Алексей Волков
Штык и вера
– Вашвысблаг! Там мужики оборотней привезли!
Голос денщика, привычно глотающего слова, вывел Аргамакова из дремоты. Последние дни – да что там дни, недели! – спать приходилось до крайнего мало, и Аргамаков с некоторой долей удивления понял, что умудрился заснуть сидя у покрытого картой стола. Лишь откинул голову к стене, облокотился да незаметно скатился в беспамятство без проблесков сновидений. Хорошо хоть в избе никого больше не было, и никто не видел невольной слабости командира.
– Черт! – Полковник устало провел руками по лицу.
Больше всего на свете хотелось послать все подальше да завалиться хотя бы на пару часиков. Вот только и раньше не было у него такого права, теперь же – в особенности.
Аргамаков еще раз помянул нечистого, потом чью-то мать и поднялся. Кого именно привезли мужики, он спросонок не разобрал, но раз Коршунов прибежал сюда сообщить, значит, дело требовало вмешательства командира отряда. То есть его.
Полковник привычно одернул китель, поправил ремень и деланно-бодрой походкой вышел из избы.
– Все на площади, вашвысблаг, – Коршунов говорил возбужденно, явно принимая случившееся близко к своему пылкому сердцу.
Он состоял при Аргамакове давно, добрых полтора года, и всегда поражал командира бьющей через край энергией. Казалось, что ни в каком отдыхе Коршунов не нуждается, а удивляться он умел, словно был первым человеком и мир лежал перед ним девственно-чистым в своих загадках и тайнах.
На площади так на площади. Полковник кивнул и, придерживая шашку, двинулся со двора.
Похоже, здесь собрались все обитатели деревни от мала до велика. Люди стояли, обменивались замечаниями, и от этого над толпой висел неразборчивый гомон. Было в нем нечто недоброе. Уловив это всеобщее настроение, Аргамаков несколько воспрянул духом. Выходит, не все еще потеряно, раз случившееся явно не по нутру истинной, кондовой Руси.
– Господин полковник… – начал было подскочивший Збруев, но Аргамаков махнул рукой:
– Вольно, Фомич. Показывай, где они.
Показывать ничего не требовалось. В самом центре толпы было небольшое свободное пространство, и доставленные явно находились там.
Перед Аргамаковым расступались, безусловно признавая за ним право начальника, и скоро полковник остановился перед распряженной телегой.
В телеге лежали два связанных мужика. Оба были одеты лишь в подштанники и веревки, часто и туго перепоясывающие их тела. Один мускулистый, в полном расцвете сил, весь заросший густым рыжеватым волосом, кидающий злобные взгляды на толпу, и второй, совсем молодой с затравленным выражением лица.
Аргамаков вопросительно посмотрел на ближних мужиков, и один из них, степенный, в богато вышитой рубахе, неспешно снял картуз.
– Мы до вашей милости. Как прослышали, что здесь объявились служивые, так прямиком и направились.
– Так. Слушаю. – Подтянутый крепкий полковник смотрелся живым воплощением имперского порядка и надежности.
– Совсем житья в последнее время не стало. То банды озоруют, а то и свои. Видно, крепко прогневили мы Бога. – Мужик тяжело вздохнул и замолчал.
– В чем их вина?
– Так что, ваша милость, оборотни энто. Как месяц на небе, так они в волков перекидываются. То скотину задерут, а намедни Меланью, жену Федора, как есть, на куски разорвали. Федор с братом ей на помощь кинулись, а они и брата лютой смертью порешили. Федору руку едва не откусили, ногу разодрали. Насилу в избе спасся. Мы уж и к попу обращались, мол, окропи святой водой, да куда там! На вас только и надежа. —Мужик помолчал, прикидывая, насколько весомо прозвучали его слова, и добавил: – Верно, ваше высокоблагородие, они не только у нас такое вытворяли. Кажный гадить подалее от логова норовит.
Если бы Аргамакову рассказали подобное раньше, то он лишь отмахнулся бы в ответ. Что толку внимать сказкам? Только в последнее время доводилось видеть вещи пострашнее, поэтому полковник деловито спросил:
– Так. Свидетели есть?
– А как же, ваша милость. Почитай полдеревни видали, как они с женой-то Федора расправились.
Вот так всегда и везде. Видеть – видели, а чтобы самим помочь – ни в какую. Все ждут защиты от кого-то, не понимая, что своим терпением сами же дают злу разрастись.
– Имшенецкий! – Отрядный адъютант, такой же подтянутый, как командир, только намного моложе, уже стоял рядом. – Запишите показания.
– Слушаюсь, господин полковник!
Дело было практически ясным, насколько может быть ясным абсурд, но Аргамаков старался во всем и всегда соблюдать порядок. Что бы ни происходило в остальном мире, там, где в данный момент находится его отряд, должен властвовать закон с его неизбежными процедурами и формальностями. Пускай и сильно упрощенными, как на войне.
Впрочем, почему – как?
Присутствовать при даче показаний Аргамаков не стал. Как не стал и ломать голову, насколько услышанное соответствует действительности. В отряде есть врачи, священники, пусть они выясняют, возможно ли такое на самом деле, или это все померещилось запуганным людям. Тот же Имшенецкий имеет университетское образование, должен что-нибудь понимать в науках. А сам Аргамаков кто? Обычный строевой офицер, ни к какой мистике отношения не имеющий.
Дел хватало без этого. Аргамаков проверил ближайшие посты, поговорил с заведующим обозом старым полковником Лиденером, осмотрел вместе с ним не внушающие доверия телеги. Тут как раз возвратились конные разведчики во главе с лихим гусарским ротмистром Ганом, и Аргамаков выслушал их донесение. Разведчиков была лишь чертова дюжина, но шума они подняли, словно полный дивизион.
Путь до самой переправы был пока безопасным и даже вполне проходимым. Проходимым не для пехоты, для той, как известно, нет нехоженых дорог. Но отряд представлял своего рода остров, блуждающий во враждебном мире, и приходилось везти с собой все, что только могло потребоваться в пути. Патроны, ручные бомбы, снаряды к двум конно-горным и к двум полевым орудиям, небольшой запас винтовок, продовольствие, а кроме того, кучу необходимых мелочей. Вот только с обмундированием и особенно с обувью были крупные проблемы. Все вещевые склады оказались разграбленными еще в первые месяцы, если не дни. Аргамаков с Лиденером тщетно ломали головы, во что одевать бойцов, когда обмундирование придет в окончательную негодность, однако ни до чего додуматься пока не могли.
– Так. Хорошо. Вечером прошу всех господ командиров ко мне. Пока же отдыхайте, Михаил Дмитриевич. – Аргамаков поднялся, давая понять, что отпускает ротмистра.
Последний замялся, и хорошо изучивший его за последнее время полковник спросил:
