Массивные, тесно сомкнутые тяжеловесные баталии швейцарцев, обладавшие огромной ударной силой, умело и слаженно маневрировавшие на поле боя и придерживающиеся наступательной тактики, до начала XVI в. практически не знали серьезных поражений. Более того, именно швейцарцы разгромили одну из лучших европейских армий 2-й половины XV в. – армию бургундского герцога Карла Смелого. Серия сражений 1474–1477 гг. показала, как отмечал отечественный военный историк и теоретик А.А. Свечин, что «…сплоченный в тактическую единицу рядовой, плохо обученный боец оказался сильнее индивидуального, квалифицированного, тренированного с детских лет средневекового воина. Муртен сделал эту истину очевидной для всех, и в течение двух последующих десятилетий средневековый строй вооруженных сил на западе Европы отпал; повсюду отмечается стремление создать пехотные части, образовать армию из тактических единиц, а не из распыленных людей. Копье – это типично средневековое соединение всех родов оружия в рыцарскую свиту, отпало…»77.
Однако в полной мере ни армии Карла VII и Карла Смелого, ни швейцарские ополчения нельзя считать в полной мере теми эмбрионами армий Нового времени хотя бы по той единственной причине, что они оставались все-таки армиями по сути своей средневековыми: первые – рыцарскими, конными, а вторые – пехотными78. Отнюдь не случайно в 1500 г. конные ордонансовые роты во Франции именовались «l’ordinaire de la guerre», тогда как пехоту – «l’extraordinaire», так как первые существовали уже в мирное время, а вторые набирались только в военное время. Между тем, характеризуя швейцарцев, Г. Дельбрюк справедливо писал, что «…если бы швейцарцы захотели развиться до положения самостоятельной великой военной державы, им надо было не только обзавестись иным централизованным правительством, но и своевременно развить у себя два других рода войск – конницу и артиллерию. Вся их сила зиждилась исключительно на пехоте…». В горах, где трудно было развернуться коннице и тем более артиллерии, швейцарская пехота имела несомненный перевес над своими противниками, но на равнинах их «однобокая» армия безусловно уступала противнику, который мог бы противопоставить швейцарским глубоким колоннам аналогичным образом действующую пехоту, но подкрепленную при этом кавалерией и артиллерией. Таким образом, делал вывод Дельбрюк, «…всемирно-историческое достижение швейцарцев ограничилось лишь созданием пехоты, которая послужила образцом для прочих стран…». Каждая из них развивала одну только сторону, один род войск, но не всех их в комплексе и в тесном взаимодействии и взаимосвязи. Поэтому намного больший интерес для выявления особенностей процесса становления военного дела Нового времени представляет опыт ведения войн итальянскими наемниками-кондотьерами в XIV–XV вв.
Наемничество в Италии возникло очень рано, что было обусловлено особенностями ее политического и социально-экономического развития, и к XIV в. приобрело широкий размах, постепенно вытесняя традиционное городское ополчение и рыцарскую милицию. Отряды-«компании» наемников, действовавшие в Италии, на первых порах были относительно немногочисленны и далеко не всегда брались на содержание нанимателями, нередко существуя длительное время преимущественно за счет собственных средств. В этом отношении они мало чем отличались от рутьеров XII–XIII вв.79. Однако вместе с тем уже тогда в их организации стали явственно просматриваться элементы нового. Еще раз подчеркнем, что в то время Италия, в особенности северная, представляла в экономическом отношении один из наиболее развитых регионов Западной Европы, тем более что она оказалась не затронута Столетней войной. Купцы и банкиры, стоявшие во главе североитальянских городов, пришли к вводу, что им нет смысла брать в руки меч, копье или арбалет и выступать в поле биться с такими же купцами и банкирами других городов, когда есть те, кто готов сделать это за вознаграждение. Как указывал Ф. Контамин, «…в городах-государствах Центральной и Северной Италии правящие классы, которые должны были стать костяком армии, все больше и больше погружались в свою профессиональную деятельность и предпочитали прибегать к помощи наемников… Использование наемников может быть объяснено главным образом экономическими и военными факторами: с одной стороны, города располагали достаточным количеством свободных денег, чтобы платить наемникам; с другой стороны, на большом рынке войны хватало наемников, чья боеспособность, как считалось, с лихвой окупает их оплату…»80. Одним словом, итальянский городской патрициат пришел к мнению, что каждый должен заниматься своим делом, спрос породил предложение, а предложение, в свою очередь, как это уже было не раз, стимулировало развитие спроса. После почти полувекового преобладания «компаний», в рядах которых сражались главным образом англичане, немцы, французы, испанцы, венгры, бретонцы и др. иностранцы, с 80-х гг. XIV в. их постепенно вытесняют «компании», укомплектованные преимущественно итальянцами во главе с капитанами-кондотьерами (condottieri).
