Эта хрупкая, молодая женщина вряд ли могла бы вызвать подозрение даже у самых ярых противников Советского Союза. Она научилась мастерски уходить от наружки, растворяясь в огромном и чужом Нью-Йорке, ее частые отъезды из посольства американская контрразведка расценивает как легкомысленные прогулки по многочисленным магазинам. Между тем каждая такая прогулка могла стоить Елене высылки из страны, серьезных последствий в дальнейшей карьере, а быть может, даже и жизни. В эти годы США захлестывает волна шпиономании, арестован Абель, объявлены персонами нон грата несколько советских дипломатов, над многими нашими нелегалами нависает реальная опасность. Предотвратить провал целой агентурной сети может только человек, который находится вне подозрений у контрразведки ЦРУ.
Елена Косова продолжила свой рассказ: «Неожиданно меня вызывает босс и говорит: «Лена, надо действовать срочно, сейчас за всеми наружка, наш сотрудник вышел на встречу с нелегалом в другом городе, в другом штате. Мы сейчас никого туда послать не можем, вы должны ехать. Но я вам даю еще, так сказать, компаньона» – им был пожилой полковник. Мы с ним легендировали, почему мы едем в соседний штат, оторвались от наружки – она иногда колесит вокруг зданий представительства, и мы должны были очень тщательно провериться. И потом, существовало правило: когда наш сотрудник выходил на такую важную встречу, работал план проверки – человек в определенные часы должен был находиться в тех местах, где его можно было проверить по маршруту, потому что вы понимаете, какой опасности он подвергал очень важного разведчика-нелегала. Мы проехали в соответствии с этими данными в два места, прибыли в другой город, но нигде его не нашли. Мне было показано последнее место – уже само место встречи. В соответствии с происходящим я должна была остановить встречу, не дать ему дойти до этого места. Вдруг, смотрю, идет наш товарищ. Я ему говорю: «Вы знаете, что есть указания Центра не проводить эту встречу». – «Да что за ерунда. Я уже сюда приехал, я целый день еду на это дело». Я говорю: «Но вы поймите, что я должна выполнить приказ босса и сообщить вам об этом». – «Нет, я пойду». – «Нет, вы не должны идти». Он пошел, а я тогда громко свистнула, как мальчишка. Он обернулся, я ему говорю: «Ну, как же вы уйдете?» Но когда я подошла к этому месту, то увидела, как из кустов вышел смуглый человек, у него были кудрявые волосы и что-то цыганское в облике. Я поняла, что он – наш, он сразу стал мне дорог. Обо мне он не знал, только понял, что на обозначенном месте произошла какая-то суматоха. Увидев это, он три дня путал следы по стране, как нам потом стало известно…
А однажды в самое неподходящее для этого время я нарушила правила дорожного движения – в самом центре, в Downtown, City. Там была safety zone, зона безопасности на большой площади, на которую нельзя было заезжать, а я это сделала. Я везла в машине какую-то важную информацию, которую мне передали, то ли муж, то ли кто-то еще. И вот проявляется громадный полицейский. Я твердо помнила – если мне будет угрожать опасность, нужно немедленно уничтожить эти несколько страниц с помощью зажигалки. Полицейский выглядел злым. Он подошел ко мне и спросил: «Что, не видишь?» Я тогда выглядела молодо и поинтересовалась у него: «Скажите, пожалуйста, а где здесь улица Невест?» – «Замуж выходишь?» Я говорю: «Да». – «Ну, ладно, раз так, то быстро проезжай!»…
Первое главное управление КГБ СССР, выдержка из личного дела: «Косов Николай Антонович, он же – оперативный работник внешней разведки КГБ СССР «Ян», он же – корреспондент ТАСС, он же сотрудник МИД СССР. Год рождения – 1922. Образование – Высшая школа КГБ, Высшая партийная школа. Свободно владеет английским языком. Воинское звание – генерал-майор. Страны пребывания: США (оперативный работник), Голландия (главный резидент), Венгрия (главный представитель МВД и КГБ СССР). Возглавлял информационное управление внешней разведки КГБ СССР. Выполнял задания особой государственной важности».
Вот что рассказывал мне муж Елены Николай Косов: «Елена по своему характеру отличается большой непосредственностью, открытостью и прямотой. Это и было то, что привлекло меня в ее характере, я уже не говорю о ее достоинствах просто красивой девушки с замечательными блестящими карими глазами и стройной фигурой. Лена была очень интересным собеседником. Все началось с того, что Лена училась в той же школе, которую я закончил немного раньше, но я периодически туда заходил. Однажды, когда она была дежурной, то привлекла мое внимание: изумительная девушка, которая так строго относится к своим обязанностям… Мы познакомились, стали встречаться, гуляли на Чистых прудах, смотрели на уток. Чувствовалось, что наше общение приятно для обоих. Это продолжалось довольно длительное время, но не очень долго, потому что возникал вопрос о моей командировке по службе, и надо было определяться. Не принято было в нашей службе отправлять в командировку холостяков, предпочтение отдавалось семейным».
