находилось по одному полку, из состава 5-й стрелковой дивизии — два батальона. Этой завесе противостояли пять армейских корпусов немецких 16-й и 9-й армий, а также два моторизованных корпуса 3-й танковой группы. Стоявшие на границе советские стрелковые полки были атакованы, по меньшей мере, двумя пехотными дивизиями каждый. В связи с этим общая «немота» советской артиллерии в полосе 3-й танковой группы была, пожалуй, выражена в наибольшей степени. В отчете группы по итогам боев указывалось: «На всех участках фронта противник оказывал слабое сопротивление, нигде не отмечались действия артиллерии противника» [43].
Методика наступления немецких танковых групп в первые дни войны с СССР напоминала принцип действия проходческого щита. При прокладке тоннелей ножевое кольцо щита вдавливают в грунт, а затем выбирается ограниченный кольцом цилиндр грунта. Немецкие танковые группы наступали двумя моторизованными корпусами на флангах и армейским корпусом в центре. Танковые соединения пробивались в глубину обороны, а наступавшая в центре пехота перемалывала оказавшегося между двумя глубокими вклинениями противника. Такое построение позволяло рационально использовать дорожную сеть и повышало устойчивость к контрударам — внешние фланги моторизованных корпусов разделяло приличное расстояние. Перерубить «проходческий щит» фланговыми ударами было нетривиальной задачей.
В ограниченном пространстве в Прибалтике построение «проходческим щитом» не применялось, а все остальные танковые группы (3, 2 и 1-я) строились именно так. Внешние фланги 3-й танковой группы образовывали XXXIX и LVII моторизованные корпуса, а центр — пехота V армейского корпуса. На северном фланге стык с группой армий «Север» обеспечивал VI армейский корпус. Острие удара XXXIX моторизованного корпуса было нацелено на переправу через Неман у Алитуса, а 12-я танковая дивизия LVII корпуса двигалась к переправе через ту же реку у Меркине. Важным преимуществом танковой группы Гота было отсутствие водных преград прямо на границе. Танковым группам Гудериана и Клейста нужно было форсировать Буг, а на пути 3-й танковой такого препятствия не было.
Отсутствие необходимости форсировать водную преграду уже в первые часы боевых действий сделало продвижение танков и мотопехоты Гота особенно стремительным. Пограничные укрепления были взяты с ходу. Беспокойство вызвало только донесение воздушной разведки о мелких группах советских войск, отходящих к Неману. Задачей танковых дивизий становится возможно быстрый прорыв к реке, до того как она станет устойчивым рубежом обороны.
Шоссейный мост под Алитусом.
Первой к Неману прорвалась 7-я танковая дивизия XXXIX корпуса. Около часу, дня 22 июня она входит в западную часть Алитуса и захватывает оба моста через Неман в неповрежденном состоянии. Даже в не располагающем к эмоциям документе, журнале боевых действий 3-й танковой группы, относительно захвата мостов сказано: «На это не рассчитывал никто». Позднее немцы писали, что у пленного советского офицера-сапера был найден приказ, предписывающий взорвать мосты в 19.00 22 июня. Это позволило им пуститься в рассуждения относительно того, что «ни один советский войсковой начальник не принимал самостоятельного решения уничтожать переправы и мосты». Впрочем, давайте поставим себя на место этого офицера. Буквально только что по радио прозвучала речь Молотова. Первое впечатление — шок. Решиться на взрыв моста довольно далеко от границы через несколько часов после начала войны было не так-то просто. К глубоким прорывам противника еще только предстояло привыкнуть. Кроме того, через мосты отходили отступающие от границы советские части. Взрывать у них перед носом мосты было бы плохой идеей. Через два часа после успешного прорыва к Алитусу удача улыбается соседнему LVII корпусу: мотоциклисты захватывают переправу в Меркине. Все тщательно разработанные в штабе Гота планы строительства переправ взамен взорванных с облегчением откладываются в сторону. Могло показаться, что война с СССР станет очередным «блицкригом».
Если бы советская 5-я танковая дивизия успела выйти к мостам у Алитуса раньше, то форсирование Немана стало бы для передовых соединений 3-й танковой группы сложной задачей. Им бы пришлось продираться через энное количество разнокалиберных танков, и вряд ли она бы завоевала желтую майку лидера. Однако советские танки подошли к мостам уже тогда, когда они были заняты немцами. Поэтому для советских войск сражение развивалось по сценарию «атаки на плацдарм», а не «оборона предмостной позиции». Во второй половине дня 22 июня танкисты дивизии Ф. Ф. Федорова предприняли ряд атак на вражеские плацдармы, но все они были безрезультатны. Атакующие Т-34 были, разумеется, куда уязвимее занимающих статичные позиции. То есть ответ на вопрос «А что случилось с 50 Т-34?» приобретает более простой и очевидный ответ.
Здесь следует признать, что отвод 5-й танковой дивизии из Алитуса стал роковым решением командования Северо-Западного фронта. Она еще до начала боевых действий фактически занимала ключевую позицию на важной магистрали. Однако в 9.35 22 июня Кузнецов докладывал в Москву: «5-я танковая дивизия на восточном берегу р. Неман в районе Алитус будет обеспечивать отход 128-й стрелковой дивизии и прикрывать тыл 11-й армии от литовцев, а также не допускать переправы противника на восточный берег р. Неман севернее Друскеники» [44]. Задача «прикрытия тыла» была все же куда менее приоритетной, чем противодействие немецкому наступлению. Также опасность со стороны литовцев представляется несколько преувеличенной.
Второй шоссейный мост под Алитусом.
Здесь следует отметить, что переформированные из армий прибалтийских республик соединения стали настоящей головной болью для командования Северо-Западного фронта. Начальник штаба 29-го территориального корпуса Тищенко вспоминал: «…перед нами встал вопрос об отводе своих войск к Вильно, ближе к своей базе. В то же время чувство дисциплины требовало, чтобы на отход получить приказ начальства, а с ним нет связи. К вечеру, после непрерывных вызовов по радио, вдруг ответил штаб округа и передал короткую шифровку. В ней было сказано: „Командиру 29-го стрелкового корпуса. Отходить на Вильно, принимая все меры к недопущению восстания в частях корпуса. Кузнецов. Диброва“».
На этом фоне вывод 5-й танковой дивизии из Алитуса выглядит вполне объяснимым. Он также подтверждается взятым в плен немцами в самом Алитусе лейтенантом-сапером Козиным (Косиным?). Служивший в 5-й танковой дивизии лейтенант сообщил: «Танковый полк выступил 18 или 19.6 в восточном направлении. Стрелковый полк остался сначала в Олите. Он покинул город примерно в 14 часов 21.6». На следующем допросе он уточнил: «Уже утром в 5.00, получив приказ восстановить дорогу к казарме [45], поврежденную бомбой, дивизия начала выходить из
