Руслан Мельников
Тайный рыцарь
Это был даже не обоз. Раненых везли не на санях, не на телегах — на носилках из копий, плащей и щитов, закрепленных меж лошадьми. Далеко растянувшуюся и вязнущую в снегу вереницу охраняли полсотни вооруженных кочевников. В глухих заснеженных лесах Куявии низкорослые мохнатые лошадки и смуглокожие всадники с раскосыми глазами смотрелись диковато. Степные пришельцы и сами прекрасно сознавали свою чужеродность, а потому не рассчитывали на гостеприимство польско-тевтонских земель. Знатные нукеры в прочных пластинчатых латах и легковооруженные лучники боевого охранения продвигались крайне осторожно. Молча. Почти беззвучно. Не снимая доспехов и не убирая рук с оружия. Как и подобает опытным воинам, волею судьбы заброшенным на чужую территорию. На территорию врага.
Вел отряд молодой суетливый паренек с глуповатым лицом. Этот на кочевника похож не был. И вооружение проводник имел плохонькое: звериные шкуры да неказистый лук, не идущий ни в какое сравнение с мощным метательным оружием степняков. Замыкал процессию насупленный азиат — древний, как мир, седой, сухонький, но достаточно крепкий еще старик. Бездоспешный и безоружный, если не считать обоюдоострой — с двумя широкими наконечниками — палки поперек седла.
До сих пор степные воины благополучно избегали встреч с редкими сторожевыми разъездами польских панов и тевтонских рыцарей. Звери, коих в этих краях водилось видимо-невидимо, тоже их не беспокоили. Даже самые голодные и опасные хищники предпочитали выслеживать добычу подоступнее и пока обходили вооруженных людей стороной.
А вот снег доводил до бешенства. Снег был всюду. Глубокий, непролазный — под копытами. Нависающий белыми шапками — на еловых лапах. А еще снег без конца падал и падал сверху. Валил густыми хлопьями, забивался под одежду, таял, студил…
В северных краях морозный снежный хвост всегда тянется за уходящей зимой особенно долго. Но в этом году весна, похоже, и вовсе позабыла сюда дорогу. Конечно, весенняя распутица была бы хуже непролазных сугробов. Да вот только сейчас об этом как-то не думалось.
Замерзшие, злые воины прятали лица под остроконечными шлемами, отороченными сопревшим мехом. Давно отсыревшие тетивы пришлось снять с луков, колчаны и саадаки — закрыть наглухо. А без привычного дальнобойного оружия кочевники чувствовали себя неуверенно. Впрочем, лес — не степь: здесь от тугих монгольских луков и длинных стрел все равно проку мало.
Рукояти сабель и палиц скользили во влажных ладонях. Ремни снятых со спин и седел щитов натирали руки. Уныло свисали с копий отяжелевшие бунчуки. Выносливые, привычные ко всему боевые кони брели понуро, без энтузиазма. Даже запасные — загонные — лошадки, которых всадники вели в поводу, выглядели донельзя уставшими. Оно и понятно: слишком часто животные проваливались в сугробы по самое брюхо. Носилки со стонущими ранеными, привязанные к седлам, то и дело скользили по рыхлым холодным пуховым перинам.
Утешение было только одно: скоро… скоро все это закончится. Скоро можно будет укрыться от снежного царства под надежной крышей, у священного огня. В неприютной глухомани чужих земель, вдали от торговых и военных путей, есть убежище. Единственное место во всей Куявии и, пожалуй, во всей Польше, где пришлым кочевникам будут рады. И до убежища этого осталось совсем ничего.
Лучник, следовавший подле проводника, вдруг натянул поводья. Взмах руки… Жест тревожный и обнадеживающий одновременно. Что? Враг или друг? Бой и смерть среди холодных сугробов или долгожданный конец тяжелого пути?
Отряд встал. Воины мгновенно изготовились к бою. Сталь — из ножен. Повод — подобран. Щит приподнят. Так надо. Если хочешь выжить в неприветливом чужом краю, только так и надо. Пусть даже друг и союзник, готовый прийти на помощь, — где-то рядом. Кочевники хорошо усвоили законы войны. И о том, что самые верные союзники не всегда вовремя поспевают на выручку, они знали тоже.
К дозорному стрелку и проводнику приблизился еще один всадник. Не просто надежные, но и богатые доспехи, а также изукрашенные дорогими каменьями сабельные ножны выделяли его среди других степняков. И еще лицо, жестоко изуродованное лезвием секиры. Боевой топор стесал кожу с виска и левой скулы. Рана — свежая, едва затянулась. От жуткого шрама, что останется после нее, уже вовек не избавиться.
Шрамолицый не обменялся с лучником ни единым словом. Зачем? Лишний раз нарушать тишину и задавать вопросы нет нужды. И так все ясно. И так все видно.
Лес кончился.
Они пришли.
* * *
Заснеженная равнина раскинулась перед ними. Пустое, расчищенное от деревьев пространство на берегу Вислы. Без глубоких лесных сугробов, с крепким настом. Скакать по такой — одно удовольствие. Когда-то тут были пашни и крестьянские домишки. Теперь — безлюдье. И лес теперь вновь предъявлял претензии на отбитую у него землю. Небольшие островки кустарника и молоденьких упругих побегов видны повсюду. Пока, впрочем, еще слишком слабые, чтобы помешать обзору человека в седле.
В центре громадной неправильно округлой пустоши — холм. Вроде тех погребальных курганов, что в изобилии встречаются в степи, только побольше, посолиднее, с каменистым основанием. На вершине холма, словно прильнув к скальной породе, проступающей из обледеневшего грунта, возвышается замок. Не большой, не особенно высокий, но приступом брать такую крепость тяжко. Было тяжко… Когда-то, а теперь…
Сработала давняя привычка. Предводитель кочевников подал лошадь назад — в холодную тень деревьев. Лучник-дозорный и проводник последовали его примеру. Глаза видели то, что видели. Да, они пришли, но… Но произошедшие с замком перемены озадачивали и тревожили.
Ворота нерадивые хозяева замка толком восстановить так и не удосужились. Наоборот — разобрали временный частокол с узенькой калиткой, возведенный на месте разрушенной надвратной башни. И что взамен?
Зияющий проход закрыт какой-то нелепой железной павезой. Оттащить такую в сторону и поставить обратно — целое дело. Придется впрягать коней или быков. Крайне неудобно и весьма небезопасно. Над громоздкой конструкцией, выполнявшей нынче функцию замковых ворот, над стенами и вспомогательными башенками возвышалась главная башня замка — донжон. Сверху выглядывал не то лучник, не то арбалетчик, не то воин с коротким метательным дротиком. Один-единственный дозорный охраняет крепость?! А мост! Собственно, не мост даже. Обитатели замка, не мудрствуя лукаво, соорудили во рву основательную насыпь. Засыпать собственный ров! Да где ж такое видано! А сверху еще настелена мощная гать. Ни поднять, ни разрушить такой мост в случае осады невозможно, а сбить с него вражеский таран — так и подавно.
