Так мы понимаем отношения людей в нашем обществе и хотим, чтобы эти отношения находили правдивое отображение в произведениях литературы, в пьесах, кинофильмах, музыке, живописи – во всех видах искусства. Кто этого еще не понимает, пусть задумается, а мы поможем им занять правильную позицию.
Позволительно спросить режиссера фильма товарища Хуциева и его шефа товарища Герасимова, как могла возникнуть у них идея такой картины?
Серьезные ошибки фильма очевидны. Казалось бы, что деятели кино, которые видели его, должны были откровенно и прямо сказать об этом режиссеру. А происходило вокруг картины нечто невероятное. Еще никто не видел фильма, а уже развернулась широкая рекламная кампания в международном масштабе, как о самом выдающемся «из ряда вон выходящем явлении в нашем искусстве». Зачем это нужно? Нельзя так поступать, товарищи, нельзя!..
В художественном мастерстве, в ясности и четкости идейных позиций – сила художественных произведений. Но, оказывается, это не всем нравится. Иногда идейную ясность произведений литературы и искусства атакуют под видом борьбы с риторичностью и назидательностью. В наиболее откровенной форме такие настроения проявились в заметках Некрасова «По обе стороны океана», напечатанных в журнале «Новый мир». Оценивая еще не вышедший на экран фильм «Застава Ильича», он пишет: «Я бесконечно благодарен Хуциеву и Шпаликову, что они не выволокли за седеющие усы на экран все понимающего, на все имеющего четкий, ясный ответ старого рабочего. Появись он со своими поучительными словами – и картина погибла бы».
Возгласы: Позор!
И это пишет советский писатель в советском журнале! Нельзя без возмущения читать такие вещи, написанные о старом рабочем в барском пренебрежительном тоне. Думаю, что тон подобного разговора совершенно недопустим для советского писателя...».
Больше о кино в своем докладе Хрущев впрямую не вспоминал, однако ряд проблем, затронутых им, касались кинематографа косвенно. Например, ситуация вокруг культа личности Сталина. После ХХII съезда КПСС, где Хрущев повел новую атаку на Сталина и способствовал выносу его тела из Мавзолея (октябрь 1961 года), деятели литературы и искусства из стана либералов с особенной настойчивостью бросились осваивать эту тему в своих произведениях. Причем, несмотря на то что после ХХ съезда КПСС партия и лично Хрущев неоднократно подчеркивали в различных документах, что огульная критика Сталина недопустима, либералы продолжали с завидным упорством дуть в свою дуду: разоблачать Сталина. И этот вал разоблачений всерьез напугал руководство страны.
В итоге была спущена директива о серьезной фильтрации этого потока. И в том же кинематографе фильмы о культе личности практически не снимались, а если таковые и были запущены в производство, то они касались этой темы не прямо, а косвенно. Например, на «Мосфильме» был закрыт проект Александра Алова и Владимира Наумова «Закон», где весь сюжет вращался вокруг сталинских репрессий, зато были запущены два фильма, где эта тема лишь всплывала на дальнем фоне, либо упоминалась вскользь. Речь идет о картинах Владимира Басова «Тишина» (по Ю. Бондареву) и Александра Столпера «Живые и мертвые» (по К. Симонову), которые запустились в производство аккурат накануне марта 62-го года.
Касаясь культа личности Сталина, Хрущев в своем докладе сказал следующее:
«Партия со всей непримиримостью осудила и осуждает допущенные Сталиным грубые нарушения ленинских норм партийной жизни, произвол и злоупотребление им властью, причинившие серьезный ущерб делу коммунизма. И при всем этом партия отдает должное заслугам Сталина перед партией и коммунистическим движением. Мы и сейчас считаем, что Сталин был предан коммунизму, он был марксистом, этого нельзя, не надо отрицать. Его вина в том, что он совершал грубые ошибки теоретического и политического характера, нарушал ленинские принципы государственного и партийного руководства, злоупотреблял доверенной ему партией и народом властью...
Удивление вызывает, когда в иных произведениях литературы, кинофильмах и спектаклях всячески расписываются унылые и тоскливые переживания людей по поводу трудностей в их жизни. Так изображать картины жизни могут только люди, которые сами не участвуют в созидательной деятельности народа, не увлечены поэзией его труда и смотрят на все со стороны. По личному опыту, могу сказать, как участник событий в те годы, которые изображаются иногда в мрачных красках и серых тонах, что это были счастливые, радостные годы, годы борьбы и побед, торжества коммунистических идей...».
