— Вечер добрый, чудо-богатыри!
— Рады стараться, ваше высокоблагородие!!!
— Ну что, в трюме не как у вас на грот-марсе, скучно и грязно?
— Так точно, ваше высокоблагородие!
— Ладно, братцы, вольно. Присаживайтесь, курите, вот папиросы.
— Так в трюме же не на баке, ваше…
— Да ладно, в ЭТОМ трюме теперь можно все что угодно. Я разрешаю. Тут завтра такой фейерверк будет, что пара окурков не повредит. Угощайтесь.
— Благодарствуем.
— Я тут краем уха слышал, как ты, Авраменко, поливал весь мир и меня в частности, не оправдывайся, если бы я в жидкий цемент по колено нырнул, то от меня ты бы еще и не такое услышал. Да не дергайся ты, нам с вами, братцы, завтра надо пробиться сквозь шесть крейсеров наших узкоглазых «друзей». И мне уж точно не до того, чтобы обижаться на то, как ты меня назвал. Собака лает, ветер носит, как говорят на востоке. Но вот в том, что я заставляю вас заниматься идиотизмом, ты не прав.
— Вашбродь! Так мало того, что на нас вся местная команда волком смотрит, те, что остались, большинство уже к нам на «Варяг» съехали, так еще и не отстирать ведь цемент-то! На кого я похож, не матрос, а пугало огородное, да и только. Завтра на поверке господин старший офицер опять на бак на час поставють, а отмыться-то некогда!
— Не боись, замолвлю за тебя словечко, а завтра мы все в чистое по любому переоденемся. А пароход мы этот поутру выведем на фарватер и, если узкоглазые не сдадутся, то взорвем ко всем чертям! А цементом вы его заливаете, чтобы им его потом было веселее поднимать из ледяной водички. Так что порядок тут можно не соблюдать. Мины на верхней палубе видели? Как закончите в трюме и докурите, помогите гавальнерам их подвесить под днища шлюпок и спустить эти конструкции на воду. Нечего супостату подглядывать, что мы тут делаем, будет ему сюрприз. Да, еще, всей команде сегодня по двойной чарке перед сном. А завтра сколько влезет, но, братцы, после боя.
— Рады стараться, ваше высокоблагородие!
— Ну раз рады, то старайтесь. Завтра утречком еще новую песню выучим, чтоб помирать нам было веселее, слышали, небось, как в кают-компании пели? А пока работайте. Ночь коротка, а дел много. Да, еще о делах, как тут закончите, соберите всех наших мелких артиллеристов… Ну, что смотрите глазами крупнее тарелок? Все расчеты орудий калибром сорок семь миллиметров и бегом на бак. Вам мичман Лобода прочтет лекцию о том, как заряжать, наводить и стрелять из шестидюймовки Канэ. Вы следующие после севастопольцев. Вы-то хоть артиллеристы, а из них дай Бог хоть подносчиков за ночь нормальных сделать. Знаю, что вы ее изучали, но это было давно, а завтра я ожидаю большую убыть в расчетах. Вот вы и будете их подменять, до атаки миноносцев у 47-миллиметровок вам делать нечего, понятно?
— Так точно, Ваше высокоблагородие!
Так, теперь можно и на «Кореец».
Григорий Павлович Беляев был в корне не согласен с уверенностью Руднева в неизбежности завтрашнего боя. Может, еще пронесет, выпустят япошки «Варяга» и «Корейца», но на всякий случай к неприятностям подготовиться не мешает, это он признавал. Другой вопрос, что отослать полкоманды на «Варяг» и подготовить носовую крюйт-камеру к взрыву не совсем то, что он полагал единственно верным для подготовки к бою. Но приказ есть приказ.
Так, а вот и господин Руднев на катере пожаловал, Что он тут забыл-то, обычно к себе на «Варяг» вызывал, если что-то надо. И что на него вообще сегодня нашло? Никогда такого шила в заднице за ним не замечалось. Известен как один из самых мягких и сговорчивых командиров на флоте. А тут на тебе, вдруг все делает по своему. Ни на йоту от своего плана не отступает! Как подменили.
