Впрочем, воинский порыв голландцев оказался кратковременным. Пока солдаты сражались, королева Нидерландов Вильгельмина и правительство уже сговаривались с Англией, чтобы их приняли в гости. 14 мая они сбежали в Лондон. Главнокомандующий, генерал Винкельман, брать на себя ответственность за дальнейшие бои и разрушения не пожелал. Приказал войскам сложить оружие и подписал акт о капитуляции. С Голландией было покончено за 5 дней.
Бельгийцам в прошлой войне уже довелось испытать вероломное нападение. Поэтому они содержали вдвое большую армию, чем голландцы. На границе был выстроен новейший форт Эбен-Эмэль, его признавали самым сильным фортификационным сооружением Европы. Но прямо на крышу форта высадились парашютисты, захватили его. Десанты с ходу овладевали и мостами, дамбами, важными тоннелями. Между тем англо-французское командование отреагировало именно так, как требовалось Гитлеру. Три французских армии и британский экспедиционный корпус двинулись в Бельгию, начали разворачиваться по рубежам рек и каналов.
Но немцы дожидались именно этого. В Арденнах они впервые в истории собрали мощнейший кулак – бронированную группу фон Клейста из двух танковых и моторизованного корпусов. Переброски в Бельгию ослабили фронт перед ними, и 13 мая лавины танков разорвали боевые порядки французов. В Англии в это время как раз сменился глава правительства. Его возглавил жесткий и воинственный Черчилль. Но 15 мая его разбудил телефонный звонок французского премьер-министра Рейно, кричавшего: «Нас разбили! Нас бьют!». Черчилль ничего не понимал, но поверить пришлось. 20 мая германские танки вышли к морю. Та самая ударная группировка, двинувшаяся в Бельгию, более 40 французских и английских дивизий, оказалась отрезанной от остальных войск и прижата к морскому побережью.
Немцы навалились на нее, стиснули на плацдарме возле Дюнкерка. Спасло окруженных то обстоятельство, что Гитлер не хотел рисковать танками в этой мешанине. Приостановил бронированные лавины, приказал подтянуть пехоту и артиллерию. Но союзникам и без того было худо. Разбитые войска перемешались, перегрызлись между собой. Англичане в первую очередь вывозили свои части, бельгийцев и французов ставили прикрывать эвакуацию. Королю Бельгии Леопольду III предложили эвакуацию без подданных, так же, как норвежскому королю и голландской королеве. Но он впал в прострацию, считал, что «дело союзников проиграно». Быть изгнанником король не пожелал. Заявил, что разделит судьбу своего народа. А король, ко всему прочему, был главнокомандующим бельгийской армии. 27-го мая он капитулировал, не посчитав нужным предупредить об этом французское и британское командование.
Плацдарм продержался до 4 июня. Удалось спасти 280 тыс. английских и 60 тыс. французских солдат. Еще 40 тыс. французов попали в плен. Ну а бронетанковые соединения Гитлер уже успел вывести из боя, перегруппировал – 5 июня они нанесли новый сокрушительный удар французам. Прорвали фронт, который и без того стал слишком хлипким. Мало того, у французов обозначился новый противник. До сих пор Муссолини откровенно трусил. Уж больно авантюрной выглядела война, затеянная Гитлером. Но легкие победы фюрера впечатлили дуче, одурманили жгучей завистью. Дюнкерк показывал, что итог войны вроде бы определился, и Муссолини задергался тоже примазаться к победителям. Он экстренным порядком обратился к Гитлеру и известил: Италия остается верной «боевому товариществу», сейчас она готова присоединиться к друзьям и помочь им.
Фюрер понимал подоплеку этих маневров. Но дуче он уважал, а союз с Италией считал важным. Задевать самолюбие Муссолини и укорять его за проявленную слабость Гитлер не стал. Принял заявление как должное. Выразил радость, что немцы и итальянцы будут плечом к плечу. Даже предложил им вмешаться чуть позже, когда французов совсем подавят и добивать их будет еще легче. Дуче вступил в войну 10 июня. К этому времени от французского фронта мало что осталось. Германские танковые клинья снова распотрошили его. Несколько группировок сидели в окружении, другие безоглядно отступали. 14 июня германские войска без боя вступили в Париж, на Эйфелевой башне поднялся нацистский флаг.
Оккупирован был только север страны, пятая часть ее территории. У французов еще имелись боеспособные армии, флот. Существовали африканские, азиатские, американские колонии. Но о дальнейшем сопротивлении никто не помышлял! Солдаты толпами бежали подальше от фронта. На юг устремились и массы беженцев, забили дороги, брели куда глаза глядят. Правительство Рейно удрало из столицы и сразу же ушло в отставку. Новый кабинет возгласил маршал Петен, 16 июня он запросил о перемирии.
