- А мне нравится, - после некоторого раздумья изрек Хаббард, - давайте попробуем эту "саентологию". Кстати, как там насчет авторских прав?
- Термин использовал в 30-х годах немецкий философ Анастасиус Норденхольц в своей книге Scientologie: Wissenschaft von der Beschaffenheit und der Tauglichkeit des Wissens... - начал Крюгер.
- Господи, да что у вас за имена!? - в сердцах воскликнул Хаббард.
- А разве ваши цивилизации Хелатробус, Эспинол и Арсликус звучат лучше? - Рихарда всегда задевало англо-саксонское высокомерие американского сочинителя.
- Ну ладно, не принимайте на свой счет, - миролюбиво произнес Хаббард и продолжил, уже обращаясь к Крюгеру, - а этот ваш Норденштольцер..
- Норденхольц - в один голос поправили его Крюгер и Норман-Ауденхоф.
- Да-да, он самый, - согласно кивнул писатель, - он еще жив? Это я на тот случай, если он захочет в суд подать...
- Последний раз мы встречались с ним в Мюнхене в конце тридцатых, - ответил Крюгер, - но я не знаю, удалось ли ему пережить войну.
- В любом случае, его книга на английский язык не переводилась, - улыбнулся Рихард, - а это значит, что Рон ее прочитать, а, следовательно - позаимствовать термин, не мог.
- А мы тогда что здесь делаем? - удивился Крюгер.
- Профессор, - все так же насмешливо улыбаясь, продолжил Норман-Ауденхоф, - разве вы еще не поняли, что Ксену может быть только один. А имена его Верных Офицеров просто канут в историю.
***
Через неделю, в начале марта 1952 года, выступая с лекцией все в том же Финиксе, что на юге засушливого штата Аризона, писатель-фантаст Л. Рон Хаббард сделал публичное заявление о создании нового религиозно-философского учения - саентологии. Первая церковь саентологов открылась уже через два года в Лос-Анджелесе.
Хаббард сдержал слово и упомянул Крюгера в своей биографии. В самом ее начале, там, где речь идет о детских годах писателя, говорится, что в 1923 году 12-ти летний Рональд познакомился с капитаном второго ранга Джозефом Томпсоном, офицером медицинского корпуса военно-морских сил США, который ездил в Вену учиться психоанализу у Зигмунда Фрейда, и затем рассказал об этом впечатлительному сынишке своего сослуживца. И хотя данное событие оппонентами саентологии оспаривается и даже высмеивается, факт остается фактом - в первых строках жизнеописания Хаббарда упомянут некто Джозеф Томпсон. Американский паспорт на такое имя сумел себе выправить в Аргентине Манфред-Вильгельм Крюгер, профессор психологии, бывший сотрудник "Аненербе" и, по его собственному заверению, ученик Фрейда и Юнга.
22 сентября 1973 года
Офис компании "Алекс Уорроп и сыновья"
Интерлакен, Швейцария
Алекс проснулся позже обычного. Ирма и сыновья ушли на работу, когда он еще спал, так что он мог себе позволить поваляться в постели, потом - долго и в свое удовольствие поплескаться под душем, и, наконец, поставив почти на полную громкость новую пластинку Deep Purple, неспешно заняться приготовлением завтрака. Уорроп со знанием дела поджаривал аппетитные баварские колбаски, мурлыча в такт любимой группе. Из окон их кухни открывался вид на горы Юнгфрау - Алекс окинул взглядом знакомую панораму и хмыкнул удовлетворенно: "Скоро выпадет первый снег".
Горнолыжный сезон еще не начался, а летний альпинистский сезон уже подходил к концу, и потому можно было немного расслабиться перед главной "жатвой". Так он называл время с октября по апрель, когда в Альпах выпадал снег, и его маленькая компания зарабатывала основную часть своего годового дохода. Впрочем, какой бы низкий сезон не стоял на дворе, Алекс старался не упускать свое. Вот и сегодня оба его сына работали в горах. 22-летний Макс сопровождал двух японских фотографов, а младший, 20-летний Андреас повел группу немецких пенсионеров по "тропе здоровья".
Уорроп уже несколько лет подумывал передать всю работу с туристами сыновьям, а самому взять на себя только административные заботы - все-таки годы и полученные в процессе долгой спортивной жизни травмы давали о себе знать. Но, во-первых, мальчикам нужно было еще подрасти и подучиться, а во-вторых, как только в горах выпадал первый снег, Алекс ничего не мог с собой поделать - брал горнолыжное снаряжение и отправлялся на трассу. В Инсбруке, где он родился и вырос, на лыжах катались все. Он стал на лыжи едва ли не сразу после того, как научился ходить, и всегда мечтал об олимпийских медалях в этом виде спорта. Но отец, профессиональный альпинист, решил иначе, и Алекс тоже стал альпинистом и даже принимал участие в международных соревнованиях, правда, чемпионом стать не успел.
