Все можно подсчитать почти с математической точностью — вот почему статистика потерь является государственной тайной. Но «МК» 8 октября проболтался. Безусловно, будут опубликованы новые, «более полные» и «уточненные» списки, очищенные от нежелательных моментов ельцинскими военными аналитиками. Однако профессионалы работают не только на Ельцина. Есть высший суд — будет и земной.
Полковник Петров
От редакции: Только за один день — в субботу, 9 октября 1993 года, только один морг больницы имени Склифософского выдал для похорон 201 труп. Выдавались только опознанные убитые. См.: газета «Дубинушка», октябрь 1993 г., № 3(15)
Из заключения Комиссии Государственной думы
по проверке соблюдения законодательства Российской Федерации спецподразделениями органов внутренних дел и Внутренних войск МВД Российской Федерации, подразделениями ФСБ «О противоправных действиях силовых структур в событиях 21 сентября — 5 октября 1993 года и порядке их расследования»
Во время событий 21 сентября — 5 октября 1993 года военнослужащими МВД и Вооруженных сил Российской Федерации, работниками милиции, Министерства безопасности Российской Федерации и Главного управления охраны при Президенте Российской Федерации совершены многочисленные противоправные действия, повлекшие особо тяжкие последствия, в том числе разрушение жилых, общественных и культовых зданий и массовые человеческие жертвы... Сам характер преступлений, совершенных военными в событиях 21 сентября — 5 октября 1993 года, выходит за рамки уголовных и воинских преступлений, определяемых соответствующими статьями Уголовного кодекса Российской Федерации, и скорее соответствует тому, что совершали военнослужащие германского вермахта или милитаристской Японии во время Второй мировой войны в Германии и на оккупированных территориях. Все сказанное дает основание рассматривать организаторов и исполнителей карательных акций в г. Москве не как обычных уголовных преступников (чему они, возможно, в недалеком будущем сами были бы рады), а как ВОЕННЫХ ПРЕСТУПНИКОВ, главные из которых должны нести ответственность не только перед гражданами своей страны, но и перед всем мировым сообществом... В соответствии с нормами международного права, в отношении военных преступников неприменимы сроки давности, на них не распространяется право убежища — они подлежат выдаче. Приказ вышестоящего начальника не смягчает и не снимает ответственности за содеянное...
Т. А. Астраханкина, депутат Государственной думы Российской Федерации, Председатель Комиссии
Экономическая жизнь стремительно криминализировалась, чему способствовали и объективные, и субъективные факторы. Здесь имеются два момента. Первый: не обладающие опытом суровой жизни, не прошедшие практической школы кадрового роста, росшие в «тепличных» условиях, занимая почти самые низшие должности в советской иерархии, и в лучшем случае, повизгивающие на власть где-то в грязных курилках или на традиционной «кухне» — «ельцинские назначенцы» (помнится, для одного такого министра депутаты подбирали костюм, чтобы он не взошел на трибуну в плохо зашитых штанах) — не выдержали испытания ни властью, ни возможностями ее корыстного использования. Второй: появление в стране — с периода бурного развития кооперативного движения (1987 г.) — целого слоя богатых кооператоров — провозвестников современных олигархов, располагающих крупными (наличными) денежными ресурсами, позволяло им направлять солидные суммы на цели подкупа чиновников центрального и регионального уровня, МВД, суда, прокуратуры. Воровство, подкупы должностных лиц, продажа должностей и выгодные коммерческие сделки, присвоение государственного имущества (предприятий и недвижимости) — все это стало очень быстро нормой для форсированного создающегося ельцинского политического режима еще в недрах новой республики, официально оформляемой законодательством парламента.
