2. Что система Беннигсена могла бы, в зависимости от обстоятельств, быть столь же хороша в наступлении, как и в обороне, поскольку ее успешно использовал Наполеон при переправе через реку Тальяменто (1797).
3. Что самый искусный тактик испытывал бы огромные трудности в марше сорока или пятидесяти развернутых батальонов в две или три шеренги через промежуток в двенадцать или пятнадцать сотен ярдов, сохраняя достаточный порядок для атаки противника на позиции с каким-либо шансом на успех, притом что фронт все время подвергался артиллерийскому и ружейному обстрелу.
Я лично никогда не видел ничего подобного. Считаю это невозможным и убежден, что такая линия не может наступать для атаки в достаточно хорошем порядке, чтобы иметь необходимую для успеха ударную силу.
У Наполеона была привычка обращаться к своим маршалам в такой манере: «Выстройте свои войска в хороший боевой порядок и энергично атакуйте противника». Я спрашиваю: какие существуют способы осуществления атаки противника силами сорока или пятидесяти батальонов в хорошем порядке? Они сблизятся с противником отдельными, не связанными друг с другом отрядами, а командующий не сможет осуществлять никакого контроля над всей массой войск.
Я не встречал ничего подобного под Ульмом (1805), Йеной (1806), Прейсиш-Эйлау (1807), Бауценом (Баутценом), Дрезденом, Кульмом и Лейпцигом в 1813 году; не происходило такого при Аустерлице (1805), Фридланде (1807), Кацбахе (1813) или Денневице (1813).
Мне неизвестно ни одного сражения Веллингтона, в котором он следовал бы маршем развернутыми линиями в атаку на позицию противника. Обычно он ожидал атаки. У Витории (1813) и Тулузы (1814) он одержал победу маневрированием против флангов, а у Тулузы правый фланг Сульта был разбит, когда спускался с высот, чтобы атаковать. Даже под Ватерлоо неизвестно, какая судьба постигла бы английскую армию, если бы, оставляя плато Мон-Сен-Жан, она шла развернутым порядком, чтобы атаковать Наполеона на его позиции на высотах Ла-Белль-Альянс?
Пусть простят меня за эти краткие повторения, поскольку они представляются необходимыми для решения вопроса, который возник с того времени, когда было написано мое «Краткое изложение искусства войны» («Очерки военного искусства»).
Рис. г
Некоторые немецкие генералы, полностью признавая преимущества, полученные в 1813 году из системы батальонных колонн, стремились добавить к ее ценности разделение колонн и увеличение их числа – с тем, чтобы сделать их более редкими и облегчить развертывание. В связи с этим они предлагают вместо построения четырех дивизионов или рот друг за другом поместить их рядом, но не развернутыми, а в небольших колоннах. То есть, если батальон состоит из четырех рот по двести сорок человек в каждой, в свою очередь, рота будет разделена на четыре подразделения по шестьдесят человек в каждом: одно из этих подразделений будет рассредоточено в качестве стрелков в цепи, а три других в две шеренги образуют небольшую колонну. Таким образом, батальон, вместо того чтобы образовать одну колонну, образует четыре, а полк из трех батальонов образует двенадцать небольших колонн вместо трех.
Несомненно, было бы легче двигаться именно таким строем на противника, чем развернутым, но эти урезанные колонны из шестидесяти стрелков в цепи и ста восьмидесяти солдат в шеренгах никогда не продемонстрируют тот же порядок и монолитность, как единая батальонная колонна. Но, поскольку эта система имеет некоторые преимущества, она заслуживает разбора, тем более что она уже применялась в Пруссии и Австрии.
Такое же построение применяется и к батальонам из шести или восьми рот. В этом случае батальон будет состоять не из рот, а из подразделений из двух рот, то есть выстроен в три или четыре колонны, соответственно числу рот.
