– Да ну тебя, дед! – огорчился Келюс. – Ладно, ты, как всегда, прав, но что делать было? Снова вам власть отдавать?
– Нам? – переспросил дед. – Кому именно, внучек? Да будет тебе известно, в партии существуют разные группы, и не все из них – сталинисты и людоеды. Теперь уж я и не знаю, Келюс, как из всего этого выкарабкиваться. Вот только все как-то очень похоже, какое-то дежа вю.
– Как в семнадцатом? – удивился внук.
– Именно. Можно подумать, что не только сценарий, но даже исполнители те же… Статисты и каскадеры свежие, – добавил он, иронично поглядывая на Келюса и Фрола.
Вечером, когда дед лег спать, Лунин-младший поинтересовался у дхара, не видел ли тот в толпе у Центрального Комитета Китайца. Фрол принялся добросовестно вспоминать, но так и не смог припомнить ни Китайца, ни старого тибетца в балахоне, ни парней в черных куртках.
На следующее утро дхар собирался уезжать, но Келюс уговорил его побыть в Столице еще пару дней. Втроем в квартире, где хранятся серые папки, было несколько спокойнее. Весь день приятели бродили по Столице, глядя на последствия этих бурных дней. Жизнь, впрочем, уже входила в обычное русло. Несколько пустых пьедесталов возносились к равнодушному, видевшему и не такое еще небу, на здании Центрального Комитета красовались свежие пломбы, а, в общем, все было по-прежнему. Правда, в городе поговаривали, что защитникам Белого Дома выдадут специальные удостоверения, дающие право то ли на обслуживание вне очереди, то ли на получение через полвека однокомнатной квартиры. Фрол предложил проехаться к Белому Дому, но Келюс категорически отказался, представив себе Китайца, поджидающего их в очереди за этими самыми удостоверениями.
Вечером Николай не выдержал и, оставив Фрола смотреть по коммерческому каналу очередной боевик, отвел деда на кухню и рассказал ему обо всем, что было в ту ночь. Келюс боялся, что дед, воинствующий атеист и боец с суевериями, сочтет услышанное последствиями контузии, но старик выслушал очень внимательно, а затем надолго задумался. Наконец, что-то решив, прошел в спальню, долго копался в шкафу и через несколько минут вернулся с большим свертком. Принесенное было уложено на кухонный стол и распаковано. Увидев желтую, потрескавшуюся от времени кобуру, Келюс слегка похолодел. Николай Андреевич невозмутимо извлек из нее вороненый браунинг, привычным движением разобрал оружие, проверив каждую деталь, затем принялся за сборку.
– Дед! – выдохнул Лунин-младший. – Ты чего? Посадят!
– Не дрожи, поручик! – хмыкнул старик. – Именной! У меня разрешение имеется, еще с тридцатых… Три обоймы – пока хватит… Так вот, Келюс, теперь эта штука должна быть всегда у тебя под рукой.
– Это так серьезно?
Келюс почувствовал, что здорово влип.
– Более чем. Честно говоря, меня удивляет только одно – как тебя выпустили живым? Не вышло на улице, могли бы достать в медпункте той же ночью…
– Так ведь меня же там не было! – сообразил внук. – Мы с Фролом всю ночь в коридоре пролежали, где этот Варфоломей Кириллович над нами опыты ставил! А днем в госпитале народу было полно, к тому же пресса…
– Похоже, – согласился старик. – Прошляпили, видать, очень заняты были… Келюс, мальчик, если бы ты знал, во что ввязался!
– Ну так расскажи! – оживился внук, радуясь возможности узнать все секреты сразу.
– Не могу, – медленно произнес Николай Андреевич. – Хочу рассказать, но не могу. Я давал подписку и, между прочим, честное слово. К тому же это ничего не изменит, а ты, вдобавок, наделаешь глупостей. Фроату рассказывал?
– Нет! Молчал, бином, как молодогвардеец, хотя и подмывало…
– В любом случае, – перебил дед, – вам обоим надо уехать отсюда, и как можно скорее. Фроату пора домой, впечатлений, по-моему, он уже набрался. А ты поищешь работу. В провинции, может быть, еще нужны преподаватели-диссиденты…
– А ты? – запротестовал внук. – Мало того, что у тебя эти секретные пипифаксы, так еще за мной могут прийти.
– Как-нибудь, – усмехнулся старик. – В крайнем случае, уходить недалеко. А с тобою меня могут не пропустить…
– Куда? – не понял Николай. – На конспиративную квартиру?
– Много будешь знать – вообще не состаришься, – пресек излишнее любопытство Лунин-дед. – Да-а… Не знал, что Белый Дом тоже подключили…
«Куда? – подумал Келюс. – К подземному ходу? К вертолетной площадке? И что я такого видел – комнату или тех, кто из нее появлялся?»
Подмывало продолжить расспросы, но внезапно из передней раздался мелодичный перезвон. Японский звонок извещал о чьем-то позднем визите.
– Спрячь, – Келюс кивнул на пистолет. – Я открою.
– Не спеши, – старик быстро зарядил браунинг. – Спросишь, кто. Я стану сзади. Если что – сразу падай на пол.
– Если что – падай? – не понял внук.
– Если начнут стрелять! – отрезал Николай Андреевич. – Пошли.
За дверью кто-то шумно вздыхал, переступая с ноги на ногу.
– Кто? – поинтересовался Келюс как можно более равнодушным тоном.
– Покорнейше прошу простить, – откликнулись за дверью. – Мне нужен господин Лунин Николай Андреевич.
Келюс немного помедлил, но голос отчего-то вызывал доверие, и он открыл дверь. На порог шагнул крепкий русоволосый человек годами чуть постарше Лунина. Несмотря на плохо и странно сшитый штатский костюм, в госте сразу же можно было узнать военного. Выправка, короткая стрижка, потертая полевая сумка в руке…
Вошедший, аккуратно прикрыв дверь, попытался щелкнуть каблуками серых матерчатых туфель, дернул головой:
– Полковник Корф!
Помедлив, прибавил:
– Михаил Модестович…
А затем совсем тихо и неуверенно прозвучало:
– …Барон…
– Келюс, в сторону! – внезапно произнес дед таким тоном, что внук поспешил подчиниться.
– Не двигайтесь, полковник! – продолжал Лунин-старший, направив ствол браунинга на того, кто так странно отрекомендовался. – Правую руку выше… Выше!
– Не стоит, господа, – затравленно усмехнулся Михаил Корф. – У меня в сумке две бомбы на боевом взводе. Достаточно дернуться …
– Что вам нужно? – вмешался Лунин-младший, все еще не веря, что происходящее – не сон.
– Лунин Николай Андреевич! – повторил гость. – Мне пакет отдать нужно! – неожиданно добавил он тоном, похожим на отчаяние. – У меня приказ, понимаете? Кто из вас господин Лунин?
– Вам повезло, – нашел в себе силы улыбнуться Келюс. – Здесь целых два Лунина и оба – Николаи Андреевичи. Дед, он, похоже, к тебе.
С благодарностью взглянув на Келюса, Корф облегченно вздохнул, аккуратно поставил сумку на пол, а затем, помассировав кисти рук, вновь поднял.
– Извините, господа, – теперь его голос звучал виновато. – Не смог сдержаться. Нервы. Контузия. Сегодня, думал, вообще в желтый дом попаду… Куда прикажете пройти?
