свое численное превосходство в бою. Однако армяне также действовали весьма умело. Чтобы разделенные персидские армии не могли помочь друг другу в крупных сражениях, обороняющиеся, скоординировав свои действия, одновременно нападали на все три армии врага.
Одной из черт армянской стратегии была превентивная война. Чтобы избежать вторжения, царь Армении отправлял свои войска на персидскую территорию, вынуждая шахиншаха вести борьбу с ними на своей территории (III, 8; IV, 25).
При вторжении на неприятельскую территорию персы проводили стратегию выжженной земли: разрушали населенные пункты, пленных мужчин бросали под ноги слонов, а женщин и детей сажали на дышла телег или размолачивали цепами, оставшуюся же часть пленников угоняли и поселяли на территории империи (IV, 23; 24; 55; 58; ср.: Hdn., VI, 2, 5; Мовсес Хорен., III, 35). Причем затем эти поселенцы, по древневосточной практике, набирались в персидскую армию, но, вероятно, они не воевали против своих единоплеменников (V, 7).
Если персы заранее узнали местность, то они могли разбить армянское войско, напав из засады (III, 8). Впрочем, этот любимый персами стратегический прием Бузанд упоминает всего один раз (ср.: Amm., XVIII, 8, 3; Socrat. Hist. eccl., VII, 20) [435]. Персы могли применять и такую стратегему, как захват вражеских лошадей, выпущенных на пастбище (V, 43). Это был достаточно эффективный метод лишить неприятельскую конницу — основу армянской армии — лошадей. Сами же персы в походе своих коней не выпускали пастись, а давали им корм в лагере (Mauric. Strat., XI, 1, 8).
Судьба кампании решалась в генеральном сражении (IV, 26; 27; 35; 36; 37; 38; 39; 40; 41; 42; 43; 47; V, 5; 39; 40). Перед сражением армяне старались все свои войска стянуть в одну армию, присоединить союзников (IV, 20; ср.: V, 4; 5). Видимо, само место для сражения назначалось воюющими сторонами заранее (IV, 20; ср.: Socrat. Hist. eccl., VII, 18; Proc. Bel. Pers., I, 13, 17; Theoph. Sim., III, 7, 14–15). Следовательно, выбиралось поле, удобное для действия конницы.
О расположении отрядов на поле боя свидетельствовали знамена и значки (IV, 20; V, 43). Так, Бузанд упоминает присутствие в персидской армии слона, несшего царские значки (IV, 22). Также мы узнаем, что на знамени нахарарского рода Мамиконянов был изображен голубь (? — вероятно, порча рукописной традиции), знаком же рода был орел (IV, 2). Отметим странное противоречие между гербом и изображением на знамени. Кроме того, военачальники имели на шлеме знаки различия (V, 43). Управление боем велось с помощью сигналов труб (IV, 20).
Фрагмент рельефа Шапура II (309–379 гг. н. э.) в Бишапуре. Боевой конь. Воспроизведено по: Vanden Berghe L. Archéologie de l’Irān ancien. Leiden, 1966. Pl. 80b.
Перед фронтальным столкновением войск мог происходить конный поединок полководцев (V, 37; ср.: Socrat. Hist. eccl., VII.18; Proc. Bel. Pers., I, 13, 29–37), ведь подготовка конных азатов стояла на высоком уровне и они могли показать свои индивидуальные способности по владению оружием (V, 5).
Армяне могли выделять авангардный отряд, который располагался перед основной линией войск (V, 1; 4; ср.: Мовсес Хорен., II.46) с целью завязки боя, вероятно, на решающем участке атаки. Нападение велось на центр иранской армии, где стоял царь или военачальник (IV, 31; ср.: Mauric. Strat., XI, 1, 9), ведь после гибели военачальника персидские войска обычно обращались в бегство (IV, 31; V, 43; ср.: Proc. Bel. Pers., I, 15, 16; также см.: Xen. Anab., I, 8, 12).
Об армянской и персидской тактике мы можем судить лишь по описанию битвы при Гандзаке (лат. Ganzaca), столице Атропатены (V, 5). Построение войск противников, с одной стороны, персов, а с другой — армян и римлян, аналогично: впереди стоит копьеносная конница, позади нее — пехота (упоминаются только щитоносцы союзников). Основной бой ведется между конницей персов и армян. О начале схватки путем традиционной для персов перестрелки из лука речь не идет (ср.: Proc. Bel. Pers., I, 14, 35). Само сражение представляет серию поединков верховых копейщиков (ср.: V, 4; 43). Когда всадники шахиншаха, вероятно превосходящие по численности армян, одерживали в очередной атаке верх, то армяне отступали под прикрытие «стены щитов» своей пехоты [436]. Последняя, раздвинувшись, пропускала всадников, а затем опять смыкалась. Причем главную роль в пешей фаланге играют римские войска, пришедшие на помощь армянам. Автор достаточно ясно описывает действие пехоты в бою: «Когда персидские войска начинали несколько теснить греческие войска или армянские полки копьеносцев, они входили за прикрытие греческих легионов щитоносцев или армянских щитоносцев, как в крепость, и отдыхали» (пер. М. А. Геворгяна). Следовательно, в гиппомахии принимали участие и всадники римлян. Подобной четкой координации действий пехоты и конницы удивляется (естественно, в описании Бузанда) шахиншах Шапур II.
Переработанный шахиншахом Шапуром I (242–270 гг.) рельеф Ардашира (224–242 гг.). Прорисовка наскального рельефа в Дарабе (240–265 гг.). Триумф персидского шахин-шаха в короне Ардашира: под ногами его коня лежит римский император Гордиан III (238–244 гг.), перед ним стоит Филипп Араб (244–249 гг.), а левая рука шаха лежит на голове императора Валериана (253–260 гг.). За императорами стоят римские пленные, а за шахиншахом стоят — шахи, принцы и знать. Воспроизведено по: Roth H. Kunst der Völkerwanderungszeit. Frankfurt am Main; Berlin; Wien, 1979. Taf. 12.
Данное сражение — это один из ранних примеров (начало 370-х гг.) подобной тактики конного боя с участием многочисленной пехоты, в котором к тому же действуют римские войска, сражавшиеся в этот период в фалангообразном строю. Боевое построение конницы в первой линии, а пехоты во второй — это типичное построение персидской и, по-видимому, армянской армии [437]. Оно объяснялось способом комплектования войск: поместные всадники составляли конницу и были наиболее боеспособной силой, тогда как в пехоте служили менее опытные ополченцы-крестьяне (Amm., XXIII, 6, 83; XXIV, 6, 8; Proc. Bel. Pers., I, 14, 25). Естественно, такая пехота не могла служить надежной защитой своим всадникам, она обычно обращалась в бегство, видя отступление своей конницы [438]. Задача же второй пешей линии, очевидно, состояла именно в поддержке и защите своих конников (ср.: Proc. Bel. Pers., I, 18, 42). Мовсес Хоренаци (III, 37) информирует нас о подобной тактике в битве на поле Дзирав: армянские и персидские конные копьеносцы сражаются, тогда как римская и иранская пехота, стоя позади, служит защитой для теснимой конницы. Мовсес отмечает, что такой боевой порядок пехоты создал римский командир. Фавстос (V, 4) помещает эту битву около города Багаван. Произошла же она ранее, чем сражение при Гандзаке. Возможно, «Отец армянской истории» просто перепутал информацию
