25 февраля в рабочих частях города и красноармейских и морских частях было спокойно. На "Севастополе" и "Петропавловске" возвращающимся из П[етрограда] матросами передавались петроградские события в искаженном виде, что волновало команду. Эти обсуждения происходили по кубрикам и ротам. К вечеру команда требовала общего собрания и освещения петроградских событий. Собрание было сделано и проведено тов. ЗОСИМОВЫМ (комиссаром бригады). Ночью, находясь в Особом отделе, совместно с тов. ГРИБОВЫМ (нач. Особотдела), тов. ЗОСИМОВЫМ (комиссаром бриг[ады]), БРЕГМАНОМ (секретарь ко[мите]та Партии) и НОВИКОВЫМ (ком[иссар] крепости) было получено сообщение, что на "Петропавловске" и "Севастополе" команды требуют общего собрания. На собрание были посланы т.т. ШУВАЛОВ (н-к Политотдела) и ЗОСИМОВ, которые сообщили с собрания, что команды, желая удостовериться в правильности происходящих событий, избирают комиссию в Петроград на фабрики и заводы, избрание делегаций было сообщено в Петроград в О[собый] о[тдел] и тов. КУЗЬМИНУ, Комиссару Флота, с предложением встретить и направить их куда-либо. С ними же вместе для сопровождения был послан и тов. ЗОСИМОВ. Этой же ночью на заседании в Штабе Крепости у Комиссара было устроено совещание, выяснялся вопрос о настроении в частях и принятие необходимых мер. Т. НОВИКОВЫМ было отдано ряд распоряжений по фортам и частям об установлении коммунистов на все виды связи, о дежурстве коммунистов и т. п. Тогда же был поставлен президиумом Исполкома контроль на телефонные станции, телеграф и почту. Зав. Отделом Управления и н-ку милиции предложено было усилить караулы по городу.
26/II — все спокойно, к вечеру возвращающимися делегатами освещается вопрос о Питерских Событиях, вопрос освещался неправильно, что волновало, команду. Ночью в партийной школе было собрание ком[итета] РКП. Решено было в целях выяснения настроения среди команд и точного освещения событий в Петрограде устроить собрания в крупных воинских частях, т. к. делегаты, делающие доклады, ложно освещали вопрос о Петрограде. Поднятый вопрос о создании к[омитета] Обороны большинством голосов был отвергнут. Настроение на фортах по сообщению тов. НОВИКОВА спокойное.
27/II— все спокойно. Отряды на местах.
28/II — общее собрание команды. На "Петропавловске" настроение шумное, оппозиционное, выступающим докладчикам от к[омите]та говорить не дали. Собрания в других частях дали следующие результаты: из 10 собраний в частях резолюцию Партийного Комитета приняли в 3-х, в 7-ми не приняли. Вечером приехал тов. КУЗЬМИН (Комиссар Флота), на заседании комитета все вооруженные коммунисты (партшколы, особотдела, отряд Парткомитета, Политотдела) были переданы в распоряжение тов. КУЗЬМИНА. На состоявшемся после комитета собрании организаторов коллективов был доклад тов. КУЗЬМИНА о Петроградских Событиях и о дальнейших мероприятиях (на собрании я не присутствовал).
1 марта в 10 час. утра бригадное собрание. Т. КУЗЬМИНУ говорить не дали. В 2 часа митинг с тт. КУЗЬМИНЫМ и КАЛИНИНЫМ. Приняты резолюции погромно-эс-эровского характера. После митинга заседание комитета, выяснилось, что воинских частей, на которые мы могли бы рассчитывать, не имеется. Решено было после переговоров тт. КАЛИНИНА и КУЗЬМИНА по телефону с Петроградом послать меня завтра на делегатское собрание, где должны были обсуждаться способы проведения резолюций в жизнь. Ночь прошла спокойно. Задержанный у выезда т. КАЛИНИН после переговоров с "Петропавловском" был пропущен в Ораниенбаум. Все небольшие коммунистические отряды были на местах. Т. КУЗЬМИН с Комиссаром Крепости в ночь уехали в Штаб Крепости.
У Петроградских ворот стояла речная милиция ОРТЧК, пикеты матросов — при пропуске руководствовались прежними указаниями. Охрану по городу несла милиция.
2 марта утром в 11 часов согласно поручению я поехал на делегатское собрание, по дороге был арестован.
Что было после моего ареста — не знаю.
п. ВАСИЛЬЕВ
ЦА ФСБ РФ, ф. 114728, т. 175, л. 5. Заверенная копия.
