не упускает возможности добиться того, в чем ему ранее было отказано. Черчилль был хозяином на прощальном обеде. Все по очереди говорили тосты и находились в добром расположении, когда Сталин решил выпить бренди на брудершафт с Черчиллем. Так вспоминает об этом отважный британский премьер-министр: «Мы осушили наши бокалы и посмотрели ободряюще друг на друга. Выдержав паузу, Сталин сказал: „Если вы находите невозможным передать нам укрепленный район на побережье Мраморного моря, не могли бы мы иметь базу в Дедеагаче [на эгейском побережье Греции, в непосредственной близости от турецкой границы]?“ Я ответил так: „Я всегда буду поддерживать Россию в ее требованиях свободы судоходства на протяжении всего года“».
Вплоть до завершения конференции Трумэн продвигал свой план об использовании внутренних водных путей мира. На очередном заседании (24 июля) он задал Сталину вопрос, обдумал ли тот его предложение. Сталина непросто было сбить с толку, он заметил, что предложение президента касалось Дуная и Рейна, а не проливов Черного моря. Что он скажет о советском предложении в отношении проливов? Трумэн ответил, что он хотел бы рассмотреть оба вопроса одновременно. Сталин воспринял это как попытку уклониться от ответа.
Его же ответ был отрицательным. Почему бы, если их взгляды были столь различны, не прекратить все разговоры о проливах, соединяющих Черное и Средиземное моря? Однако ни Черчилля, ни Трумэна не остановила столь негативная реакция. Черчилль пытался произвести впечатление на Сталина готовностью американцев присоединиться к державам, которые будут контролировать проливы и гарантировать свободную навигацию через них. Это явно не сработало. Молотов тогда спросил, почему, если это такое хорошее правило, оно не применяется к Суэцкому каналу?
Трумэн пытался отвлечь Сталина от его личного желания контролировать проливы. Еще раз он предложил обеспечить общими усилиями свободу передвижения по внутренним речным магистралям и проливам Европы для всех стран. И снова Сталин констатировал, что если их взгляды на вопрос о черноморских проливах столь различны, то следует отложить их рассмотрение и обратиться к более неотложным делам. Когда придет время, советское правительство возобновит переговоры с турками. Соединенные Штаты и Великобритания могут также принять в них участие. Он не был уверен, что Турция согласится на международный контроль. Все зависело о того, как будут развиваться события.
Это было последнее заключительное слово Сталина. Неуклюжая попытка обсудить улучшенный вариант предложения с советскими официальными лицами провалилась. Они ответили, что не получили инструкций. И с ними не удалось переговорить лично, и никто не отвечал на телефонные звонки.
Британское правительство передало туркам информацию о ходе дискуссий в Потсдаме и посоветовало сохранять спокойствие. Они твердо следовали однажды принятому решению продолжать сопротивляться попыткам русских втянуть их в прямые переговоры и настаивали на том, что пересмотр Конвенции Монтрё возможен только после ее обсуждения со всеми заинтересованными странами. Премьер-министр Турции Сараджоглу не поддержал американское видение проблемы, согласно которому проливы, не защищаемые военными укреплениями, будут открыты для торговых судов и военных кораблей всех стран под международным наблюдением. Вне всякого сомнения, заявил он, турецкое правительство не согласится оставить свои укрепленные позиции в проливах до тех пор, пока не получит твердых гарантий от советского правительства, что оно не будет пытаться захватить любую часть турецкой территории. Подобное мнение покончило с еще остававшейся слабой надеждой, что важный вопрос будет решен на Потсдамской конференции.
Обширный проект Трумэна о международных водных путях окончился ничем. Сталин не захотел даже упоминать о нем в заявлении, принятом конференцией и обращенном ко всему миру. Трумэну пришлось довольствоваться тем, что в протоколе упоминалось о том, что подобный проект был представлен на рассмотрение конференции, и выражалось понимание того, что он свободен вновь представить в будущем свое предложение. В отношении этого Сталин едко заметил: «Конечно, это ваша привилегия».
Документы свидетельствуют, что русские были заинтересованы только в смене контроля над проливами. Они уже были в состоянии контролировать судоходство по Дунаю от Австрии до Черного моря. Для осуществления плана контроля над Рейном у них было гораздо меньше возможностей. И переговоры показали, что британцы не откажутся от контроля над Суэцким каналом, а американцы — над Панамским каналом. Неудивительно, что дискуссии кончились ничем. Возможно, однако, сам факт, что русских вынудили открыто предъявить свои условия, при соблюдении которых они гарантировали Турции безопасность, сделал их более осмотрительными. Они осознали, что силовые методы воздействия на Турцию ради достижения собственных целей, будь то в отношении приграничных провинций или в вопросе о проливах, встретят сильное сопротивление не только Великобритании, но также и США.
Глава 39
Иран, Левант, колонии Италии, Танжер
О других нелегких территориальных проблемах, привлекавших пристальное внимание, то есть иранских, было хорошо известно. Напомним, что во время войны Иран был важной военной базой и транзитным путем в Советский Союз, а также служил перевалочным пунктом для доставки грузов на Дальний Восток. Северные области страны оккупировали советские войска, южные — британские. Железнодорожные и автомобильные пути на всем протяжении от побережья Персидского залива до ирано-советской границы находились под охраной войск обслуживания армии США.
В англо-советско-иранском договоре, подписанном в 1942 г., предусматривалось, что все иностранные войска будут выведены из Ирана в течение шести месяцев после окончания войны. Но составители договора не прояснили вопрос, имели ли они в виду войну в Европе или войну на Дальнем Востоке. На Тегеранской конференции в ноябре 1943 г. Рузвельт, Сталин и Черчилль подписали совместную декларацию, которая подтверждала это обещание и выражала доброжелательное отношение к Ирану. Иранцы были польщены, так как декларация выполняла четыре их пожелания: признание их участия в войне, обещание экономической помощи после войны, поддержка их самоуважения и совместное обещание обеспечить независимость Ирана, суверенитет и территориальную целостность.
Но внутренний конфликт начал разрастаться к концу войны. Недовольные элементы, ведомые революционной Народной партией Ирана, совершали нападения на персидских землевладельцев, которые доминировали в центральном правительстве и в деревенских администрациях. Обе стороны использовали в борьбе террористические и насильственные методы. В северных провинциях, где находились советские войска, власть в крупных городах захватили революционные партизаны.
Две недели спустя после капитуляции Германии иранское правительство решило обратиться к британскому и советскому правительствам, когда они только собирались начать вывод войск. По мнению шаха, согласно условиям договора 1943 г. они должны были сделать это не раньше полугода после окончания войны между союзными державами и Германией и ее сателлитами. Эта интерпретация договора была сомнительной.
Шах также в данный момент ни в малейшей степени не желал вывода американских войск. Но правительство США настаивало на скорейшем выводе американских войск