Елена тогда думала – понравилась она или нет, потому что Николай уехал в командировку и не звонил. Но все равно она разругалась со своими прежними поклонниками, запретила им звонить ей и ждала звонка только от Николая.
И вот возникла «чекистская пара». Елена, закончив школу, тоже приступила к работе, сначала в центральном аппарате, а потом, когда они поехали в командировку, была таким же сотрудником, как и Николай.
Семь лет семья разведчиков провела в командировке в Америке. Семь лет головокружительной, рискованной, двойной жизни, слежки, вербовок, встреч с агентами. И вот, наконец, долгожданная телеграмма из Центра: теперь они могут навсегда покинуть разноцветный неоновый Нью-Йорк. Целую ночь перед отъездом в Москву Елена и Николай колесят по знакомым улочкам и прощаются с этим городом. Разведчики понимают, что больше они сюда никогда не вернутся, но они счастливы, потому что они вместе, любят друг друга и, самое главное, потому что у них очень скоро появится малыш.
Вспоминая то время, Елена Косова расставляла важные акценты: «Я считала, что рождение ребенка это так же важно, как и служба в разведке. Это какой-то особый этап в жизни. Я никому не могла доверить сына, я понимала, что, получив такую подготовку, получив такие знания, я, конечно, должна идти работать, у меня были угрызения совести, но я понимала, что это тоже очень важный момент в жизни. Я пошла в отдел кадров и сказала: «Вы меня, пожалуйста, отпустите на какое-то время. Я сейчас, наверное, года два-три не смогу работать». Начальник отдела кадров сказал: «Елена Александровна, увольняйтесь тогда совсем. Было время, когда мы очень нуждались в вас, а сейчас у нас уже все укомплектовано, мы взяли на работу много женщин. Когда захотите, приходите, мы опять оформим». И я ушла. Я знала, что меня и в МИД могли взять, я же под крышей МИДа работала. Но у меня в то время было так, как в песне из «Семнадцати мгновений весны»: «Мгновения спрессованы в года, мгновения спрессованы в столетия». Все, что было спрессовано, вдруг стало оттаивать, и я почувствовала, как прекрасно быть матерью, женой, просто вот наслаждаться жизнью. Работал один муж. Конечно, многие могут сказать: «У вас все есть, вы были в Америке». Что значит «все есть»? У нас никогда не было задачи обогатиться, у нас есть то, что нам надо для жизни. Мы никогда себе ни в чем не отказывали в Америке, мы ездили по стране, ходили в театры, в музеи, то есть жили нормально. И на родине продолжали так же жить, только теперь уже с сынулей, маленьким мальчиком. Он иногда меня спрашивал: «Мама, а кто ты? Вот у Нины мама учительница, а ты, мама, кто?» Я говорю: «Сынок, я повар». Этот малыш вырос и в третьем классе залез в наш блестящий сундук, который мы привезли из Америки, раньше с сундуками путешествовали. И там он нашел документы, где сказано, что мой муж и я – сотрудники внешней разведки. Что с ним было! Мне показалось, что он даже заикаться начал. Я говорю: «Сынок, успокойся. Ты уже взрослый мальчик, ты должен понять, что это такая профессия, что сейчас такое время… Мы когда-нибудь тебе все расскажем, а пока мы об этом не говорим». Каким-то образом я ему, как ребенку, доходчиво объяснила. Он гордился, конечно».
Вокруг маленького Коли сосредоточился весь ее мир. Когда сыну исполнилось пять лет, они уехали в Голландию. Николай Антонович стал главным резидентом внешней разведки в этой стране, но жену резидента уже совершенно не интересуют разведка, агентурные встречи, тайники. Елене Александровне порой кажется, что все это было не с ней. Так прошло 18 лет.
«Сын рано очень женился, ушел из дома. И тогда я только заглянула в себя и подумала: «А что-то еще во мне там должно быть». Я вспомнила, как вместо снежных баб я лепила лица из снега. «А если бы вылепить это в скульптуре? Вот куда ты должна идти, это же божий дар!» И когда я почувствовала, что я свободна именно для себя, ко мне пришло озарение. Не имея никакой подготовки, я вылепила первый портрет Шандора Петефи, венгерского поэта-революционера XIX века. Я старалась сделать его несколько моложе, чем на других скульптурах, которые я видела. И этот портрет так прозвучал, что у меня даже ноги затряслись. Меня уже называют скульптором, хотя была только одна работа».
