Справа за мысом показалось стойбище железных птиц, которые имели обыкновение спускаться над ним совсем низко-низко и пугать шумом своих вращающихся крыльев. Но сейчас они мирно спали в своих ангарах, и он их мог не опасаться. Срезав большой участок пути, он с трудом преодолел несколько каньонов, забитых до самых краев снегом, и скоро вышел на большую и просторную долину, которая должна была вывести его в другой поселок двуногих. Там тоже можно было попытаться чем-нибудь поживиться, особенно в двух-трех известных ему местах, где двуногие хранили свои съестные припасы. Конечно, и в этом месте его подстерегала опасность. Здесь у людей тоже было много огненных палок, очень много вонючих железных коробок на колесах и лыжах, а также две железные птицы, также не отличавшиеся мирным нравом. На равнине у самого моря каждый день садились и поднимались птицы побольше этих, но они не имели обыкновения бестолково и назойливо махать крыльями и преследовать его в горах или на льду.
Цель оправдывала риск. Особенно заманчивой виделась ему мороженая камбала, брикет которой он подобрал однажды в снегу у склада. Вкусна до безобразия! От одной только мысли об этом лакомстве у медведя потекла слюна.
В этих размышлениях он не заметил, как очутился на освещенной улице. Неожиданно из темноты на него вывалился целый выводок маленьких и крикливых двуногих детенышей, сопровождаемых двумя взрослыми особями. Как он подпустил их так близко, он и сам понять не мог. В темноте раздались встревоженные голоса, громкие хлопки огненных палок — к счастью, вверх, и медведь совсем оторопел от испуга. Боже мой! Какой же он идиот, что так глупо наткнулся на людей! Надо давать деру! Опять неудача.
Через минуту он бежал уже по окраине поселка и держал путь на северо-запад. Там находились еще два селения людей, да по пути можно будет заглянуть еще к звероловам. В памяти опять всплыли живые и приятные воспоминания о задранной два или три года тому назад в бухте Мимер молодой коровке. Не менее радужные надежды он возлагал и на маленький поселок в Королевском фьорде: двуногие были там менее бдительные — вероятно, потому, что жили на значительном от главаря своей стаи расстоянии. Люди ведь стадные, в отличие от медведей, животные и живут по строгим иерархическим законам. А он, медведь, свободен и никому не подчиняется. Он — сам себе хозяин, и ему не приходится лицемерить для того, чтобы скрывать от кого бы то ни было свои желания. Поэтому он не церемонясь, запросто захаживает в гости то к одним двуногим, то к другим, соблюдая своеобразный паритет.
Хрупкий паритет установился и между обеими стаями двуногих. То, что они разные, медведь понял давно.
Одни одеты в шкуры темного цвета, всегда бурно выражают свои эмоции, кричат, редко улыбаются, ходят в большинстве своем пешком, а другие носят пестрые и яркие шкуры, скроенные, очень похожие на одеяние пингвинов, спокойны и сдержанны, часто улыбаются, передвигаются в красивых железных коробках или на воняющих лыжах. И что характерно, так это то, что обе стаи с недоверием относятся и исподтишка следят друг за другом.
Но как бы двуногие ни отличались друг от друга, все они мазаны одним миром. Впрочем, сами двуногие придерживались и придерживаются на этот счет другого мнения.
Ностальгическое путешествие бывшего разведчика по Скандинавии длиною в тридцать лет закончилось. Это, конечно, далеко не полный отчет о служебной карьере автора. За рамками повествования остались годы работы в центральном аппарате разведки, краткие, но насыщенные событиями поездки в страны, не принадлежащие к Скандинавскому и Северному региону, преподавательская работа в институте по подготовке разведывательных кадров.