Военная служба была полностью поставлена на коммерческую ногу. Заказчик-локатор (locator) нанимал подрядчика-кондуктора (conductor), заключая при этом с ним контракт-кондотту (condotta). В кондотту заносились имя капитана, численность отряда, размеры жалованья, принципы дележа добычи и порядок выкупа попавших в плен солдат, размеры власти капитана над его людьми и пр. Обязательно оговаривался срок службы – обязательный (ferma) и на сколько он мог быть продлен (di rispetto). Характерно, что и размеры оплаты солдат, и сроки службы непрерывно возрастали. И то, и другое должны были служить залогом верности наемников своему нанимателю и исполнения ими определенных в кондотте обязанностей. Не случайно, что именно итальянский кондотьер Дж. Тривульцио, нанявшийся на службу к французскому королю Карлу VIII, на вопрос своего локатора, что ему больше всего необходимо для ведения войны, заявил: «Деньги, много денег, еще больше денег!» Весьма характерное признание! Как говаривали древние римляне, «Деньги – нерв войны» (Pecunia nervus belli), и итальянские кондотьеры, равно как и их наниматели, это хорошо усвоили.
Высокую и постоянно растущую цену своих услуг капитаны «компаний» объясняли своей высокой боеспособностью и эффективностью. И они были правы – высокий профессионализм, основанный в том числе и на редкой для того времени специализации родов и видов войск, был характерной чертой итальянского кондотьерства. В коннице это было заметно не так сильно – наряду с тяжеловооруженными латниками, представлявшими главную ударную силу «компаний», важным элементом последних являлись также и легковооруженные и экипированные легкие всадники. Среди легкой итальянской конницы того времени особенную известность завоевали так называемые страдиоты (stradiotti), происходившие с Балканского полуострова. Ф. де Коммин так описывал стратиотов, служивших антифранцузской Лиге в 1494–1495 гг.: «Стратиоты напоминают мусульманских конников, и одеты они и вооружены, как турки, но на голове не носят уборов из полотна, называемых тюрбанами… Люди они храбрые, и сражаться с ними нелегко»81.
Тяжеловооруженные всадники по традиции нанимались на службу «копьями» (lance), в состав которого, помимо латника (capo lancia или armigero vero), обязательно входили его оруженосец (piatto) в облегченном доспехе и паж (ragazzo). К концу XV в. размеры «копья» увеличились до 4–5 человек за счет включения в него дополнительно еще и конного арбалетчика и легковооруженных всадников82. На поле боя латники действовали отдельно от прочих членов «копья», объединенные в «эскадроны» (squadri) во главе с caposquadra или squadrieri. Примечательно, что «эскадрон», как правило, был примерно одной и той же численности – от 50 до 100 «копий», которые нередко для удобства управления делились на малые «эскадроны» по 25 «копий». К концу XV в. появился обычай соединять по 8–10 малых «эскадронов» в colonella во главе с colonelli. Сражались латники конными, но в случае необходимости могли спешиваться – этот обычай они переняли от англичан, с тактикой которых итальянцы ознакомились в XIV в., когда многие «компании» были укомплектованы в значительной степени бойцами с Британских островов. Ф. де Коммин, описывая появление лигистских colonelli перед началом битвы под Форново, писал: «Итальянцы двигались тихим шагом и тесно сомкнутыми рядами (выделено нами. – П.В.), что представляло собой удивительное зрелище…»83. Весьма примечательное свидетельство для характеристики образа действий конницы кондотьеров!
Намного больший интерес представляет итальянская пехота – fanti, или fanteria. К XV в. она стала исключительно профессиональной. Городское ополчение, столь успешно противостоявшее немецким рыцарям в XII в., к этому времени практически перестало существовать. Ему на смену пришла поначалу немногочисленная, а с середины XV в. стремительно увеличивавшаяся в числе хорошо обученная и подготовленная наемная пехота. Для итальянской пехоты той эпохи была характерна чрезвычайная специализация. Анализ содержания кондотт показывает, что ко времени начала Итальянских войн «компании» кондотьеров включали в себя следующие виды пехоты: копейщиков-lanceri с длинными или короткими копьями, арбалетчиков-balestrieri, лучников-arceri, пикинеров-picchieri, возникших под влиянием успехов швейцарских пикинеров, легких пехотинцев-rotularii, действовавших совместно с арбалетчиками, щитоносцев-targhieri и, наконец, стрелков из ручниц-скопитусов – schiopettari. И если в начале XV в. пехота оставалась относительно немногочисленной – так, кондотта, заключенная между Флоренцией и Микелетто дельи Аттендоли в ноябре 1432 г., предусматривала, что капитан выставит на службу республики 600 «копий» (т. е. 1800 конных воинов) и всего лишь 400 пехотинцев – 200 арбалетчиков, 100 павезьеров и 100 копейщиков, то к концу века все переменилось. Венецианская республика располагала 20 тыс. пехотинцев на 2 тыс. конных латников и 3 тыс. стратиотов. Флоренция же имела 10 тыс. пехотинцев (7 тыс. пикинеров, 1 тыс. аркебузиров, 2 тыс. арбалетчиков, алебардьеров и рондашьеров). Примечательным было широкое распространение в итальянских армиях конца XV в. ручного огнестрельного оружия. Еще в 1448 г. Франческо Сфорца выставил в поле столько скопитариев, что из-за порохового дыма им было трудно ориентироваться на поле боя, а в 1482 г. миланская армия на 233 арбалетчика имела 352 аркебузира и 1250 воинов с петриналями. Эффективность скопитариев была признана настолько высокой, что венецианский Совет десяти решил в 1490 г. полностью отказаться от арбалетов и заменить их на ручницы84.
