…Казалось все происходящее слышится через аквариум, Алексей несколько переживал о возможности воздействия волны воды из разбитой емкости на его равновесие, ведь стоит упасть под ее напором и весь выигрыш, обусловленный неожиданностью, как ветром сдует…
Увидев «Гриню» входящего и свысока разговаривающего с Рылевым Олегом, вальяжно жестикулирующего кистью руки перед лицом последнего с огромного размера камнем на перстне, правда у «Петровича» был еще больше, но это не имеет значение, ему пока достаточно и этого – тем более подарок! Его довольное, выражающее полную уверенность, лоснящееся лицо и взгляд человека властного, и не терпящего возражений, смотрел на всех с Олимпа понимания своей недосягаемой величины и ничтожности окружения, ожидая в ответ признания, чуть ли не богом, и по крайней мере, как минимум, соответствующих жертв и подношений!
Скорее всего это было наигранно, более того, казалось Барятинскому необходимостью, причем наверняка оправданной…
Перед глазами «Сотого» замелькали картинки, они замедляли свое мерцание, и все более и более лица на них становились узнаваемыми. Они складывались в группы и далее в сцены далеких и близких событий, участником которых он и был, и не был. Чем ближе и роднее становились очертании грезившихся людей, тем свирепей становилась наращиваемая злоба к тем, кто напротив мелькал между рыбок и водорослей… Зашипевшая Юрина рация, неожиданно прокричала голосом Олега:
– «Первый» «Мясному». Первый «Мясному»… Опять косячишь, давай на связь… – Младший Пылев стоял напротив, буквально в двух метрах и запрашивал, глядя прямо на «Солдата»… – тот поднес руку с переговорным устройством ко рту и ответил:
– Здесь… – я «Первый», здесь… Все чисто… – В принципе все уже собрались, «Санчес» давал «отмашку» своей готовности, и ничего не мешало начать задуманное… Положив рацию «Мясного» в свободный карман, «Сотый» трижды аккуратно толкнул Макса локтем, тем самым дав ему секунду другую приготовиться и глубоко вздохнув, подержав немного спертый воздух в легких, начал медленно выдыхать через нос.
Как бы всем им погибшим, но по-прежнему родным и близким, представляя каждого в отдельности: Ии, Ванечке, Милене, Ярославне, Ильичу…, всем им он говорил про себя, показывая взглядом на сидевших напротив него, называя каждого по очередности занятого места за столом: «Видишь, во главе «Культик» – с ним как получится, «Ося» – будет видно; «Гриня» – глупый вопрос, он первый; мент, кажется «Петрович» – он второй и так далее…» – души усопших что-то говорили ему…, кажется, говорили, но он не улавливал сути, и подумал – если что-то важное, то потом, потом… Рация в кармане настойчиво что-то шипела, Олег стоял немного с краю, не мешая обзору:
– … обдолбался что ли?!.. «Четвертый», ответь «первому»!
– «Четвертый» – «Первому»… внимательно…
– Бегом к «Пятому», проверь – не отвечает…, как понял?
– «Четвертый» – «Первому»: иду проверять «Пятого»…
– «Четвертый» жду доклада…, до связи…
– До связи, «Первый»… – «Солдат», сделав выводы и уже почти выцелив первую жертву, передал по гарнитуре Максу:
– Встречай «Корсар» гостя – один, ты начинаешь, дальше я…
– «Собака»…: я начинаю, дальше ты, «Корсар» принял. Не бзди – это я, твоя «железная задница» – прикрою…
– Встретимся у Аида, друг!.. – Теперь тишину в эфире можно было не соблюдать, ничего не успеет измениться!
Дверь в комнату резко открылась, сразу четко обрисовав контуры появившегося в проеме Витаса. Макс, одновременно с выстрелом произнес:
– Какой большой!.. – Всадил в вошедшего пять или шесть пуль в область сердца…, и все смешалось: сзади Макса загудел пулемет отсекаемыми очередями… Фигура в проеме двери спереди немного подергавшись, схватилась за грудь и разразилась трехэтажной руганью, продолжая стоять… Макс опешив вторил:
– Сука, сука, сука… – И не понимая что происходит, а точнее почему после такой очереди, этот монстр не падает, как «Мясной», всадил в него еще столько же…, и еще столько же…, и только сейчас понял, что чем-то сбит с ног и падает. Осознал – это масса воды из разрушенного аквариума.
Сгруппировавшись и обретя, пусть и полулежа равновесие, подскочил, рывком занял прежнее место, параллельно ища здоровяка, но их оказалось два – оба лежали без движения… и кто из них кто, разобрать было не возможно.
