Сергей Барсов - Афоризмы Британии. Том 2

Уверток нет в прямой и честной вере…

Мы молимся о милосердии, и эта молитва должна научить нас с почтением относиться к милосердным поступкам.

Ветхий Завет считает благом процветание, Новый Завет — напасти.

Во все века естественная философия встречала докучливого и тягостного противника, а именно: суеверие и слепое, неумеренное религиозное рвение.

Нет большего грешника, чем молодой святоша.

Религия — болезнь души.

Обмануть дьявола не грешно.

Я твердо решил, что мои дети должны воспитываться в религии своего отца, если, конечно, они смогут узнать, какая это религия.

Молитва перед едой — кощунство: негоже возносить похвалу Господу слюнявым ртом.

Стоя на кафедре, я с удовольствием наблюдаю за тем, как прихожане слушают мою проповедь и одобрительно кивают головами… во сне.

Для богов нет большего удовольствия, чем созерцать борьбу мудреца с лишениями.

Сегодня вечером помолюсь за вас, но на особый успех, признаться, не рассчитываю.

Единственное лекарство против суеверия — это знание, ничто другое не может вывести этого чумного пятна из человеческого ума.

Нас посещают ангелы, но мы узнаем их лишь после того, как они отлетают прочь.

Если бы Иисус Христос явился сегодня, никто бы не стал его распинать. Его бы пригласили к обеду, выслушали и от души посмеялись.

Благочестие и кислая мина — вещи разные.

Правильно во всех отношениях сказано: всякого человека судят по вере его. И по неверию.

Чем больше мы познаём неизменные законы природы, тем всё более невероятными становятся для нас чудеса.

Наша религия — религия неравенства.

Человек может объять то, что не могут охватить его руки, иначе чем бы был рай?

Почти каждый человек, если ему поверить на слово, придерживается совершенно не тех убеждений, какими руководствуется в жизни.

Религия — это модный суррогат веры.

Порой я думаю, что Господь, сотворив человека, переоценил свои силы.

Истина перестает быть истиной, едва лишь в нее уверует больше, чем один человек.

Религии умирают тогда, когда бывает доказано, что в них заключалась истина. Наука — это летопись умерших религий.

Вера — самая множественная вещь, какую я только знаю. Мы все, по-видимому, должны верить в то же, но различными способами. Это похоже на еду из одного блюда ложками различного цвета.

Те, кто разбирают знамения, делают это на свой страх.

Человек может поверить невозможному; он никогда не поверит невероятному.

«Познай самого себя» — было начертано над входом древнего мира. Над входом нового мира напишется: «Будь самим собою». Завет Христа человеку гласил просто: «Будь самим собою». Вот тайна Христа.

В самоупреке есть особое наслаждение. Обвиняя самих себя, мы чувствуем, что никто другой уже более не в праве нас обвинить. Не священник, а исповедь освобождает нас от грехов.

В храме все должны быть серьезны, кроме самого предмета поклонения.

Не следует никогда останавливать своего умственного развития формальным присоединением к какой-нибудь вере или учению. Такое присоединение — ошибка и равносильно принятию за дом для жилья гостиницы, пригодной только для того, чтобы провести в ней ночь или несколько часов ночи, когда нет звёзд и луна нарождается.

Когда боги хотят наказать нас, они исполняют наши молитвы.

Неблагоразумно во всём, что видишь, находить предзнаменования. Это слишком наполняет жизнь страхами.

Все народы питают тайную симпатию к своей нечистой силе.

Вера, как и все в природе, идет по пути наименьшего сопротивления.

Я ненавижу тех, кто ненавидит Бога, но мне кажется, что Бог недостаточно ненавидит тех, кто ненавидит меня.

Бог не так плох, как его малюют, но и не так хорош.

Откровенно говоря, я не вижу особого смысла превозносить смиренных и кротких. Когда их превозносят, они перестают быть смиренными и кроткими.

Наша непосредственность — лишь следствие незнания Божьего промысла.

В оправдание дьявола следует сказать, что до сих пор мы выслушивали лишь одну сторону: все священные книги написаны Богом.