Английская «поддержка» союзников оказалась весьма сомнительной– 17 июня Черчилль предложил Франции… войти в состав Британской империи на правах доминиона! Нетрудно понять, что подобный проект мог только оскорбить французов. Правительство Петена и Лаваля выбрало вариант, продиктованный Гитлером, – безоговорочную капитуляцию. При этом фюрер сполна отомстил французам за унижение прошлой войны. 22 июня заставил их подписать мир в Компьене, в том же самом вагоне, в котором в 1918 г. принимал германскую капитуляцию маршал Фош. Францию, Бельгию и Голландию разнесли в пух и прах за 6 недель!
Только Италия попала в довольно глупое положение. Дуче двинул на французов 32 дивизии, а против него стояло всего 7 дивизий. Но итальянцы так и не смогли прорвать оборону в Альпах и на побережье Средиземного моря. Хотя аппетиты у Муссолини были очень солидными. При подписании мира он принялся закидывать удочки, чтобы ему уступили южные области Франции, Ривьеру, французский флот. Нет, до такой степени Гитлер баловать союзника не стал. Не сумели захватить – значит, и говорить не о чем. Сами виноваты. Отдал лишь незначительные приграничные районы.
Но и перед самим Гитлером встали довольно сложные вопросы. Если оккупировать Францию и удерживать ее в повиновении силой, это связало бы слишком много войск, отвлекло от дальнейших планов. А с другой стороны, фюрер опасался, как бы правительство Франции не сбежало в Англию. Или даже в одну из своих колоний: в Алжир, Марокко, Вьетнам. Будет оттуда руководить борьбой против немцев, и во Франции они завязнут. Но Гитлер сумел найти решение, столь же выигрышное, как прорыв в Арденнах, а по сути настолько же простое. Он сделал ставку на рабскую психологию граждан Западной Европы.
Франция была разделена на три части. Эльзас и Лотарингию включили в состав Рейха. Большинство здешних жителей получили статус германских граждан. Они как бы вернулись в родное государство после перерыва в 22 года. Все оказались довольны таким решением – и нацистское руководство, и эльзасцы с лотаринщами. Из остальной территории Франции немцы оккупировали чуть больше половины. А 40 % страны выделили в «свободную» зону, оставили в распоряжении изменнического правительства Петена – Лаваля. Ему сохранили многочисленный флот – 1 авианосец, 9 линкоров, 18 крейсеров, 48 эсминцев, 71 подводная лодка. Сохранили и часть армии.
Но французское правительство отныне должно было слушаться немцев. Сами же французы должны было содержать оккупационные войска, а вдобавок поставлять в Германию промышленную и сельскохозяйственную продукцию на продиктованных им условиях. По сути, немцы применили такие же методы, какими европейцы привыкли пользоваться в своих колониях – надо выделить племенную верхушку, готовую сотрудничать с завоевателями, и действовать через нее. Что ж, эти методы сработали безотказно. Французские политики и администраторы в полной мере удовлетворились положением, которое им предоставили.
Удовлетворились и военные. Им сохранили чины, должности, чего еще надо? А понятие «чести» на западе понимали своеобразно. В Англии оказалось 60 тыс. солдат и офицеров, из них было можно сформировать несколько армий. Куда там! Узнав, что их правительство заключило мир, они воевать отказались. Потребовали отправить на родину. Заместитель министра обороны де Голль провозгласил, что не признает условий позорного мира, продолжает борьбу. Но его охаяли свои же сослуживцы! Заклеймили выскочкой, английским шпионом! Де Голлю первоначально удалось набрать под свои знамена не более полка!
В общем, Франция «культурно» отдалась. Отныне две трети государства жили по приказам германских военных властей, а треть – под властью «своего» правительства в
Виши. В оккупированной зоне военная полиция хватала заложников. Их расстреливали, когда считали нужным, – без какой-либо вины с их стороны. Организовывались структуры гестапо. На территории Вишистского правительства гестапо и комендатур не было. Но оно и само готово было карать инакомыслящих. В 1941 г. ввело закон о смертной казни за «антинациональные происки» и учреждении чрезвычайных трибуналов. Под этот закон попадали сторонники де Голля и прочие антифашисты. Всю Францию, как оккупированную, так и «свободную», обложили огромными репарациями, забирали почти всю промышленную и сельскохозяйственную продукцию. В Рейх отправлялись эшелоны с автомобилями «рено» и «пежо», французским вином, сыром, маслом. Заодно грабили произведения искусства. Что-то забирали для германских музеев, но у экономического диктатора Рейха Геринга взыграла вдруг и личная страсть к драгоценным шедеврам. Его агенты развернули настоящую охоту за коллекционными произведениями.