Вспомнив, что Леха стрелял в голову и ему говорил, что если есть возможность, то стрелять надо именно в неё, сообразил, что пытавшийся войти наверняка в бронежилете, а поняв это, пока не поздно бросился исправлять и без разбора выпустил короткие очереди – сначала одному, потом другому, сразу после поменяв магазин и дослав патрон в патронник… На чем и успокоился, приняв прежнее положение с усилием всматриваясь в проем… и ловя себя на мысли, что не слышит выстрелов… и вообще ничего не слышит. Поворачиваться друг детства запретил, но по ощущениям и хлопающему воздуху тот «работал», а значит все нормально…
Кто-то схватил его за плечо и толкнул легонько трижды – интуитивно Макс понял что нужно повернуться, и повернувшись увидел отливающие мертвенной спокойностью глаза «Сотого», на что-то показывающего ему. Переведя взгляд и немного отшатнувшись от увиденного, скорее из-за неожиданной резкой перемены и ударившей в нос и глаза пыли и запаха пороха, а не представшей картины…
Быстро бросив взгляд и сделав пару очередей из пулемета сам, вновь посмотрел на друга… Тот что-то говорил, но он опять не слышал ни через гарнитуру, ни так… «Солдат» понимающе кивнул головой и сделал знак «делай, как я», дальше вынул два пистолета, у обоих передернул затворную рамку и показал на стену, прижавшись к ней.
И сразу из проема двери, куда нужно было выбегать, хлестанул встречный сноп света.
Лелик, сначала высунув здоровенный черный «Браунинг» в проем, выстрелил несколько раз и максимально пригнувшись пропал в нем, потом появился, удивленно махнул Максу, которому не нужно было второй раз повторять предложение, и…, и через пятнадцать секунд они вдвоем уже упали на пол минивэна, рванувшего от неприятного места…
Пролетев несколько кварталов и заскочив в арку заброшенного нежилого дома, они втроем, уже переодетые и почистившие друга от пыли, выскочили из машины, и просочившись через два «проходняка»,[51] вышли на одну из самых оживленных улиц. Пройдя метров двадцать, Алексей остановился вопросительно посмотрел на Погорелова и спросил:
– Я не понял – минивэн?!
– Обижаешь, шеф!.. – При этом он посмотрел на часы, досчитал до двенадцати и щелкнул пальцами, чему вторил слабой мощности шум взрыва, запаливший «засветившийся» автобус, со всеми причиндалами.
Отдав две сумки Александру, которые тот, свернув в подворотню, сразу спрятал в багажник, припаркованной там, своей машины и так же быстро уехал в неизвестном направлении уничтожать их содержимое.
Мужчины поднялись по небольшой лестнице и прошли в ресторан, сначала в туалет, где привели себя в порядок до идеального внешнего вида, убрав из своего имиджа то, что показалось лишним. Пройдя в зал и приветственно кивнув метродателю, выбрали столик у большого окна. Через минуту завсегдатаю, которым недавно стал здесь Алексей, официант услужливо предложил два бокала красного, что было отвергнуто в предпочтение сегодня графинчику водки, что и было исполнено сей момент.
За окном на другой стороне площади происходила какая-то суета: кого-то выносили и грузили в дорогие машины, которые срывались с места, расталкивали следовавшие по своим делам разного рода автомобили, а точнее находившихся в них людей. Мелкие аварии не имели значения для очумевших ездоков и они продолжали мчаться и почему-то в одну сторону, предположительно к «Больнице им. Склифосовского», где вряд ли кому-то из привезенных могли помочь. Но некоторых миновала чаша сия и они с видом умалишенных сами забирались в поспешно поданные лимузины, увозившие их столь же быстро, как и предыдущих.
Друзья не чокаясь выпили по первой, Алексей налил по второй, затем по третьей и лишь потом выдохнув, произнес:
– Урегулировали!
– О, кажется, слышу… Полностью?!
– Время покажет, я не доктор и чудеса бывают… – И что-то вспомнив добавил:
– Бывают, правда с теми, кто в них верит…
– Я теперь верю…
– С почином…, но… маленький совет – на этом и завязывай. И вот еще что. О происшедшем только что, говорим лишь сегодня… до 24.00., а потом забываем на всю жизнь… – Друзья… – теперь и друзья по оружию, пожали руки, обнялись через стол, и начали трапезу…, или тризну… Ну тут кому как…
Тщательно разжевывая в тишине кусок баранины, Алексей остановился и пристально глядя на «Сопрано», произнес почти его же голосом:
– Самая легкая смерть – НЕОЖИДАННАЯ…, и в этом смысле мы сделали им услугу…
«В жизни почти все кажется настоящим… до тех пор, пока человек не встречается со смертью… – глаза в глазницы, и даже не своей, а с чужой…»
