Во Франции 1943 год был отмечен полным всевластием гестапо. Ни один город, ни один район не были избавлены от пристальной слежки агентов Кнохена. Вечерами люди тщательно закрывали двери и окна, чтобы послушать голос Би-би-си, который нес им слова ободрения и надежды, слова французов, сражавшихся в Африке, а затем на Сицилии и в Италии. Люди умирали все чаще, но, умирая, они знали, что их палачи доживают последние дни.
Тюрьмы были переполнены (за год было арестовано более 40 тысяч человек), но группы Сопротивления и отряды партизан-маки совершенствовали свою организацию, получали от союзников все больше оружия и быстро пополнялись, поскольку обязательная трудовая повинность вынуждала идти в подполье всех, кто отказывался отправиться в Германию. Гестапо пришлось приспосабливать методы своей работы к новой ситуации.
Чтобы противостоять этому, Оберг ищет сотрудничества с французами, особенно с полицейскими службами, которых он до сих пор находил «слишком мягкими» в репрессиях. Весной он приезжает в Виши в сопровождении Кнохена и его адъютанта Хагена. Петен дал согласие принять его. Почти секретная встреча была тщательно подготовлена. За несколько дней до нее в Париж приезжал доктор Менетрель. Он посетил Оберга, чтобы обсудить с ним все детали церемонии, которой должна была сопровождаться встреча с главой французского государства.
Петен вместе с генералом Буске и доктором Менетрелем приняли Оберга и двух сопровождавших его лиц в отеле «Дю Парк». Беседа длилась восемь минут и была почти целиком посвящена второму варианту соглашения Оберга – Буске, действующему с 18 апреля. Оберг и его сопровождающие вкратце пересказали его содержание. Им показалось, что Петен узнал об этом соглашении лишь в ходе встречи и с горечью попенял генеральному секретарю полиции, что глава государства узнает о важном документе после окружных префектов и интендантов полиции[41]. После чего он обернулся к Обергу и добавил: «Все, что происходит во Франции, меня очень интересует». Потом, провожая своих посетителей до лифта, он заключил: «Я считаю, что главными врагами Франции являются франкмасоны и коммунисты!»
«Я был удивлен его бодростью и живостью ума», – скажет позднее Оберг.
После этой аудиенции Оберга принял Лаваль. В его честь был дан обед в отеле «Мажестик». Там присутствовали с французской стороны Лаваль, Абель Боннар, Менетрель, Жардель, Габоль, Буске, Роша и Жерар; с германской стороны – Оберг, Кнохен, Хаген, генерал Нойброн и консул Кругг фон Нидда.
Эти официальные заверения в верности сотрудничеству ничего не меняли в реальной ситуации. Каждый день окружные службы сообщали Обергу о появлении новых партизанских отрядов маки, о росте подпольного движения Сопротивления и улучшении его организации в городах, о том, что патриоты начали преследовать коллаборационистов. Те в свою очередь потребовали у немцев защиты, обвиняя французскую полицию в сговоре с преступниками. Были, конечно, наемники и изменники, поступившие на службу к оккупантам из-за политических пристрастий, из-за желания выдвинуться или просто поживиться. Однако подавляющее большинство французов, возмущенных варварскими методами гестапо, саботировали меры, проводимые совместно с немцами, предупреждали патриотов, которым грозил арест, с риском для жизни создавали внутри административных органов и даже в самой полиции (включая генеральную дирекцию национальной полиции Виши) группы активного сопротивления. Ни одно государственное формирование не понесло в тот период столько жертв, как полиция. В управлении гестапо был создан даже специальный отдел для наблюдения за французской полицией. Этот отдел, возглавляемый штурмбаннфюрером СС Хорстом Лаубе, стал причиной многочисленных арестов и высылок полицейских, но ему не удалось обезглавить сеть сопротивления, созданную внутри французских служб.
С весны 1943 года гестапо потребовало, чтобы назначения и перемещения всех сотрудников полиции, вплоть до поста главного комиссара, сообщались его II отделу. Однако основная антинацистская деятельность шла на менее высоком иерархическом уровне.
С каждым днем все более интенсивная активность маки очень тревожила гестапо.
