Чиро вошел в ризницу, небольшую комнату за алтарем. Воздух пах пчелиным воском и ладаном, напоминая об аромате в ящике комода. Розовый луч из круглого витражного окна падал на простой дубовый стол в центре комнаты. Вдоль стен стояли шкафы с облачениями.
С внутренней стороны на двери висело высокое зеркало в серебряной раме. Чиро вспомнил день, когда оно здесь появилось. Он еще подумал – странно, что священнику понадобилось зеркало. В конце концов, в ризнице его не было с четырнадцатого века. Чиро понял, что дон Грегорио повесил зеркало собственноручно: его тщеславие не настолько разрослось, чтобы он попросил об этой услуге Чиро. Человек, которому нужно зеркало, на что-то еще надеется.
Чиро положил покровы на стол, затем подошел к внутренней двери и заглянул в церковь. Скамьи были почти пусты. Там сидела лишь синьора Патриция д’Андреа, самая старая и набожная прихожанка в Вильминоре. На склоненную в молитве голову была накинута белая кружевная мантилья, придавая старушке вид поникшей лилии.
Чиро вошел в церковь, чтобы сменить лежавшие там покровы. Синьора д’Андреа поймала его взгляд и сурово посмотрела в ответ. Он вздохнул, встал перед алтарем, помедлил, преклонил колени и сотворил обязательное крестное знамение. Снова взглянул на синьору, которая одобрительно кивнула, и почтительно склонил голову. Губы синьоры сложились в довольную улыбку.
Тщательно свернув использованные покровы в тугой узел, Чиро отнес их в ризницу. Развязал атласные ленты, снял свежие покровы с валика и вернулся в церковь, неся перед собой вышитое белое полотно, подобно подружке невесты, поднимающей шлейф подвенечного платья.
Выровняв на алтаре накрахмаленный покров, он расставил по углам золотые подсвечники, чтобы прижать ткань. Достал из кармана маленький ножик и начал снимать капли воска со свечей, пока их поверхность не стала гладкой. Жест этот был данью матери. Она просила всегда делать то, что требуется, без напоминания.
Перед тем как уйти, он снова взглянул на синьору д’Андреа и подмигнул ей. Та покраснела. Чиро, монастырский сирота, вырос настоящим сердцеедом. С его стороны такое заигрывание было просто инстинктом. Чиро здоровался с каждой встречной, приподнимая свою подержанную шляпу, охотно помогал донести покупки и расспрашивал о семьях. С девчонками своих лет он болтал с природной легкостью, восхищавшей других мальчишек.
Чиро ухаживал за всеми женщинами городка, от школьниц с их мягкими кудряшками до престарелых вдов, сжимавших в руках молитвенники. В женском обществе он чувствовал себя уютно. Иногда он думал, что понимает женщин лучше, чем представителей своего пола. И уж точно он знал о девушках больше, чем Эдуардо, который был таким невинным! Чиро гадал, что станет с братом, когда они покинут монастырь. Себя он считал достаточно сильным, чтобы смело встретить самое худшее, Эдуардо же – нет. Умнику вроде брата нужна монастырская библиотека, письменный стол с лампой и связи, которые давала церковная переписка. Чиро же точно сумеет выжить во внешнем мире. Игги и сестры научили его всякому ремеслу. Он может работать на ферме, чинить разные вещи и мастерить из дерева что угодно. Жизнь вне монастыря наверняка не сахар, но у Чиро были навыки, чтобы устроиться в этой жизни.
В ризницу вошел дон Рафаэль Грегорио. Он выложил на стол медные монеты из церковной копилки. Дону Грегорио было тридцать, рукоположили его совсем недавно. Он носил длинную черную сутану, застегивавшуюся снизу доверху на сотню маленьких пуговиц из эбенового дерева. Чиро гадал, благодарен ли священник сестре Эрколине, множество раз проходившейся по петлям утюгом, чтобы те стали плоскими.
– Ты приготовил растения для посадки? – осведомился священник. Белоснежный римский воротник оттенял его густые черные волосы. Волевой подбородок, аристократический прямой нос и карие глаза с тяжелыми веками придавали ему вид сонного Ромео, тогда как вы ожидали встретить честный взгляд мудрого слуги Господа.
– Да, отец. – Чиро склонил голову, чтобы выразить священнику почтение, как его научили монахини.
– Я хочу, чтобы дорожку обсадили нарциссами.
– Учту ваше пожелание, падре, – улыбнулся Чиро. – Я позабочусь обо всем. – Он поднял со стола валик. – Я могу идти, дон Грегорио?
– Ступай, – ответил священник.
Чиро толкнул дверь.
– Я бы хотел хоть иногда видеть тебя на мессе, – произнес дон Грегорио.
– Падре, вы же знаете, как бывает. Если я не подою корову, не будет сливок. Если не соберу яйца, сестры не испекут хлеб. А если они не испекут хлеб, нам нечего будет есть.
Дон Грегорио улыбнулся:
– И все-таки можно найти время посетить службу.
– Это верно, падре.
– Так я увижу тебя на мессе?
– Я много времени провожу в церкви – подметаю, мою окна. Думаю, если Господь ищет меня, он знает, где меня найти.
– А моя работа в том, чтобы научить тебя искать Его, а не наоборот.
– Понимаю. У вас своя работа, у меня своя.
Чиро закинул пустой деревянный валик на плечо, как ружье, прихватил узел с покровами для стирки и вышел. Дон Грегорио слышал, как Чиро свистит, уходя по дорожке, которая вскоре будет обсажена желтыми цветами.
Чиро открыл дверь комнаты, которую они с Эдуардо делили в домике садовника. Сначала братья жили в главном здании монастыря, на первом этаже. Келья была тесной и шумной. Постоянное шарканье монахинь, направлявшихся из монастыря в церковь, не давало мальчикам спать, а порывы зимнего ветра – входная дверь то и дело открывалась – врывались ледяными сквозняками. И Чиро с Эдуардо были счастливы, когда монахини переселили их в садовый домик, в большую, хорошо освещенную комнату. Сестра Тереза и сестра Анна-Изабель постарались сделать комнату уютной: освободили захламленное помещение от старых цветочных горшков, корзин для обрезков и старомодных садовых инструментов, развешенных по стенам, точно украшения. Монахини перенесли в домик две крепкие кровати, шерстяные одеяла и подушки – плоские, как облатки для причастия. В комнате появились также стол и масляная лампа, керамический кувшин и таз на подставке рядом со столом. У мальчиков было самое необходимое, но и только.
Чиро рухнул на свою койку, Эдуардо занимался за столом.
– Я подготовил камины, все до одного.
– Спасибо. – Эдуардо не отрывал глаз от книги.
– И видел сестру Анну-Изабель в одной юбке. – Чиро перекатился на бок и отстегнул кольцо с ключами от пояса.
– Я надеюсь, ты отвел глаза.
– Пришлось. Я должен хранить верность.
– Богу?
– Проклятье, нет. Я же влюблен в сестру Терезу, – поддразнил брата Чиро.
– Ты влюблен в ее равиоли с каштанами.
