А вот еще эпизод из деятельности «товарища Томаса», это уже не его личные воспоминания, а сухой отчет на основании документов Коминтерна. Итак, в феврале 1921 года он привез в Германию 25 миллионов немецких марок и драгоценностей на 37 миллионов немецких марок. Тогда же в Германию из Коминтерна перевели три миллиона рублей золотом и множество драгоценностей, стоимость которых можно было бы установить лишь после их продажи в Европе. В тот раз «товарища Томаса» заподозрили в финансовых махинациях, попросту говоря, в воровстве. Когда попытались с этим разобраться, он заявил: «По понятным причинам я с начала своей деятельности не веду бухгалтерии». В ходе расследования этого дела одна из сотрудниц «товарища Томаса» показала: «Деньги хранились, как правило, на квартире “товарища Томаса”. Они лежали в чемоданах, сумках, шкафах, иногда в толстых папках на книжных полках или за книгами. Передача денег производилась на наших квартирах поздно вечером, в нескольких картонных коробках весом по 10 – 15 кг каждая, мне нередко приходилось убирать с дороги пакеты денег, мешавшие проходу».
В конце концов выяснилось, что Яков Самуэлович Рейх, он же товарищ Томас, он же Джеймс, никогда не состоял в РКП(б), ни в какой другой компартии, то есть, оказывается, много лет подряд через руки случайного человека, авантюриста, проходили фантастические суммы. А сколько сотен (или тысяч?) агентов было у Коминтерна? Ведь мир велик! И сколько из них были не чисты на руку? На такие буквально неисчислимые средства (и при таком их «учете»!) не могло не слететься множество международных аферистов, словно мухи на дерьмо… Под предлогом секретности финансовая отчетность в Коминтерне практически отсутствовала. И сегодня можно увидеть в сохранившихся архивах тысячи записок и расписок о выдаче средств, и при этом никаких упоминаний об отчетности нет. Порожденный советской властью Коминтерн унаследовал обязательно сопутствующий ей вирус повального воровства, которым наша система отличалась и при жесточайшей диктатуре, и при так называемой демократии, наступившей у нас в конце прошлого века. При своих баснословных расходах Коминтерн не только провалил грандиозную затею с мировой революцией, но и не смог устроить революций местного масштаба. Несомненно, что от таких потрясений мир спасло, не в последнюю очередь, повальное воровство в Коминтерне.
Остается еще вспомнить, что в Коминтерне, особенно в его верхушке, всегда шла подковерная борьба за власть (и за деньги тоже!). Уж больно прибыльной была кормушка! Поначалу наибольший вес там приобрел Н. Бухарин, но в 1928 году Сталин захватил Коминтерн в свои руки. Историк А. Ватлин совершенно справедливо заметил по этому поводу: «Коминтерн сам пошел на заклание “вождю народов”, изначально рассматривая себя как генеральный штаб мирового пролетарского переворота, а не как интернациональное объединение равноправных партий». Да, суть именно в этом!
Уже будучи полновластным хозяином в Коминтерне, Сталин начал утрачивать к нему интерес. Его официальные разведывательные органы и разросшийся международный аппарат ЦК партии вполне устраивали вождя, там были его проверенные люди, а не какие-то сомнительные иностранцы из разношерстных компартий. Еще в 30-е годы он называл Коминтерн «лавочкой» и как-то заявил на заседании Политбюро: «Кто они, эти люди из Коминтерна? Ничего больше, как наймиты, живущие за наш счет. И через 90 лет они не смогут сделать нигде ни одной революции».
Серра (А. Таска), один из итальянских коммунистических лидеров, в 1929 году обратился с письмом в Секретариат компартии Италии, в котором так описывал ситуацию, сложившуюся в Коминтерне после захвата власти там Сталиным:
...