В середине ноября 1943 года произошло то, что немцы назвали «разводом Петена с Лавалем». Абец считал, что Лаваль единственный, кто реально управляет страной, но гестапо сообщало, что движение Сопротивления может попытаться похитить Петена, а такая операция произведет серьезное дестабилизирующее воздействие на французскую общественность. По сообщениям других информаторов из окружения главы государства, Петен имел якобы намерение покинуть правительство и Виши, как ему советовали некоторые деятели. Такой поворот событий был нежелателен для немцев, и Оберг приказал принять строжайшие меры «охраны» Петена, получившие кодовое название операция «Лисья нора». Было проведено тщательное «прочесывание» окрестностей Виши, и все сомнительные лица были высланы или арестованы. Вокруг города возник защитный пояс; специальные посты, установленные на всех дорогах, позволяли контролировать въезды и выезды. Наконец, по всей округе были разбросаны посты орпо. Затем из Германии прибыл Скорцени со своей специальной командой. Путешествуя под именем доктора Вольфа с неограниченными полномочиями, он получил задание обеспечить прикрытие Виши и мог принимать любые меры с единственным условием – информировать о них командующего вооруженными силами на Западе фон Рундштедта. Скорцени оценил операцию «Лисья нора» и одобрил ее. Он только добавил мероприятия по прикрытию аэродрома Виши «на случай, если англичане вздумают послать за Петеном самолет»(!). Затем он вернулся в Берлин.
В конце 1943 года Оберг настойчиво проталкивал во французские структуры власти нужного ему человека. Он уже давно остановил свой выбор на Дарнане, тесно связанном с войсками СС. Оберг считал, что служба полицаев «была движением, во многом схожим с движением СС, и могла дать толчок развитию новых сил внутри французской полиции». Поэтому он всегда покровительствовал Дарнану и помогал его организации. В конце лета 1941 года генерал СС Бергер пригласил Дарнана и его секретаря Галле совершить учебную поездку в Германию. После этого Дарнан стал частым гостем Оберга, а осенью был назначен «почетным» оберштурмфюрером французских войск СС. Обергу было поручено сообщить ему об этом назначении.
К тому времени Оберг, Кнохен и военные начали сомневаться в лояльности генерального секретаря Буске. Они уже не раз намекали Лавалю на необходимость заменить его кем-нибудь более лояльным. Разрыв Петена с Лавалем, завершившийся в конце ноября, потребовал определенных перемен в распределении министерских портфелей. Оберг настаивал, чтобы Лаваль воспользовался случаем и отделался от Буске, заменив его Дарнаном, поскольку возглавляемые им силы милиции были уже официально признаны в качестве «вспомогательной полиции».
Лавалю не очень хотелось назначать Дарнана, который не раз нападал на него как на «друга франкмасонов» и бывшего «столпа» Третьей республики. Он предпочел бы выдвинуть на место Буске бывшего окружного префекта Марселя Лемуана, но вынужден был уступить и назначил Лемуана государственным секретарем внутренних дел вместо уволенного Жоржа Илэра.
29 декабря Рене Буске оставил свой кабинет в генеральной дирекции национальной полиции. Перед своим уходом он приказал уничтожить некоторые досье, не желая, чтобы они попали в руки его преемника. Через день, 31 декабря, Дарнан обосновался в дирекции чуть ли не один среди опустевших кабинетов. Таким образом, в последний день года был совершен, возможно, самый тяжкий по своим последствиям акт за все время существования режима Виши. Поручив дело поддержания порядка человеку, принадлежавшему к определенной партии и руководителю ее экстремистского крыла, злодеяния которого были широко известны, правительство открыто остановило свой выбор на нацистской модели. Как и рассчитывал Оберг, служба полицаев стала вести себя как французская организация СС, а через несколько месяцев была полностью включена в ряды армии Гиммлера.
Рене Буске, который после этого переехал в Париж, подвергся строгой слежке. 6 июня 1944 года, в день высадки союзников, он был арестован в Париже, а его отец заключен в тюрьму в Монтобане. Через две недели старшего Буске выпустили, но бывший генеральный секретарь полиции остался в заключении.
Бемельбург поселился на вилле в Нёйи, где жил вместе с шофером Брауном и одним из своих сотрудников до своего назначения в Виши взамен Гейслера, убитого бойцами Сопротивления.
На этой большой и комфортабельной вилле находили приют некоторые гости, а иногда и высокопоставленные заключенные. Буске, например, находился там в течение десяти дней. Затем он был переброшен в Германию, где его поселили под надзором полиции на вилле, расположенной на берегу Тегернзее. Позднее к нему присоединились жена и пятилетний сын. Не успев вступить в должность, Дарнан получил самые широкие полномочия. 10 января специальным декретом он был назначен единовластным начальником всех сил французской полиции. Если его предшественник имел должность генерального секретаря полиции, он получил чин генерального секретаря по поддержанию порядка.
