237. Можно кажется во всех случаях различить обман с ненавистными обстоятельствами от тяжкой погрешности, и тяжкую погрешность от легкой, и сию от безпримесной невинности; и учредить по сему законом и наказания.
238. Осторожный и благоразумный закон может воспрепятствовать большой части хитрых отступов от торговли, и приуготовить способы для избежания случаев могущих сделаться с человеком честной совести и радетельным. Роспись публичная сделанная порядочно всем купецким договорам, и безпрепятственное дозволение всякому гражданину смотреть и справляться с оною: банк учрежденный складкою разумно на торгующих распределенною, из котораго бы можно было брать приличныя суммы для вспомоществования нещастных, хотя и рачительных торговцов, были бы установления приносящия с собою многия выгоды, и никаких в самой вещи неудобств не причиняющия.
239. Вопрос VIII. Какия средства самыя действительныя ко предупреждению преступлений?
240. Гораздо лучше предупреждать преступления, нежели наказывать.
241. Предупреждать преступления есть намерение и конец хорошаго законоположничества, которое не что иное есть, как искуство приводить людей к самому совершенному благу, или оставлять между ними, если всего искоренить не льзя, самое малейшее зло.
242. Когда запретим многия действия слывущия у нравоучителей средними, то тем не удержим преступлений могущих от того воспоследовать, но произведем чрез то еще новыя.
243. Хотите ли предупредить преступления? Сделайте, чтоб законы меньше благодетельствовали разным между гражданами чинам, нежели всякому особо гражданину.
244. Сделайте, чтоб люди боялися законов, и никого бы кроме их не боялися.
245. Хотите ли предупредить преступления? Сделайте, чтобы просвещение распространилося между людьми.
246. Книга добрых законов не что иное есть, как недопущение до вреднаго своевольства причиняти зло себе подобным.
247. Еще можно предупредить преступление награждением добродетели.
248. На конец самое надежное, но и самое труднейшее средство сделать людей лучшими есть приведение в совершенство воспитания.
249. В сей главе найдутся повторения о том, что уже выше сказано: но разсматривающий, хотя с малым прилежанием, увидит, что вещь сама того требовала; и кроме того очень можно повторять то, что долженствует быть полезным человеческому роду.
250. Гражданское общество, так как и всякая вещь, требует известнаго порядка; надлежит тут быть одним, которые правят и повелевают, а другим, которые повинуются.
251. И сие есть начало всякаго рода покорности; сия бывает больше или меньше облегчительна, смотря на состояние служащих.
252. И так когда закон естественный повелевает нам по силе нашей о благополучии всех людей пещися; то обязыны МЫ состояние и сих подвластных облегчати, сколько здравое разсуждение дозволяет.
253. Следовательно и избегати случаев, чтоб не приводить людей в неволю, разве крайняя необходимость к учинению того привлечет, и то не для собственной корысти, но для пользы государственной; однако и та едва не весьма ли редко бывает.
254. Какого бы рода покорство ни было, надлежит, чтоб законы гражданские с одной стороны злоупотребление рабства отвращали, а с другой стороны предостерегали бы опасности могущия оттуду произойти.
255. Нещастливо то правление, в котором принуждены установляти жестокие законы.
256. ПЕТР ПЕРВЫЙ узаконил в 1722 году, чтобы безумные и подданных своих мучащие были под смотрением опекунов. По первой статьи сего указа чинится исполнение; а последняя для чего без действа осталася, не известно.
257. В Лакедемоне рабы не могли требовати в суде никакого удовольствия: и нещастие их умножалося тем, что они не одного только гражданина, но при том и всего общества были рабы.
258. У Римлян в увечьи сделанном рабу не смотрели более ни на что, как только на убыток причиненный чрез то господину. За одно почитали рану животине нанесенную и рабу, и не принимали более ничего в разсуждение, как только сбавку цены: и то обращалося в пользу хозяину, а не обиженному.
259. У Афинян строго наказывали того, кто с рабом поступал свирепо.
260. Не должно вдруг и чрез узаконение общее делать великаго числа освобожденных.
261. Законы могут учредить нечто полезное для собственнаго рабов имущества.
