Царь нигилистов 3 - Наталья Львовна Точильникова

— Лошадь — существо крайне непредсказуемое, — вмешался Саша. — Ну, почему они не боятся грома пушек в бою, но шарахаются от безобидных велосипедов?

— Боевых лошадей тренируют для сражений, — сказал папа́. — Обычным выдержка не требуется.

— Кони наших гувернеров вели себя спокойнее, — заметил Саша. — Генералы Зиновьев и Гогель, полковники Казнаков и Рихтер — все офицеры. Реакцию гражданской лошади мы с Никсой никак не могли предугадать.

— Зиновьев докладывал, что их лошади тоже пугались, — заметил царь.

— Не настолько! — сказал Никса.

— Даже близко не в такой степени! — поддержал Саша.

Интересно, докладывал ли Зиновьев о том, что они отпускают драгоценных царских отпрысков на сто шагов вперед?

— Иначе бы им пришлось отставать и отпускать нас вперед одних, — рискнул Саша.

Никса понял линию защиты, и возражать не стал.

— Они же не могли на это пойти, как люди ответственные, — продолжил Саша.

— Конечно, — кивнул Никса.

— А если мы не могли предвидеть, что лошадь графа понесет, никакой нашей вины в этом нет, — добавил Саша. — Это типичное невиновное причинение вреда, за которое не может быть никакой ответственности.

Царь посмотрел с интересом.

— «Зло, сделанное случайно, не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности, не считается виною», — процитировал Саша. — «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных», раздел первый, глава первая, отделение первое, пункт пятый.

— Настольная книга, — прокомментировал Никса.

— Наизусть выучил? — поинтересовался царь.

— Не весь, — признался Саша. — Но общую часть прочитал, а остальное просмотрел. И нигде нет запрета кататься на велосипедах по Александровскому парку и заезжать в Китайскую деревню. Более того, велосипеды там вообще не упоминаются.

— Да и вред небольшой, — заметил Никса.

— Все живы, — кивнул Саша.

— Еще бы кто-то погиб! — возмутился папа́. — Только ты лукавишь. Не зря уводишь в сторону, потому что прекрасно все понимаешь. Могли вы предвидеть. По поведению лошадей воспитателей.

— Саша вообще не помнил Китайскую деревню, — заметил Никса, — и никак не мог предположить, что там есть лошади.

— А ты? — спросил царь.

— Я мог, — кивнул Никса. — Ну, может быть, нам стоило ехать медленнее.

Курс Никсы на частичное признание вины показался Саше несколько преждевременным. Можно было совсем отбиться.

— Неизвестно, на что лошади реагируют, — заметил Саша. — Ну, кто сказал, что на скорость?

— У Никсы все-таки побольше совести, чем у тебя, — сказал папа́.

— Конечно, вины за нами нет, упрекнуть нас не за что, и вообще это объективное вменение, — возразил Саша. — Однако я вовсе не хочу, чтобы граф понимал нас недобрым словом, так что совершенно не против того, чтобы компенсировать ему ущерб. Мы с Никсой договорились по пятьдесят рублей скинуться.

— Алексей Константинович вообще сказал: «Не стоит беспокойства», — заметил Никса.

И тут пазл в голове Саши сложился и засиял, как неоновая реклама.

Граф… Алексей Константинович… Флигель-адъютант… Богатырь со светлыми усами…

— А его фамилия не Толстой? — спросил Саша.

— Конечно Толстой, — кивнул Никса. — Ты его не узнал?

— Забыл, — сказал Саша. — Только сейчас осенило. Вау!

Царь поморщился от слова «Вау!»

— Что тебя так восхитило? — спросил он.

— Как что? — удивился Саша. — Это же Алексей Константинович Толстой! Поэт, писатель, один из авторов Козьмы Пруткова и еще кучи классных вещей!

— Пока еще служит, слава богу! — заметил царь. — Не ушел окончательно в писаки.

Саше захотелось ввернуть что-то вроде: «Папа́, ты неправ!»

Но он решил не усложнять положение.

— А можно к нему на чай напроситься? — мечтательно спросил он. — Он же там гостит в Китайской деревне? Грех не воспользоваться случаем, чтобы познакомиться с таким человеком. Он же не должен быть на нас в обиде. Мы не сбежали, извинились, ландолет поднять помогли. Хотя он бы и без нас справился.

— Еще бы вы сбежали! — бросил царь.

— Если мы ему сто рублей дадим на ремонт, он не оскорбится? — спросил Саша.

— Нет, если с извинениями, — сказал папа́. — Впрочем, я сам.

Царь задумался, закурил сигару.

— В Китайскую деревню на велосипедах не ездить, — наконец, сказал он. — Если в парке видите лошадь — затормозите и сойдите с велосипеда, и закройте его собой, чтобы лошадь не испугалась. Еще один такой эпизод — и будете на гауптвахте. Оба!

— Здесь есть гауптвахта? — спросил Саша, когда они с Никсой возвращались от папа́.

— В Царском селе, в городе, — сказал брат. — Там стоят гусарские полки, это за Екатерининским парком. Там, кстати, Лермонтов сидел.

— Русский писатель без этого не может, — усмехнулся Саша. — Иначе он не писатель, а пропагандист на зарплате.

— Зарплате?

— Ну, на жалованье. «На смерть поэта»? Его вроде сослали?

— Нет, не за это. Пришел на торжественный развод караула с очень короткой саблей. Дядя Михайло, дедушкин брат, дал ее поиграть дяде Низи и дяде Мише, они тогда были еще маленькие. Но Лермонтова отправил на гауптвахту. На 15 суток.

— Историческое место, — сказал Саша.

— Желаешь посетить?

— Ну-у, — протянул Саша, — я, в общем-то, обойдусь, а тебе полезно. Чтобы десять раз подумал, прежде чем сажать кого-то в тюрьму. Кстати, а как в Китайской деревне оказался Зиновьев?

— Очень просто, — сказал Никса. — Он занимает один из домиков.

В воскресенье Саша получил письмо из Москвы от Склифосовского. Вырастить туберкулезную палочку у Николая Васильевича тоже не получалось, зато статьи взял питерский «Военно-медицинский журнал». Понятное дело по рекомендации Пирогова. Одна статья была посвящена клеткам Пирогова у больных золотухой и гипотезе о том, что золотуха и туберкулез — две формы одного заболевания. Вторая была более рискованной, поскольку рассказывала о туберкулезной бактерии и объявляла именно ее причиной болезни.

Публикация ожидалась в начале ноября.

Ситуация с европейскими журналами была хуже, но тоже не провальной.

«Ланцет» обе статьи благополучно завернул, зато Сашины переводы взял совсем новый, основанный в прошлом году «Британский медицинский журнал». Что радовало. Все-таки, как это хорошо, когда свобода прессы.

Старые медицинские издания Франции тоже решили переждать и не хвататься на сенсацию, зато краткий пересказ обеих статей обещалась напечатать «Gazette médicale de Paris». Не блестяще, но тоже неплохо. Саша оптимистично решил, что это только начало.

Больше всего Николай Васильевич восторгался тем, что выжимку из статей взяла «Общая венская медицинская газета». Поскольку Вена с точки зрения медицины впереди планеты всей и вообще центр Вселенной.

Саша поостерегся заранее поздравлять с грядущим успехом и написал просто: «Ждем!»

Его советы из Питерской лаборатории до Склифосовского дошли, и тот отчитался, что работает.

То есть все складывалось как нельзя лучше.