Два серьезных неудобства, как мне кажется, возникают в связи с каждым из этих построений. Если эти два небольших подразделения будут атакованы кавалерией, то они подвергнутся серьезной опасности, и, даже атакуя линию противника, в случае если они будут потеснены назад и преследованы, беспорядок более вероятен, чем в батальонных колоннах. И все-таки любое из них может быть применено в зависимости от обстоятельств, местных условий и морального духа войск. Один только опыт может придать каждому из них присущую ему ценность. Мне неизвестно, применяли ли австрийцы эти ротные колонны у Кустоцы (в Ломбардии, в 20 километрах юго-западнее Вероны 25 июля 1848 г. армия сардинского короля Карла Альберта (44 тысячи) потерпела поражение от австрийцев (52 тысячи) фельдмаршала Й. Радецкого. – Ред.) при Новаре (в Пьемонте, в 87 километрах северо-западнее Милана 23 марта 1849 г. армия сардинского короля Карла Альберта (50 тысяч, 112 орудий) потерпела поражение от австрийцев Й. Радецкого. – Ред.), или же эти маневрирования отрабатывались лишь в их лагерях подготовки. Кроме этого, есть еще один не менее важный вопрос, который следует рассмотреть: «Принесет ли принятие на вооружение нарезного стрелкового оружия и усовершенствованных ядер и пуль какие-либо важные изменения в построение для сражения и ныне признанные принципы тактики?»
Если это оружие помогло союзникам при Альме и Инкермане в 1854 году, это произошло потому, что у русских его не было (было мало. – Ред.). К тому же нельзя забывать, что в течение года или двух все армии в равной степени будут им снабжены, так что в будущем преимущество в этом не будет на чьей-либо стороне.
Какие изменения это принесет для тактики?
Будут ли все армии развернуты, как стрелки, в цепи или все-таки не возникнет необходимость сохранять либо построение развернутых линий в две или три шеренги, либо батальонных линий в колоннах?
Станут ли сражения просто ружейными дуэлями, где стороны обстреливают друг друга, не совершая маневра, до тех пор, пока та или другая сторона не отступит или не будет уничтожена?
Какой военный ответит утвердительно?
Отсюда, таким образом, следует, что для того, чтобы решить исход сражений, маневры необходимы, а победа достанется тому полководцу, который совершает маневр более искусно. А он не может его совершать кроме как с развернутыми линиями или линиями батальонных колонн – либо целиком, либо с подразделениями в колоннах из одной или двух рот. Попытаться вывести правило, при каких обстоятельствах какая-либо из этих систем должна быть применена, было бы нелепостью.
Если полководец и армия в состоянии идти на противника развернутым строем из сорока или пятидесяти батальонов, тогда пусть будет принят редкий порядок и построение в колоннах будет ограничено атакой отдельных позиций. Однако я откровенно признаюсь, что никогда не взялся бы командовать армией при таких условиях. Единственный вопрос, касающийся упорядочения построения для сражения, состоит в том, чтобы запретить использование всяких глубоких колонн, потому что они тяжелы и неповоротливы и в них трудно поддерживать порядок. Кроме того, они настолько открыты для огня артиллерии, что их уничтожение представляется неизбежным, а их большая глубина не повышает ни в каком отношении шансы на успех.
Если бы организация армии была возложена на меня, я бы принял для пехоты построение в две шеренги, а полковую организацию соответственно построению для сражения. Я бы тогда сделал так, чтобы каждый пехотный полк состоял из трех батальонов и склада. Каждый батальон должен состоять из шести рот, так чтобы в случае с дивизионной колонной глубина составляла три дивизиона или шесть шеренг.
Такое построение представляется самым рациональным.
Атакующие колонны, поскольку глубина всего шесть шеренг, не будут слишком открыты для артиллерийского огня, но у них в то же время будет необходимая мобильность, чтобы придать войскам хороший порядок и бросить их на противника с большой ударной силой. Развертывание небольших колонн могло бы быть выполнено с большей легкостью и быстротой, а для образования каре колонна в три дивизиона в глубину будет в некоторых отношениях предпочтительнее той, что в четыре или шесть дивизионов в глубину.
В русской армии каждый батальон состоит из четырех рот по двести пятьдесят человек в каждой; каждая рота столь же сильна, как и дивизион во французской армии. Маневр с двойной колонной в центре не рационален, поскольку центр там является лишь промежутком, отделяющим вторую и третью роты. Отсюда колонна должна быть простой, располагаться не по центру, а в одной из четырех рот. Нечто аналогичное двойной колонне в центре можно было бы получить, выстраивая первую и четвертую роты позади второй и третьей соответственно, но тогда построение будет скорее в две линии, а не колонной. Вот почему я предпочел бы организацию батальона в шесть рот или три дивизиона.
При делении каждой из четырех рот на два взвода, что в целом дает восемь взводов, построение двойной колонны в центре может быть произведено с четвертым и пятым взводами в качестве головного подразделения, но тогда каждый дивизион будет иметь два взвода, относящиеся к различным ротам. Таким образом, у каждого капитана половина солдат будет под командованием другого офицера, а половина его собственного дивизиона будет составлена из другой роты.