№ 16
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ГРИБОВА
Опрошенный гр[ажданин] Грибов Александр Иванович, начальник 2-го Особотделения (Кронштадтского) по делу о кронштадтском восстании показал:
Буза в Кронштадте началась с 25 февраля. Начиная с этого времени, я находился в контакте с т. Комаровым, начальником особотдела, посредством телефона. 25 февраля было собрание на линкоре "Севастополь", на котором я присутствовал на этом собрании только в конце: после собрания я сделал доклад о положении дел в исполкоме на собрании ответственных работников, доклад был выслушан, ничего конкретного на собрании принято не было. 28 февраля было собрание ответственных организаторов в парткоме, где выступал Кузьмин. На собрании организаторов я слышал только начало речи Кузьмина, так как был вызван к прямому проводу. Что решило оно, мне неизвестно, конкретных предложений Кузьмина не знаю. Насколько слышно было, было решение оставаться всем на местах и быть бдительными. Связь с кораблями у нас была, насколько хватало сил, там были даже наши уполномоченные, которые там и жили с 25.II. Перед приездом в Кронштадт Кузьмина я в частной беседе говорил в парткоме или исполкоме с кем теперь не помню, но были все, и Васильев, и Брегман, и др., я говорил относительно создания органа в связи с положением, но мне ответили, что приедет т. Кузьмин и тогда видно будет. Когда приехал т. Кузьмин, последнего спрашивали, что нужно сделать, что-нибудь предпринять, на это т. Кузьмин ответил, что вы будете предпринимать — за вас сделает военное командование. В Кронштадте все надежды возлагались на Кузьмина и от него ожидали распоряжений, с другой стороны, т. Комаров мне сказал, что все, что я узнаю, должен передавать т. Кузьмину, у которого все время была связь с Петроградом. Вообще вся инициатива была передана Кузьмину. Когда был сменен мятежниками караул у Петроградских ворот, я доложил Комарову и спросил инструкций, тот ответил, что нужно сообщить Кузьмину. Кузьмин сказал, что он пойдет на "Петропавловск" и выяснит. Потом я узнал, что он арестован. Тогда я спросил от Комарова по телефону, как быть, на что тот ответил, что если положение окажется безнадежным, то нужно будет отступать. Вскоре я получил известие, что 2 марта в 2 часа дня назначен арест особого отдела, ввиду этого пришлось отступить вместе с партийной школой, так как сил для сопротивления не было.
По поводу заявления т. Новикова могу показать следующее:
Аресты производить в тот момент не было возможности в силу политических событий, так как это может вызвать бунт, да тогда и нельзя было выделить зачинщиков из массы. О том, что на "Петропавловске" происходит собрание, особому отделу было известно, там был т. Васильев.
Об осадном положении с Новиковым специального разговора не было, он по телефону спрашивал, что предпринять, я сказал, что нужно сговориться с военным командованием и Петроградом, а если нужно, ввести осадное положение, что нужно создать партком.
Единой политической организации в Кронштадте не было. Кронштадтский партком обнимал собою всю работу рабочего района и красноармейских частей […] при Побалте ведал всеми морскими силами и фортами, вернее всеми боевыми частями, а партком тыловыми. После 25 февраля в городе появились лево-эс-эровские прокламации, которые мною были отосланы в Петроград т. Комарову, содержания старого.
Быв[ший] Комиссар "Севастополя" Чистяков в настоящее время находится в дивизии Траления в Кронштадте рядовым моряком.
Когда я получил известие, что мятежники хотят арестовать особый отдел, я сделал распоряжение секретарю запрятать секретные бумаги и дела, сам отправился в партком в партшколу вызвать к себе отряд, но школа была уже в полной готовности к отступлению, и поэтому я сделал распоряжение отделу отступать.
Грибов
Проживать буду в деревне Новые Каменки Горкинской волости Ив[аново]-Вознесенская губ[ерния] 2 мес[яца].
ЦА ФСБ РФ, ф. 114728, т. 175, л. 5. Заверенная копия.
№ 17
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА КУЗЬМИНА
Спрошенный тов. Николай Николаевич КУЗЬМИН, быв[ший] Комиссар Балтфлота, проживающий] Галерная ул., 5, кв. 4, по делу о Кронштадтских событиях ПОКАЗАЛ:
Вступить всецело в исполнение обязанностей Комиссара Балтфлота Петербургским Комитетом было предписано 24 февраля с. г. Хотя из Кронштадта поступали тревожные известия, однако нужно было во что бы то ни стало успокоить флотские части в Петрограде, что мне сравнительно и удалось. После этого я отправился в Кронштадт и 28 февраля явился в Партийный Комитет, где мне обрисовали положение в мрачных красках, якобы на кораблях принимаются страшные решения, вроде высылки в 24 часа всех жидов в Палестину и т. д., но пришедший туда комиссар бригады линейных кораблей Зосимов успокоил, что ничего такого страшного нет. Тут же я выяснил наши силы, и оказалось, что надежные — это Отряд Особого Отдела, человек 200 партийной Школы и часть вооруженных рабочих (партийных). Комиссар Штаба Крепости тов. НОВИКОВ доложил, что все находится в руках надежных, в том числе и особо важные форты, в том числе и "Красноармейский", это же подтвердил и тов. КОЗНОЛЕК. В 10 часов 1 марта состоялось собрание на "Петропавловске", где была принята известная резолюция, которую я тогда же объявил контр-революционной в целом, и приемлемой в отдельных пунктах, со мной очень многие моряки были согласны, и на этом собрании нельзя было заметить ничего такого, указывающего на восстание.
