Борис Орлов - Робин Гуд с оптическим прицелом. Путь к престолу

Всю жизнь, сколько себя помню, мне снились сны. Одни были отражением происходящих со мной горестей, другие же — предвестниками будущих тревог и забот. А вот легкие грезы посещали меня редко. Тем удивительнее был сон сегодняшний — долго еще после пробуждения я словно продолжала видеть его, но так и не поняла — к добру он был мне послан или к худу. Мне снилось, будто бы я снова в Акре, рядом Джоанна, мы сидим в какой-то прохладной зале, украшенной нежными шелками, и смотрим на бассейн с золотыми рыбками. Журчит вода, и вокруг разливается такая нега, что лень пошевелить рукой… Вдруг в наши покои стремительно входит Ричард. От неожиданности я вскрикиваю, но он с такой радостью и нежностью на меня смотрит, что я чуть не плачу от счастья. Дождалась, Господи Боже, дождалась! И тут я понимаю, что это вовсе не Ричард, а совсем другой мужчина, хоть на него и чем-то похожий, только моложе. Я слышу, как кто-то тихо говорит мне: «Посмотри получше, королева, не попробуешь — не узнаешь!» Оборачиваюсь и вижу Юсуфа: он лукаво улыбается и протягивает мне ярко-красное яблоко. Я беру это яблоко из его тонких смуглых пальцев, а он, все также улыбаясь, отходит в сторону и тут же пропадает с моих глаз…

Я долго не могла отделаться от мыслей об Акре, о моем муже, и обо всем, что между нами произошло. Какая-то неясная тревога не давала мне покоя, и в то утро у меня буквально все валилось из рук. Начала вышивать — уколола себе палец, и капля крови упала на фигурку рыцаря, готовящегося к схватке с драконом. Я не успела вышить его левую руку, а теперь получилось, будто он ее уже лишился… Пыталась читать, но «Слова» Григория Богослова навели на меня такую тоску, что я закрыла книгу. Принялась за письмо Джоанне, но смогла вывести лишь пару строк… Странный сон будто сообщал мне что-то, чего я не в силах была понять. А моей дорогой Джоанны не было рядом. Вот уж кто мог бы мне помочь, да и просто выслушать, наконец! Ну что ж, в такие минуты остается только ждать, когда все уладится… так или иначе. А ждать я умею — мне к этому не привыкать.

И тут в дверь мою постучали.

— Вы позволите, Ваше Величество?..

Мать-аббатиса? Вот неожиданность! Я неоднократно выражала ей благодарность за гостеприимство, и, кажется, мы обе порядком устали от этих церемоний. Последнюю неделю она заходила лишь пожелать мне доброго утра… Но сейчас на лице ее было написано такое волнение, что я не знала, что и подумать!

— Проходите матушка, присаживайтесь и рассказывайте, что вас так встревожило? — я любезно указала настоятельнице на обшитую итальянским бархатом скамеечку. Что же все-таки произошло? Я решила повести разговор в шутливом тоне, справедливо рассудив, что выказать свою тревогу я еще успею:

— Не прислал ли наихристианнейший король Филипп за мной, дабы сильнее уязвить моего царственного супруга? Не ожидает ли меня заточение в каком-нибудь мрачном замке?

— Ах, Ваше Величество — мать-аббатиса уловила иронию моих слов и позволила себе слабую улыбку. — Король Франции достаточно рыцарственен и достаточно куртуазен, чтобы не переносить вражду с мужем на его жену. Но, хвала Небесам, ничего подобного не случилось. Однако я действительно обеспокоена… — тут она быстро облизнула губы, словно они у нее пересохли, — В наш монастырь прибыл посланец… — аббатиса судорожно вздохнула, будто бы не решалась произнести дальнейшее — … от вашего венценосного супруга, короля Ричарда. Посланец настоятельно просит свидания с Вами, заявляя, что не покинет аббатства до тех пор, пока не получит такой возможности.

Вот это была новость так новость! То, что я не нужна Ричарду, стало мне понятно в первый же месяц нашего брака. Даже когда я была рядом, он обо мне и не вспоминал… А что ж теперь? Ясно, что о нежных чувствах речь не идет… Неужели хочет, переборов отвращение, еще раз попробовать завести законного наследника? Не поздновато ли ты спохватился, мой дорогой муженек? Конечно, я еще достаточно молода, но вот, боюсь, что возбудить в тебе желание мне не удастся. К тому же, если хотят иметь законных детей, вряд ли занимаются этим через посланца. Понятно, что дело в другом. Но в чем? Это мне и предстояло узнать.

— Просите его ко мне, мать-аббатиса. И распорядитесь подать нам обед. Наш гость наверняка устал с дороги и не откажется разделить мою скромную трапезу…

Аббатиса удалилась. У меня было всего несколько мгновений до прихода гостя. Я не стала прихорашиваться — решила встретить его такой, какая есть, чтобы он не подумал еще, а тем более не передал Ричарду, что я специально наряжалась к его визиту. Так что я просто уселась в кресло и попыталась дышать как можно ровнее, чтобы не было заметно, насколько я взволнована.

А вот и он — черноволосый анжуец, с румянцем во всю щеку. Довольно красив, но на незнакомца из сна ни капли не похож. Во вкусе Ричарда, что и говорить… Кажется, я встречала его в Святой Земле. Как же его звали… что-то на «б»… Бертран?… Бурбон?… нет, не помню, а переспрашивать у него явно ни к чему. Кстати, это не он ли посвятил мне какую-то удивительно тягучую скучную оду?..

Тем временем гонец поклонившись протянул мне письмо, запечатанное личной печатью Ричарда:

— Ваше Величество! Вы знаете меня лично, и мой добрый король Ричард посчитал, что это будет надежнее любых верительных грамот.

Было видно, что он не может скрыть своего нетерпения и ждет, что я тут же примусь за чтение. Как бы ни так! Не стану я при посторонних читать столь важные бумаги. Вместо этого я отложила письмо в сторону и любезно пригласила его к столу, где и начала разговор о том, о сем…

Я видела, что ему этот разговор в тягость — видно, не часто ему приходилось вот так запросто беседовать с королевами, и к тому же это наверняка расходится с приказом, полученным им от своего сюзерена. Но именно поэтому я и занимала его разговором. Ричарду нужен ответ как можно быстрее? Ну, что ж, пусть подождет. Насколько помнится, ожидание быстро выводит его из себя…

Покончив с обедом и заверив посланца, что ответ не заставит себя ждать, я наконец-то осталась одна. У меня дрожали руки, и не хватало сил распечатать письмо. Кое-как сломав печать, я развернула послание моего дорогого супруга. О да, это писал он — его манеру ни с кем не перепутаешь! Столько цветистых комплиментов, велеречивых оборотов и нежных двусмысленностей написать под силу только ему. Но вот если убрать всю эту красоту, что же остается? Ответ был прост: моему дорогому супругу нужны были деньги. А я-то размечталась! Деньги, деньги… Без них не обойтись даже королю. Если учесть, что в течение двух лет, прошедших с нашей последней встречи, он не написал мне ни слова, деньги ему нужны были позарез. И взять их, видимо, больше было негде…