262. Окончим все сие, повторяя правило то, что правление весьма сходственное с естеством есть то, котораго частное расположение соответствует лучше расположению народа, ради котораго оно учреждается.
263. При чем однако весьма же нужно, чтобы предупреждены были те причины, кои столь часто привели в непослушание рабов против господ своих; не узнав же сих причин, законами упредить подобных случаев не льзя, хотя спокойство одних и других от того зависит.
ГЛАВА XII.
264. О размножении народа в государстве.
265. Россия не только не имеет довольно жителей, но обладает еще чрезмерным пространством земель, которыя ни населены, ниже обработаны. И так не можно сыскать довольно ободрений к размножению народа в государстве.
266. Мужики большою частию имеют по двенадцати, пятьнадцати и до двадцати детей из одного супружества; однака редко и четвертая часть оных приходит в совершенный возраст. Чего для непременно должен тут быть какий ни будь порок, или в пище, или во образе их жизни, или в воспитании, который причиняет гибель сей надежде государства. Какое цветущее состояние было бы сея державы, если бы могли благоразумными учреждениями отвратить или предупредить сию пагубу!
267. Прибавьте к сему и то, что двесте лет прошло, как незнаемая предкам болезнь перешла к северу из Америки, и устремилася на пагубу природы человеческой. Сия болезнь распространяет печальныя и погибельныя следствия во многих провинциях. Надлежит попечение иметь о здравии граждан: чего ради разумно бы было пречечь сея болезни сообщение чрез законы.
268. Мойсеевы могут к сему служити примером.
269. Кажется еще, что новозаведенный способ от дворян, сбирати свои доходы, в России уменьшает народ и земледелие; все деревни почти на оброке. Хозяева не быв вовсе или мало в деревнях своих, обложат каждую душу по рублю, по два, и даже до пяти рублей, не смотря на то, каким способом их крестьяне достают сии деньги.
270. Весьма бы нужно было предписать помещикам законом, чтоб они с большим разсмотрением располагали свои поборы, и те бы поборы брали, которые менее мужика отлучают от его дома и семейства: тем бы распространилось больше земледелие, и число бы народа в государстве умножилось.
271. А ныне иный земледелец лет пятьнадцать дома своего не видит, а всякий год платит помещику свой оброк, промышляя в отдаленных от своего дома городах, бродя по всему почти государству.
272. При великом благополучии государства легко умножается число граждан.
273. Страны луговыя, и ко скотоводству способныя, обыкновенно мало имеют народа по тому, что мало людей находят себе тамо упражнение; пахатныя же земли большее число людей в упражнении содержат и имеют.
274. Везде, где есть место, в котором могут выгодно жить, тут люди умножаются.
275. Но страна, которая податями столь много отягчена, что рачением и трудолюбием своим люди с великою нуждою могут найти себе пропитание, чрез долгое время должна обнажена быть жителей.
276. Где люди не для инаго чего убоги, как только, что живут под тяжкими законами, и земли свои почитают не столько за основание к содержанию своему, как за подлог к удручению, в таких местах народ не размножается. Они сами для себя не имеют пропитания; так как им можно подумать от онаго уделить еще своему потомству? Они не могут сами в своих болезнях надлежащим пользоваться присмотром; так как же им можно воспитывати твари находящияся в безперерывной болезни, то есть, во младенчестве? Они закапывают в землю деньги свои, боясь пустить оныя во обращение; боятся богатыми казаться; боятся, чтоб богатство не навлекло на них гонения и притеснений.
277. Многие пользуясь удобностию говорить, но не будучи в силах испытать в тонкость о том, о чем говорят, сказывают: чем в большем подданные живут убожестве, тем многочисленнее их семьи. Так же и то: чем большия на них наложены дани, тем больше приходят они в состояние платить оныя. Сии суть два мудрования, которыя всегда пагубу наносили, и всегда будут причинять погибель самодержавным государствам.
278. Зло есть почти неисцелимое, когда обнажение государства от жителей происходит от долгих времен по причине внутренняго некоего порока и худаго правления. Люди там исчезли чрез нечувствительную и почти в природу уже преобратившуюся болезнь. Родившися в унынии и в бедности, в насилии, или в принятых правительством лживых разсуждениях, видели они свое истребление, часто не приметив причин истребления своего.