В этом месте зал взорвался продолжительными аплодисментами, хотя многие из присутствующих этих слов не разделяли. Например, находившийся здесь же Александр Солженицын спустя несколько лет начнет писать свою знаменитую книгу «Архипелаг ГУЛАГ» – произведение, которое нанесет мощнейший удар по советской идеологии и будет способствовать развалу СССР.
В целом советские кинематографисты могли быть довольны общими итогами этой встречи в Кремле – ведь на ней удалось сохранить Союз работников кинематографа. Особенно доволен мог быть Иван Пырьев, который не только сохранил СРК и остался на посту его руководителя, но и был свидетелем высочайшей обструкции, которая с высокой партийной трибуны обрушилась на его давнего недоброжелателя и конкурента – одного из руководителей киностудии имени Горького Сергея Герасимова.
Как мы помним, отношения между двумя мэтрами советского кинематографа давно были сложными, но в последнее время они заметно обострились. До истории с «Заставой Ильича» «на коне» был Герасимов. Во-первых, в творческом плане – в то время как последний фильм Пырьева «Наш общий друг» в кинопрокате-61 провалился (собрал 22 миллиона 400 тысяч зрителей), фильм Герасимова «Люди и звери» не только стал одним из фаворитов кинопроката-62, собрав на своих сеансах 40 миллионов 330 тысяч зрителей, но и был тепло встречен критикой. Во-вторых, мосфильмовский клан впал в немилость после скандала с Михаилом Роммом, и это больно ударило по руководителю СРК. Короче, Пырьев спал и видел, когда наконец праздник придет и на его улицу, и вот наконец дождался: сам Хрущев с высокой партийной трибуны бросил упрек в сторону Герасимова, уличив его в плохом руководстве.
Этот упрек задел мэтра за живое и подвиг его на немедленные оргвыводы. Руководству киностудии имени Горького предстояло в кратчайшие сроки «разрулить» ситуацию с фильмом «Застава Ильича», и эта работа закипела в первые же дни после встречи в Кремле. В итоге уже 12 марта на студии состоялось заседание Первого творческого объединения, в повестку дня которого был вынесен один вопрос: о злополучном фильме Хуциева. Поскольку материалы обсуждения занимают несколько десятков страниц, ограничусь отрывками из наиболее интересных выступлений.
С. Герасимов (режиссер): «На чем партия концентрировала сейчас свое внимание?.. Партия... выступила решительно за сохранение норм реалистического искусства и решительно отвела всякие попытки реставрировать антиреализм как некую принципиально возможную форму художественного творчества у нас, в Союзе. Тут... существует еще, может быть, среди художников, в частности, молодежи... такое мнение, что это дело, имеющее временный характер... Это наивная позиция, потому что если бы не тут, то там возникла бы необходимость побеседовать по этому важному вопросу, не у художников, так у нас, – в конце концов, это проявление одной и той же тенденции, которая, кроме того что она антиреалистична по форме, по сути прикрывает собой определенные идеологические отступления. Ну так, как, скажем, всякая отвлеченность, всякого рода абстракция, независимо от того, живописная она или литературная, имеет целью зашифровать, спрятать от народа истинные убеждения художника, завуалировать их в такой форме, которая дает право истолковывать каждому на свой вкус произведения, которые якобы не представляют общественного предназначения, которые представляют нечто лично принадлежащее одному художнику.
Я лично не смог бы никогда остаться на такой позиции или разделять ее хотя бы частично, потому что являюсь реалистом и считаю, что это основа основ художественного творчества, а не там, где начинается или сознательная игра с народом в запутывание, более или менее многозначительное, или безумная стряпня, которая стоит на грани шарлатанства, а с другой стороны, на грани коммерческой деятельности.
Это – необходимая борьба нашего реалистического фронта с попытками протащить антиреалистические работы из своей комнаты, из своих личных антресолей перед лицом народа.
Однако, разумеется, дело не только в том, чтобы механически прекратить приток такой продукции народу. Не эту цель преследует партия, цель значительно более глубокая, поэтому это делается не в административном порядке, а в процессе широкой беседы, куда привлекаются сотни художников. Цель такая: на принципиальной основе поставить генеральные вопросы идеологического строительства в нашей социалистической стране, поставить их откровенно, со всей большевистской прямотой, без всяких экивоков и извинений. Представляя собой народное сознание, народную волю, партия со всей серьезностью ставит эти вопросы, чтобы всякие попытки уйти от откровенного разговора были бы вскрыты, разоблачены и стали предметом широкой свободной дискуссии, что и имело место...