«Ответственность за все лежит на Сталине. Коминтерна не существует, Коммунистической партии СССР не существует. Сталин – “учитель и хозяин”, который руководит всем. Находится ли он на высоте положения? По плечу ли ему такая огромная ответственность? Я отвечаю прямо: Сталин неизмеримо ниже. Посмотрите на все, что он совершил, – вы не найдете в этом ни одной его мысли. Он переваривает чужие идеи, которые крадет и потом представляет в схематической форме, производящей впечатление силы мысли, которой нет на самом деле. Для него идеи – пешки, которыми он пользуется, чтобы выиграть партию за партией… Сталин занимается плагиатом, ибо не может ничего другого, он интеллектуально посредствен и бесплоден; поэтому он втайне ненавидит интеллектуальное превосходство Троцкого, Бухарина и др., не может им его простить, использует их идеи от случая к случаю сообразно обстановке и, присвоив их, переходит в наступление против обворованных, потому что ему важны не принципы, а монополия власти… Сегодня у Сталина в кулаке не только русская партия, но и весь Интернационал, и огромное несоответствие между подобной властью и способами ее осуществления приведет к катаклизмам, которые могут стать роковыми для революции…»
Отношение Сталина к Коминтерну объясняется еще и тем, что он никогда не считал его своим детищем. Наоборот, Коминтерн был создан теми, кого он затем объявил своими злейшими врагами (Троцкий, Зиновьев, Бухарин и др.). Объяснение этой ситуации уходит своими корнями в октябрьский переворот. В 1920 году в связи с его третьей годовщиной был создан фотомонтаж под названием «Творцы Октябрьской революции». На нем изображено около семидесяти лиц, но Сталина среди них нет! Впоследствии Сталин уничтожил почти всех, кто изображен на этом плакате. Что же касается Коминтерна и коминтерновцев, то они в годы массового террора подверглись такой же кровавой чистке, как и советская компартия. В 1998 году в Москве вышла книга В. Бобренева «За отсутствием состава преступления», в которой приводятся обширные выдержки из многих следственных и судебных дел против руководителей и сотрудников Коминтерна. Бобренев, в частности, пишет:
...
«Сотни истлевших архивных папок надзорных производств прокуратуры и многотомных судебно-следственных дел, прошедших через руки автора за время работы над книгой, неизбежно подводили к единственному выводу: политическая и физическая расправа с Коминтерном являлась вовсе не палаческой импровизацией Ягоды – Ежова – Берии. Это была тщательнейшим образом продуманная, огромного масштаба работа по дискредитации и ликвидации как конкретных признанных лидеров коммунистического движения, так и подрыв его в целом. Она преследовала вполне определенную цель – компрометацию истинных приверженцев идеи коммунистического движения, принципиальных лидеров компартий европейских стран, последующую замену их угодными сталинскому режиму, послушными партфункционерами».
Что ж! В данном случае против объективной оценки Сталина ничего не скажешь, но вот по поводу зарубежных коммунистических лидеров требуются кое-какие уточнения, причем при помощи той же самой книги Бобренева. Получается, что он вступает в некое противоречие с самим собой. Он, например, пишет:
...
«Похоже, Бухарин, Димитров, Пик, Ульбрихт, Тольятти и другие видные деятели международного коммунистического движения знали своих ближайших сотрудников и соратников по партии хуже, чем заправилы из НКВД, присылавшие в Коминтерн справки об арестах очередных иностранных “шпионов” и “террористов”, считавшихся до того верными коммунистической идее и своим партиям. Почему лидеры не подняли голос в защиту своих товарищей? Да и пытались ли они вообще хотя бы выяснить, за что расправились с ними? Или слепо верили официальным версиям ВКП (б) и НКВД? Ведь если судить по количеству арестованных и репрессированных политэмигрантов, то получается, что Коминтерн и его Исполком представляли самое настоящее шпионское гнездо. Если это не так, почему нигде не встречаются ни официальные, ни личные протесты коммунистических лидеров?»
Какие там протесты! Лидер Итальянской коммунистической партии П. Тольятти так оценил чудовищные судебные спектакли, поставленные Сталиным в 30-е годы: «В мире есть лишь один суд, состав которого закон, который он применяет, и процедура, которой он следует, дают полную гарантию справедливости и не только формальной, но и по существу: это советский пролетарский суд, детище революции, с корнем вырвавшей всякую несправедливость и всякие привилегии… И нам ли стыдиться, нам ли стесняться той бдительности, той беспощадности, с которой органы пролетарского суда ведут борьбу против врагов».
Сам же Бобренев так проясняет ситуацию: «Разглагольствования итальянского партфункционера Тольятти (Эрколи) о высшей справедливости советского суда понять в общем-то нетрудно. Его соотечественники стояли в списках репрессированных одними из первых. Выступить в их защиту было равнозначно для Тольятти не просто утрате положения сталинского фаворита, это создавало опасность самому оказаться в застенках НКВД с клеймом врага советского народа, со всеми вытекающими отсюда последствиями».