От Интерлакена до Инсбрука по прямой было не больше пары сотен километров, но Алекс так до сих пор и не решился посетить родной город, где не был с того дня, когда они с отцом в спешном порядке отправились в Тибет. Британцы комиссовали его после тяжелой контузии в начале 1945 года, и из госпиталя в Калькутте он направился в Родезию, чтобы окончательно вжиться в роль южноафриканца Алекса Уорропа, которым по воле фантазии колониального чиновника стал австриец Алекс Йодль. В Родезии были горы, золото, алмазы и апартеид, но не было снега. В его поисках Алекс перебрался на западное побережье Канады. Высокие заснеженные горы там начинались прямо от Ванкувера и тянулись на север - до самой Аляски, но по ним еще не успели проложить горнолыжные трассы, и Алекс понял, что найти работу по специальности он сможет только в Европе.
За шесть лет скитаний по Британской империи он почти избавился от акцента и совсем вжился в шкуру простого южноафриканского парня, ветерана бирманской кампании, так что разоблачения в Европе он, в общем-то, не боялся. К тому же, в Рейхе он успел дослужиться только до лейтенанта альпийских стрелков и не совершил ничего такого, за что бы ему могло выставить счет международное сообщество. Тем не менее, Алекс решил не испытывать судьбу, и обосновался не в Австрии, а в соседней Швейцарии, где в 1950 году открыл собственную туристическую компанию. В том же году он женился на Ирме, учительнице английского языка, которая после замужества оставила преподавание и стала работать в семейном бизнесе. Вскоре у них родился Макс, а за ним и Андреас.
До середины 50-х Алекс не мог найти времени, а может - просто смелости, чтобы заняться поисками родных. Только в 1956 году он направил запрос в мэрию Инсбрука о судьбе Клауса и Марты Йодль. Через пару недель ему пришел официальный ответ: Клаус Йодль погиб в 1945 году, а его супруга Марта умерла в 1955. Алекс был их единственным сыном, а дальние родственники его интересовали мало. Так что он решил оставить все, как было, тем более что тоска по родине его не мучила. Альпы - они, что в Австрии, что в Швейцарии, - одни и те же.
***
Он не был в Европе 30 лет - Англия не в счет, ее Рихард никогда не рассматривал как часть континента. Европа, из которой он в спешке бежал в 43-м, очень сильно отличалась от того, что он сейчас наблюдал из окна поезда Цюрих-Интерлакен. "Торжество общества потребления", - кратко резюмировал Норман-Ауденхоф и подумал, насколько же они с Хаббардом оказались правы в начале 50-х, когда предрекли победу этого строя в Свободном мире и изобрели для него новую религию.
Несмотря на разнообразные препоны, чинимые поначалу их церкви во многих странах, саентология медленно, но верно завоевывала свое место в мире - от Австралии до Америки, от Южной Африки до Тайваня. В конце 60-х Хаббард отошел от административных дел, передав бразды правления специально обученным менеджерам. А в обязанности Рихарда теперь входило посещение центров и оказание консультационной помощи их руководству, так что визит в континентальную Европу откладывать больше не представлялось возможным. Кроме того, в самом ее сердце - высокогорной Швейцарии - его ждало одно деликатное дело.
С годами Рихард начал понимать, что с ним что-то не так: он практически не старел, и причиной тому, как он предполагал, явился "Объект Д". Драматическая встреча Гитлера с Артефактом в стенах "Аненербе" произошла за месяц до того, как Рихарду исполнилось 29. Не то, чтобы за 30 лет, прошедших с того дня, он совсем не изменился - годы все-таки брали свое, но как-то очень медленно, так что в 1973 году, приближаясь к своему официальному 60-летию, Норман-Ауденхоф едва ли выглядел на 35. К счастью, саентологическая церковь не могла похвастаться постоянством своих рядов, к тому же, Рихард много времени находился в разъездах и официально не занимал значимых должностей, так что на эту его странную особенность никто не обращал внимания, кроме Хаббарда. Но Рон всегда держал его на особом счету, принимая за некого посланца Мирового разума, поэтому любопытство писателя-фантаста обычно ограничивалось очередной просьбой "поделиться рецептом эликсира вечной молодости".
В 60-е годы, когда саентология подверглась самым серьезным нападкам за все время своего существования, руководство движения решило противопоставить гонителям очень веский аргумент в пользу нового учения. К примеру - оперирующего тэтана, прошедшего по Мосту все уровни и счастливо живущего в мире чистого духа. Или тэтана, который будучи, по приказу властелина Ксену, доставленным на Тиджиэк 75 миллионов лет назад, сумел спастись во время взрыва водородных бомб и не вселился в человеческое тело... Вот тут Рихард и вспомнил об "Объекте Д" - оставалось только найти его.