— Добро пожаловать на борт, Всеволод Федорович. Вы с инспекцией?
— Ну что вы, право, Григорий Павлович, какие сейчас инспекции. Скорее еще раз отработать взаимодействие, может, вы мне что посоветуете; может, я вам. В общем, как говорят наши злейшие друзья англичане, провести «мозговой штурм».
— Ни разу не слышал такого выражения, но суть понятна. И что мы с вами штурмовать будем? И главное, где? Позвольте пройти в мою каюту?
— Да, там любопытных ушей поменьше. А штурмовать мы с вами будем японскую эскадру, конечно, сначала сегодня в уме, потом завтра по настоящему. Давайте заодно посмотрим, что у вас творится в носовом погребе, если вы не возражаете.
— Да за ради Бога. Там все готово к взрыву, только детонаторы пока не заложены, от греха, стеньги к утру срубим, снаряды для 8'' выложены, расчеты получили свои чарки и теперь отсыпаются, минеры никак не могут закончить проверять свою ненаглядную мину в …надцатый раз. Я и сам по старой миноносной привычке не удержался, разок к ней в потроха залез. Идею с противоосколочными стенками у вас, уж простите, украл без спросу, сейчас на носу матросики мудрят с койками, прикрывают зады 8''. Чехлы на 8'' распороты и сшиты на живую нитку, причем для прицелов и у среза стволов оставили дырки. Орудия заряжены, наводчиков завтра посажу под чехлы, и первый залп для японцев точно будет неожиданным. Я хоть и не верю что завтра придется с японцами воевать, они нам тут цирк не в первый раз устраивают, но к этому готов. И сам готов, и «Кореец» тоже подготовил, насколько это вообще для нашего старичка возможно. Так что выкладывайте начистоту, зачем пожаловали.
За капитанами соответственно первого и второго рангов закрылась дверь каюты.
— Ну, начистоту так начистоту. Я понимаю, что вы на меня сильно обижены, так как я фактически бросаю «Кореец» на растерзание, и прикрываясь им, спасаю «Варяг», то есть я — последний негодяй, и иду против главной традиции Русского флота — сам погибай, но товарища выручай.
— Ну что вы, я ни единым словом…
— Ваше молчание было достаточно красноречиво и что за ним скрывалось, тоже весьма очевидно. Как и за молчанием ваших и моих офицеров. Но понимаете, мы сейчас фактически единственные, кто может выиграть эту войну.
— Гм. Простите за прямоту, Всеволод Федорович, но, кроме нас, тут никого нет, и я тоже хочу спросить вас кое о чем. Откровенность за откровенность. У вас никто в роду манией величия не страдал?
— Нет, Григорий Павлович, я первый, и, кстати, не страдаю, а наслаждаюсь. Скажите, кто может сорвать развертывание японской армии через Чемульпо, кроме нас с вами?
— В Артуре, если помните, целая эскадра, включая семь броненосцев, во Владивостоке четыре крейсера, каждый из которых по сумме боевых возможностей превосходит «Варяга» и «Корейца» вместе взятых. Ну, кроме «Богатыря», тот практически ваш близнец, хотя, на мой взгляд, уж простите, слегка улучшенный.
— Да, все так и есть. Но давайте поставим себя на место Того. Уверен, что Порт-Артурская эскадра как раз сейчас атакована кучей миноносцев и после подрыва пары броненосцев она уже не может бросить вызов Того до окончания их ремонта, то есть на войсковые перевозки никак не повлияет. Владивостокский отряд крейсеров заперт льдами еще минимум месяц. И значит, еще минимум месяц тоже никак на перевозки воздействовать не сможет. Да и потом, из Владика сюда надо идти через Цусимский пролив, пройти-то сюда они, может, пройдут, а вот на обратном пути их и поймают. Короче — не рискнут они.
