Для ликвидации вышедшей в район Гайсина 4-й горно-егерской дивизии командование Южным фронтом приказало командарму-18 генералу А. К. Смирнову провести контратаку, и тот выделил для этого 18-й мехкорпус, из района Христиновки для поддержки атаки был выдвинут 14-й танковый полк. Но добиться перелома уже основательно потрепанным в предшествующих боях соединениям 18-го мехкорпуса не удалось. Противник в районе Гайсина прорвал фронт корпуса П.В. Волоха и стал распространяться в направлении Кублич – Теплик. «Волоховские орлы в куриных перьях прут на Понеделина и нас неорганизованным шагом с соответствующим сопровождением», так охарактеризовал сложившуюся утром 27 июля ситуацию майор Трусов[40]. Действительно, 18-й мехкорпус находился на грани поражения. Его 47-я танковая дивизия, которой командовал полковник Г.С. Родин, оказалась отрезанной от остальных сил 18-й армии и соединиться с ними она не смогла. Её части собрались в районе станция Зятьковцы – Кублич. Командир дивизии решил пробиваться на соединение со своими в ночь на 28 июля. Прорваться удалось не всем. В окружении остались 47-й гаубичный артполк и батальон связи. Из их состава смогли выйти к своим только отдельные командиры и бойцы. Остальные погибли или попали в плен.
39-я танковая дивизия продолжала отступление на северо-восток на с. Гранов и Великую Севастьяновку. В дальнейшем она влилась в состав группы Понеделина и разделила с ней ее судьбу. 218-я дивизия отходила в юго-восточном направлении на Краснополку и Голованевск. Можно заключить, что в результате боев 26–27 июля 18-й мехкорпус как соединение перестал существовать. К исходу дня остатки 18-го мехкорпуса собирались в районе сел Михайловка – Кублич – Соболевка. По приказу начальника инженерной службы подполковника А.К. Салова мосты через реку Южный Буг в селах Семеновка, Степашки и Ладыжин были взорваны[41].
В 10.00 началась частная операция Южного фронта по уничтожению противника в районе Таркановка – ст. Кордыма – Червона – Григориополь. С севера части немецких войск атаковала 164-я дивизия, с юга – 176-я дивизия и два полка 74-й дивизии. Для воздушной поддержки планировалось привлечь авиацию Главного командования, но её самолеты с аэродромов так и не взлетели. Пришлось использовать фронтовую авиацию. Выполнить поставленную командование фронта задачу в полном объеме не удалось. К вечеру 27 июля 96-я дивизия с 274-м корпусным артполком сосредоточилась в районе сел Гордневка и Тростянец, 164-я вместе с 269-м корпусным артполком – у сел Ободовка и Татаровка.
Проливные дожди сильно затруднили действия немецких моторизованных и танковых соединений на северном фасе полукружения. На переброску 16-й моторизованной дивизии в район северо-восточнее позиций 11-й танковой ушел весь день. К вечеру соединение заняло высоты у с. Хизна и у Кислина. Напротив находились окопы, в которых закрепились советские войска.
В 7.50 началось наступление 4-го батальона «Лейбштандарта» с линии с. Поповка – Конела. Несмотря на проливной дождь, эсэсовцы передовой 17-й роты выступили в направлении на с. Ротвиновку, чтобы там захватить переправу через р. Конела. Оборонявшиеся советские части немедленно открыли по противнику огонь из минометов, который в значительной степени замедлили, но не сорвал немецкое наступление. Удивительно, что красноармейцы не предприняли ничего, чтобы уничтожить мост, и после короткого боя он был захвачен противником неповрежденным. Солдаты 17-й роты, воспользовавшись моментом, переправились на противоположный берег и заняли выс. 248, 0. В бою они захватили несколько пленных, а также в качестве трофеев мотоциклы и бронемашины.
По расположению противника открыла огонь советская артиллерия. Ее огонь оказался настолько плотным, что эсэсовцам пришлось немного отойти назад. К 15.30 на высоте осталось только боевое охранение – 10 человек при двух ручных пулеметах.
Еще один плацдарм был образован 1-й ротой «Лейбштандарта» в районе с. Панский Лист. Выступив из с. Медоватая, она сравнительно быстро захватила находившийся здесь мост через ручей, однако весь остаток дня ей пришлось отражать контратаки советских войск, стремившихся сбросить противника обратно с захваченного плацдарма. Немецкая разведка сумела выявить до десяти батарей, расположенных напротив участка «Лейбштандарта».
В 16.00 в штаб бригады поступило указание из XXXXVIII корпуса, в соответствии с которым наступление следовало остановить. Главной причиной такого решения стала неудача с продвижением на участках соседних соединений, вызванная отвратительным состоянием дорог. Несмотря на это указание, 3-й батальон «Лейбштандарта» возобновил продвижение и к исходу дня занял выс. 258, 0. Однако к исходу суток его оттуда выбили.
