справа. — Виссены неотличимы от людей. Ты не задержишь на них взгляд, если встретишь на улице. Они говорят, как люди. Ходят как люди. Одеваются как люди. Они просто живут среди нас. — красные капли сначала упали на дно и скрылись из вида, но потом набухли черными бусинами и с лопнули, образовав на поверхности розовой жижи причудливый узор, похожий на цветочный орнамент. — Нам известно семь разновидностей виссенов. Вот эти, на отсутствие родства с которыми нам сейчас указал тест, самые безопасные. Они обычно очень красивы и обладают неумеренным очарованием, и им никто не может отказать.
Кончик пипетки снова вернулся в пробирку за новой порцией крови. На очереди была чаша с желтоватой жижей.
— Смотрите, что сейчас будет! — капля крови сорвалась с кончика пипетки и, не успев коснуться поверхности жижи, вспыхнула ярко-желтым. — Обожаю этот момент! — и он уронил в желтую чашу еще несколько капель крови — еще несколько коротких вспышек. — Про виссена этой крови ты мог слышать. Наверняка ты знаешь сказку о короле-людоеде и его восьми рабах без глаз? Ее же еще рассказывают непослушным детям?
Шпатц кивнул. О, да, эту сказку он помнил! Первый раз он ее услышал совсем маленьким, когда еще не было стыдно плакать от страха.
— Этот король правил Аанерсгроссом четыреста лет назад, — доктор заставил еще одну каплю крови вспыхнуть и снова погрузил пипетку в пробирку, за новой порцией. — И слепых рабов у него было не восемь, а восемьдесят два. Но детям трудно запоминать большие числа… — рука доктора переместилась к третьей чаше. Зеленоватой. — Рекомендую заткнуть нос, сейчас будет неприятный запах.
Шпатц быстро поднял руку к лицу, Готтесанбитерсдорф тоже сжал пальцами кончик своего тонкого носа. Зеленая жижа забурлила, стала темнее, на поверхности набухли пузыри, лопавшиеся с мерзким чавканьем.
— Этих виссенов официально больше не существует, — доктор прикрыл вонявшую чашу салфеткой. — Их очень легко отличить по внешнему виду, так что даже никаких анализов проводить не надо. Но таков протокол…
— А куда они делись?
— Они обитали только в дельте Сюдфлюсса. Они насылали эпидемии на соседей, и в конце концов их уничтожили. Это было около сорока лет назад, но порожденные ими болезни до сих пор иногда вспыхивают, — капля крови упала в следующую чашу и расползлась по поверхности тонкой сеточкой. — Четвертая разновидность виссенов. Они могут говорить друг с другом без слов. С любого расстояния.
— Откуда они взялись? Это какой-то народ?
— Увы, герр Грессель, я не могу ответить на твой вопрос, — Готтесанбитерсдорф вздохнул. — Существует десяток гипотез о происхождении виссенов, но ни одна не подтверждена. Пятой разновидности виссенов нельзя смотреть в глаза. Они через взгляд могут проникнуть в мысли и подчинить волю.
— Не успеешь отвернуться — тебя виссен заберет! — усмехнулся Шпатц. — Считалка такая была в детстве.
— О, вы начинаете понимать! — доктор низко наклонился над столом и заглянул Шпатцу в глаза и подмигнул. Затем отвел взгляд и капнул кровью в шестую чашу, бледно-пурпурную. Жижа потемнела и стала на мгновение черной. Потом на поверхности расплылась белая клякса. — Шестые виссены почти ничем не примечательны. Они могут быть сильны физически, и начисто лишены морали. Ну и седьмые… — капля крови плюхнулась в жижу просто белесого цвета, в ту самую чашу, которую доктор наполнял, когда Шпатц вошел. — Седьмые не могут пролезть в мысли, зато им подвластны наши чувства. Страх. Любовь. Жалость. Ненависть. Они могут или вызвать или отменить любое из них.
Шпатц сидел неподвижно, глядя как Готтесанбитерсдорф составлял чаши в металлическую кювету, потом туда же отправились скальпель и пипетка-капилляр. Щелкнул замок несессера. Затем доктор поднялся, снял медицинский халат и аккуратно повесил его на спинку стула. Вернул на нос крохотные красные очки. Снял с коротко стриженных рыжих волос бледно-зеленую шапочку и положил ее рядом с кюветой.
— Почему их кровь грязная? — спросил Шпатц, не рискнув сформулировать этот вопрос иначе.
— Вы хотели спросить, почему нужно непременно их убивать, герр Грессель? — Готтесанбитерсдорф оперся ладонями о стол, растопырив длинные пальцы. На указательном пальце правой руки масляно блеснул обсидиан перстня с выгравированным восьмилучевым солнцем, таким же, как и на флаге Вейсланда. — Ведь с первого взгляда кажется, что они просто одарены талантами, недоступными обычным людям? И создается впечатление, что это делается из соображений ксенофобии, просто чтобы уничтожить все непонятное, так?
Шпатц молчал и смотрел в неулыбающееся лицо Готтесанбитерсдорфа.
— Вселенная ничего не делает просто так, — доктор резко распрямился и вздернул идеально выбритый подбородок. — Любой дар уравновешивается изъяном, схожим по значимости. Любой из виссенов считает себя выше и значительнее человека. Их философия гласит, что они — лучшая версия людей только лишь потому, что получили что-то просто так. Не трудом. Не долгим и вдумчивым образованием. Не усилиями и победой над ленью, слабостью и невежеством. Не наукой и искусствами. И только в силу этого используют остальных как мясо. Когда вы подробно изучите историю, вы увидите, как печально заканчивались все попытки принять виссенов в общество людей как равных. Поэтому мы, как самая передовое и технически развитое государство, возложили на себя ответственность защищать человечество от это скрытой пока от большинства глаз угрозы.
Готтесанбитерсдорф замолчал, глядя поверх головы Шпатца. На портрет кайзера Зогга, висевший на противоположной стене. Его длинное лицо с пронзительно-ледяными глазами и глубокими складками губ украшало каждое значимое помещение в Гехольце. Кайзер следит за вами, кайзер заботится о вас, как бы напоминали эти изображения каждому обитателю карантинной зоны.
— А можно точно так же определить кровь вервантов, герр доктор? Есть тест, точно показывающий ее чистоту? — спросил Шпатц.
— Конечно же нет, герр Грессель, — Готтесанбитерсдорф улыбнулся. — Верванты — это просто старые аристократические семьи, строго блюдущие чистоту своей крови. Они обычные люди, даже более обычные, чем все остальные. Именно поэтому у них нет и не может быть потомства от виссенского отродья с любым процентом примеси грязной крови. Как я уже упоминал, разглашать эту информацию не следует даже инспектору Боденгаузену. Вы поймете. Позже.
Шпатц кивнул и встал. Отнял кусочек ваты от пореза на запястье — ранка уже перестала кровоточить.
— Я могу идти, герр доктор?
— Разумеется, герр Грессель, — Готтесанбитерсдорф слегка склонил голову. Как будто иронично выражая почтение. — И добро пожаловать домой.
Боденгаузен поднялся с табурета, смяв газету в руке.
— Герр Грессель?
— Все хорошо, герр инспектор, — напряжение отпустило и Шпатц улыбнулся. — Помнится, когда мы сюда только направлялись, вы что-то говорили о запасах шнапса? Самое время их использовать по назначению.
Боденгаузен облегченно выдохнул. Похоже, он и правда не подозревал ничего насчет вервантов. Он похлопал Шпатца по плечу, улыбнулся