Таким образом, происходило одновременное формирование двух политических режимов — режим республиканской демократии Законодателя и режим высшей исполнительной власти, густо замешанного на коррупционных хозяйственно-финансовых связях. Отправной точкой такого развития, на мой взгляд, является момент объявления политики свободных цен и появление на политической арене правительства так называемых реформаторов осенью 1991 года. Коррупционная вакханалия захлестнула страну уже в процессе первого и второго этапов приватизации — это уже захватывающий дух многотомный криминальный роман разграбления страны и обогащения шоферов, санитаров, младших научных сотрудников, вчерашних фарцовщиков и мелких воришек, продавцов цветов у метро, медицинских братьев, экспедиторов, заведующих складами и прочих проходимцев.
Мое удивление вызывал в тот период чрезмерно облегченный подход президента (который обладал огромным практическим опытом, находясь в течение трех десятилетий одним из видных деятелей КПСС), к этой проблеме. Он (президент) не требовал от правительства обеспечить целую систему мер по предотвращению коррупционной деятельности. И более того, непосредственно содействовал этим разлагающим процессам, наращивая «указное право» с непрерывными «изъятиями» из закона, предоставляя огромное число льгот в финансово-хозяйственных операциях отдельных физических и юридических лиц. Ни президент, ни правительство не ставили задачу энергичного принятия антикоррупционного законодательства, хотя в период реформ в различных странах мира — именно эта сторона органически вплеталась в ткань проводимых реформ. И не знать этого в правительстве, включая иностранных советников, конечно же, не могли.
Чрезмерно легковесным был подход правительства в расходовании огромных государственных финансовых средств (в том числе поступающих из-за границы) на далеко не самые первоочередные нужды, причем бесконтрольно. Например, в новые частные банки переводились бюджетные средства — якобы для «финансирования» неких «программ». Быстро «размножающееся» чиновничество в структурах исполнительной власти в центре и регионах, никем не контролируемое, получило возможности направлять финансовые ресурсы в обширную сферу оказания «добрых услуг» за крупные взятки: новое строительство, покупка офисов, банковские «услуги», кредитная деятельность, лицензирование, отпуск готовой продукции, сырья и материалов, импортно-экспортные операции и многое другое, что просто невозможно коротко перечислить. И все это — на фоне нехватки финансовых ресурсов (оборотного капитала) предприятий, невыплатах заработной платы, упадка производства — при одновременном «введении» в оборот триллионов рублей «темных денег», при полном отсутствии государственного контроля за движением денежной массы, при свободном хождении иностранных валют.
Другое обстоятельство, способствующее масштабному росту криминализации государства — это то, что в системе центральных исполнительных органов власти ельцинские реформаторы предусмотрительно ликвидировали все ранее существующие контрольные учреждения. Кстати, решением I Съезда народных депутатов (май-июнь) 1990 года, по инициативе Ельцина, был ликвидирован Комитет народного контроля РСФСР.
Необходимость усиления контрольной функции государства стала мне совершенно очевидной уже с первых же месяцев деятельности нового (после Ивана Силаева) ельцинского правительства. Поэтому Верховный Совет разработал и принял Закон о Контрольно-бюджетном комитете (КБК), созданном на базе изучения множества учреждений, действующих в сфере финансово-бюджетного контроля разных стран мира, и особенно в США. Другой Закон — об Административно-контрольном комитете (АКК), в обязанности которого входили бы задачи контроля в области соблюдения закона и порядка всеми государственными учреждениями и их руководителями (включая контроль за перемещениями руководящих кадров) — находился на высокой стадии готовности (перед расстрелом Парламента).
В такой обстановке под моим прямым давлением в структурах парламента был разработан и быстро принят первый Закон о боргує с коррупцией. Интересно, что уже на «подходе» этого Закона появляется указ президента с аналогичным названием. Он, конечно, не столько ставил задачи борьбы с этим всеобщим злом, сколько создавал видимость борьбы с коррупцией, задачу «перехвата» инициативы. Таким был стиль у президента. Конечно, принятие Закона — это всего лишь полдела, следовало его применять на практике — это была задача исполнительной власти. Но она вовсе не «торопилась» это делать. Хотя отмечу, что органы прокуратуры и МВД в период после принятия указанного Закона и вплоть до событий сентября — октября заметно усилили давление на коррупционеров.
