 женщин-каторжниц. Иногда вместе с ними или вслед за ними на тюремных пароходах добровольно отправлялись на каторжный остров члены их семей — за два десятилетия таковых было 1548 женщин и всего 6 мужчин.
Замечу, что к перевозке заключенных привлекался не только «Нижний Новгород», но и еще ряд пароходов — «Доброфлот», «Ярославль» и др. Пароход «Кострома» с 235-ю арестантами 16 мая 1887 г. сел на камни и был разбит волнами у мыса Крильон — южной оконечности Сахалина.
«Большую часть плавания до Сахалина заключённые проводили в раскалённых тропической жарой трюмах, когда