Левый фланг немецкой 11-й танковой дивизии в течение дня находился под сильным артиллерийским обстрелом. Под его прикрытием осуществлялся отвод советских войск с занимаемых позиций на всем участке обороны дивизии вплоть до с. Красноздовка. Обнаруженный еще накануне вечером напротив восточного фланга 11-й танковой дивизии советский отряд вел активную разведку в направлении на северо-запад. В целом, практически все немецкие соединения в течение дня оставались на своих позициях или совершали маневры в собственном тылу для их смены. Никаких существенных продвижений вперед им добиться не удалось, несмотря на то, что отвод советских войск на многих участках стал для противника очевидным.
Единственным исключением стали действия группы «Шведлер». Ей удалось существенно продвинуться вперед и своим левым флангом выйти на подступы к с. Княжья Криница. Отступившие перед ней советские части пытались при сильной артиллерийской поддержке прорваться на фронте 16-й танковой дивизии в районе с. Монастырище. Но все атаки здесь были немцами успешно отбиты[42].
События дня укрепили командование XXXXVIII корпуса в уверенности, что перед его фронтом началось отступление советских войск. Основным направлением отхода считалось юго-восточное. Можно было предположить, что при сохранении прежнего направления наступления – на Умань, – окружить достаточно крупные силы не удастся, многие смогут избежать окружения. Поэтому было принято решение изменить ось движения на более восточное, чтобы увеличить размах охвата. Основным направлением наступления корпуса должно было стать юго-восточное, на Кировоград. Впереди должны были наносить удар 11-я танковая дивизия и «Лейбштандарт». Против Умани предполагалось оставить только сильные заслоны[43].
Командующий войсками Южного фронта генерал И.В. Тюленев в своем донесении в Ставку 27 июля отмечал, что «наличными войсками… принимая во внимание состояние 6 и 12 А и измотанность дивизий Южного фронта, без резервов удерживать и наносить удары противнику… будет затруднительно. 6 и 12 А по выходе их требуют немедленного отвода во фронтовой резерв для приведения в порядок»[44]. Из донесения видно, что генерал И.В. Тюленев в достаточной мере осознавал сложность ситуации, но ему не хватило решительности заявить о невозможности выполнить поставленные перед фронтом задачи. В итоге в Ставке создавалось ошибочное впечатление, что ситуация в полосе Южного фронта вполне поправима.
В отношении предполагаемых действий противника разведотдел фронта доносил, что «противник стремится прорваться из района Гайсин в восточном направлении и выйти во фланг и тыл наших войск, действующих севернее и северо-западнее Умань, Христиновка. Возможно ожидать активных действий противника из района Лисянка, Виноград, Чижовка… в южном направлении». Из сводки, составленной полковником Васильевым, следовало, что намерение противника окружить части 18-й, 6-й и 12-й армий стало очевидно для командования Южного фронта. Но оно по-прежнему считало главным направлением удара Гайсин – Умань, где действовала 125-я дивизия. В действительности же оно было перенесено южнее в полосу действий 1-й горно-егерской дивизии. Но ее прорыв все еще не был обнаружен разведкой фронта. В свете вышесказанного странным звучит указание, сделанное в конце документа: «2. Установить группировку противника, выдвигающегося из района Гайсин»[45]. Ни слова о необходимости вывода войск из-под угрозы окружения никем не сказано.
Противник все еще не терял надежды на завершение окружения вокруг города Умань. Направления главных ударов были скорректированы: танковые и механизированные части переносили ось своего наступления восточнее города, а части XXXXIX корпуса – южнее, чтобы сделать охват советских войск максимальным.
Во второй половине предшествующего дня командующий Южным фронтом генерал И.В. Тюленев получил справки о состоянии переданных из состава Юго-Западного фронта 6-й и 12-й армий. Из донесений следовало, что объединения понесли очень большие потери, часть дивизий можно считать разгромленными, некоторые уже были сведены в полки. Командующий 6-й армией генерал И.Н. Музыченко прямо заявил, что подчиненные ему войска «находятся в крайне тяжелом состоянии и на грани полной потери боеспособности», они «не способны в настоящее время решать активной задачи ни по своему составу, ни по состоянию сил бойцов и материальной части. Все корпуса требуют вывода их для организации и укомплектования…»[46]. Но командующий Южным фронтом не имел возможности снять остатки двух армий с фронта. Ставка и Главнокомандующий войсками Юго-Западного направления маршал С.М. Буденный требовали от него восстановления прорванного фронта и воссоединения с армиями генерала М.П. Кирпоноса. Никаких других войск, кроме измотанных 6-й и 12-й армий, для выполнения этой задачи у И.В. Тюленева не было.