Нужно отметить, что последние годы работы в ЛГУ КГБ, а потом в СВР были насыщены интересными и достаточно драматическими событиями, которые еще ожидают своего автора и читателя. Незабываемы «варфоломеевские» дни и ночи эпохи начала демократии, похожие по своему накалу на «ночи длинных ножей» в дофашистской Германии. Разрушительны по своему воздействию на разведку и ее персонал были события, предшествующие департизации и ликвидации КГБ. Деморализующе и безнадежно-безрадостно сказались на службе и так называемые годы ее стабилизации, когда из разведки уходили десятки и сотни квалифицированных и честных сотрудников, чтобы пополнить ряды бизнесменов-неудачников, охранников и ночных сторожей, заместителей по режиму и прочих людей на подхвате у «новых русских», для которых безопасность родного государства — пустой звук и не более.
Кто-то это инициировал. Кто-то за этим стоит. Кто-то за это должен ответить.
Кто?
Разведка продолжает, несмотря на все катаклизмы, жить и работать. Это — живой организм, и многое, очень многое зависит от того, кто в ней станет работать, кто станет руководить и какой морально-психологический климат в ней установится.
Хочется надеяться, что и в эти сложные времена служба не только останется на высоте стоящих перед ней сложных задач, но и сохранит то лучшее, что возникло в предыдущих поколениях разведчиков. Сохранит его, приумножит и передаст своей смене.
Они не всегда были последовательны и тверды в своих начинаниях и делах, но они очень старались. У кого поднимется рука бросить в них камень? Только у того, кто сам не сделал в жизни ни одной ошибки, а значит, по-настоящему ничего в жизни не совершил.
Без преемственности поколений настоящей разведки не будет.
С верой в то, что российская разведка будет, и написана эта книга.
Всеволожск,
март—сентябрь 1997 года февраль—март 2002 года
ПГУ — первое Главное управление КГБ, занимавшееся разведкой.
«Глоубтроттер» — название старого и популярного во всем мире бюро путешествий.
Шпигельглас — один из руководителей разведки НКВД в 30-х гг.
Амалиенборг — королевский дворец.
Сразу оговорюсь, что так было. В наши же времена завеса таинственности и секретности вокруг разведки приподнялась. Может быть, даже слишком.
Волк Фенрис — персонаж из скандинавской мифологии. Один — главный бог скандинавского пантеона.
Уже работая в длительной командировке в Копенгагене, помню, как мне пришлось встречать следовавшую из Исландии транзитом домой семью одного нашего дипломата. Трехлетняя дочка дипломата показывала пальцем на деревья и спрашивала: «Папа, а что это?»
Альтинг собирался в июне на две недели, начиная с 930 года.
Таких парадоксов в истории географических названий много. Например, когда те же викинги открыли Гренландию (Зеленую страну), они никак не предполагали, что она покрыта льдом. Вообще-то Гренландия и Исландия должны были поменяться названиями.
Скальд — поэт.
Интересно, что, когда Дания отпускала на волю исландцев, она сама находилась под пятой гитлеровской Германии.
ДЗК — длительная загранкомандировка.
В ЦРУ придерживаются, между прочим, того мнения, что хорошая жена не может претендовать на лавры за успехи мужа, но плохая жена может просто погубить его. И это — правда.
ПЭТ — контрразведывательная служба Дании.
«Ваня-пешеход» — марка шотландского виски «Джонни Уокер»
Одна из марок аквавита производилась в г. Ольборге.
Хотите угря? (дат.)
Пожалуйста (нем.).
Щуку? Окуня? (дат.)
Исключение составляют, пожалуй, только русские.
Шинка — датская маринованная ветчина, непременный атрибут праздничного рождественского стола.
Такого «телячьего» восторга в ходе командировки и вообще карьеры я, естественно, при виде «хвоста» уже больше не испытывал.
История утверждает, что так греки называли своих боевых коней.
Тот, на котором ездят, утверждает бывший начальник разведки Л. Шебаршин.
По-датски «спасибо».
Как живете? (лат.)
Фолькетинг — датский парламент.
ИРА в счет не идет. По моему личному мнению, она все-таки представляет движение за самоопределение и независимость Ирландии, хотя и использует сомнительные формы и средства борьбы.
