— За деньги. Товары очень приметны, а деньги — нет. Как я понимаю, на архипелаге в хождении золотые и серебряные монеты. Причем их такое разнообразие, что не имеет смысла делать между ними различие по месту происхождения. Только по виду металла и весу.
— Понимаю. Откуда монеты, всем наплевать, а нам — нет, и мы как раз должны выудить из обращения новые монеты и проследить, откуда они появляются.
— Вот именно. Конспирация конспирацией, но ведь участников-то много, и хоть кто-то должен из них где-то проколоться!
И еще вот что, Капитан: ситуация такова, что, возможно, имеет смысл отказаться от собственной конспирации и легализовать «Морской ветер», если это окажется возможным. Но это решать вам самому. Я не настаиваю. Однако события могут начать развиваться так, что лучше иметь «Морской ветер» прямо под рукой в Порт-Альберте.
— Резон есть. Я подумаю. Легализовать «Морской ветер» как торговое судно вряд ли удастся. Сэр Хаксли верно приметил, что грузовых трюмов на судне не осталось. Можно попытаться легализовать как частное судно для охраны караванов. Но это решается через английское адмиралтейство — канитель. Можно проще. Отправить Грегори в ближайшую, как бы независимую страну и за взятку поставить корабль под флаг страны как военное судно по контракту. Сообразим на месте. Есть в твоем предложении некоторые сложности для моего промысла в южных морях.
Капитан взглянул на часы.
— Ого, уже ночь! Сегодня куда-то двигать поздно. Отправимся завтра с утра.
* * *
Всё та же жара даже на террасе дома сэра Виктора в Порт-Альберте. Питер и Макс получили инструкцию держать яхту наготове и отправились в порт. По их словам, капитана Грегори в городе нет, но они собирались за ним на стоянку «Морского ветра» завтра утром. Переодеваюсь, беру свой сидор, и мы с сэром Виктором отправляемся в «Рак» — как бы за очередной добычей. Да и позавтракать не мешает!
В таверне народа еще немного. Усаживаемся за стол. Люк, увидев нас, собирается выбраться из-за стойки. Сэр Виктор машет рукой — мол, не надо, позже.
— Что желаете, господа? — раздается чем-то знакомый голосок.
Батюшки, Анабель! Вот так сюрприз! Улыбается, довольная нашими удивленными физиономиями.
— Как это вы решились, Анабель? — спрашивает сэр Виктор.
— Посоветовались с Грегори и пришли к выводу, что это будет лучше, чем пропадать дома со скуки.
— Тогда и Марта, наверное, где-то поблизости?
— Марта будет попозже, когда посетителей прибавится.
— А Марианна? Ее, случаем, не уволили из-за вас?
— Марианна теперь старшая в зале. Тоже будет ближе к обеду.
— Анабель, — интересуюсь я, — а аристократическое происхождение и воспитание не мешают?
Слегка помрачнев, женщина присаживается на стул.
— Знаете, Серж, сначала было трудновато. Эти физиономии, манеры и мои воспоминания… Я ведь всего чуть больше месяца тут в таверне. Понемногу привыкаю. Мне даже начинает нравиться. Марианна тоже не жалует эту публику и ничего — работает уже давно. Да, должна поблагодарить вас, Серж, за свадебный подарок. Чудесный набор инструментов! Так что же вам принести?
— Наш обычный завтрак — это курица, яичница и утреннее вино.
— Сейчас доставлю.
Управились быстро. Люк уже ждет нас в своей конторе.
— Что сначала, сэр Виктор: дела или сплетни?
— Дела.
— Удалось перехватить под носом у других торговцев около ста предметов изумительного оружия. Сабли, пистолеты, охотничьи мушкеты… Тонкая чеканка, отделка серебром и золотом. В Испании такое любят. Обошлось всего в двести фунтов. Испанец поломался, но всё-таки взял за восемьсот пятьдесят.
— Хорошо ты его вытряс! Мне ничего не отобрал?
— Кинжал.
— Покажи!
Люк достает предмет из сундука, разворачивает тряпку и с глубоким вздохом кладет кинжал на стол. Сэр Виктор прямо вцепился в него. Обычно невозмутимого вида как не бывало! Действительно, вещь изумительная!
Ей бы место в Эрмитаже или Оружейной палате! Черные ножны покрыты чеканным золотом. Рукоять в виде золотой змеи с раскрытой пастью и рубиновыми глазками. Видна каждая чешуйка. Еще два рубина по обе стороны основания рукояти. Тончайшая вязь гравировки с чернением. Клинок — длинный и тонкий, как зеркало, отливающее голубизной, — тоже покрыт золотой вязью гравировки. Сэр Виктор передает его мне. Тяжелый. В ножнах движется бесшумно, словно смазанный. Хочется любоваться и любоваться без конца. Прямо завораживает! С сожалением возвращаю. С сэром Виктором тоже что-то не так. Будто внутренне борется с самим собой. Люк тоже не сводит глаз с этого шедевра. Словно наваждение какое-то напало на всех! За обладание такой вещью могут и убить запросто. Сэр Виктор первым приходит в себя:
— Да, Люк, поразил. Вижу, и тебе нравится.
— Еще бы! Сколько через мои руки прошло всякого, но такого еще не видал!
— По моим расчетам, у тебя на прошлой неделе был день рождения?
— Был. Повеселились тут немножко после закрытия «Рака».
— Пусть это будет мой подарок тебе. Ну-ну, всё нормально. Не говори ничего! Давай-ка лучше дела продолжим.
Кинжал опять отправился в сундук.
— Лома золота и серебра за три месяца было куплено на тысячу восемьсот фунтов. Отдано за две тысячи шестьсот. Сезон на это был какой-то очень урожайный. Вот перекупщики много и не давали.
— Так.
— Кофе досталось нам немного. Я успел схватить только четыреста мешков по десять шиллингов[3] за мешок. Продавец спохватился и продал почти две тысячи мешков по пятнадцать шиллингов другим торговцам.
Кофе я сбыл по фунту за мешок.
— Тоже деньги немалые.
— Решил я тут немного разгрузить склад. У нас ведь там всего понемногу, из чего заманчивые крупные партии не составить, но вещи интересные. Думаю: позову торговцев прямо на склад — не тащить же всё наружу. А чтобы оживленнее был торг, запустил туда Голландца и Испанца одновременно. Они и начали хватать всё подряд, выпендриваясь друг перед другом.
— И что?
— Вычистили всё на три четверти.
Сэр Виктор захохотал.
— Ну и мастак ты, Люк, на всякие выдумки! И что в результате?
— Я уж и не знаю, сколько было плачено за то, что на складе. По нескольку лет вещи лежат. Взял с каждого по семьсот фунтов, и они были довольны. Чуть ли не полдня вывозили всё на тачках!
— Отлично! Большие расходы были?
— Грегори сообщил, что частично сопрели запасные паруса. Чтобы не рисковать, решили запасные обновить полностью. Четыреста пятьдесят фунтов как корова языком слизала! Жалование же еще команде! Так что чистый остаток — тысяча триста двадцать фунтов.
