Михаил, ведь если бы его перевели в маршевую роту, то просидел бы в ней до конца войны ничем не рискуя и не ввязываясь в авантюру с ограблением банка, коя хрен знает как может в итоге закончиться, он ведь все-таки не грабитель.
— Я же вас прошу, господин шьабс-капитан, больше не позволять себе таких эскапад, — обратился уже непосредственно к Климову генерал.
— Слушаюсь, ваше превосходительство.
— Покиньте наше общество, господин штабс-капитан! Немедленно! Вы мне омерзительны! — буквально выкрикнул взбешенный полковник Щолоков, что как, оказалось, являлся тем еще франкофилом, готовым вогнать в землю тысячи своих солдат, во имя милой Франции.
— Как пожелаете…
Михаил Климов даже подумал в том плане, что оно и к лучшему.
«Хоть не будут больше доставать с музыкальными вечерами, достало играть и петь для этих снобов…» — сплюну он, выйдя из здания.
Впрочем, бойкот офицеров, что активно попытался инициировать начштаба, продлился меньше суток, толком даже не начавшись. Все-таки головы у офицеров на плечах имелись, а в этих головах хоть маленько, но присутствовали мозги, коими они даже иногда пользовались по прямому назначению, так что сказанное Михаилом влетев в одно ухо не вылетело из другого, по крайней мере не полностью, а частично впиталось в иссушенные уставом мозги заставив их работать, с трудом, но осмысливать услышанное. А осмыслив всю пикантность своего положения…
До бунта, конечно, не дошло, даже отдаленно им не пахло, но вот восторгов все же сильно поубавилось. Так что, когда погрузились в составы и поехали на север, смотрели из окон вагонов на встречающих их на каждой станции радостных французов как… Ленин на мировую буржуазию. Генералу Лохвицкому даже пришлось вмешаться и приказать вести себя с встречающими их бригаду людей более радушно.
— Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем, — усмехнулся на это Михаил, вызвав нервные смешки у тех, кто его услышал.
К концу пути в провинцию Шампань, куда их собственно и везли в район городка Верден, возле которого происходила в данный момент основная движуха окопной войны, Михаил Климов снова был своим в доску, если не считать нескольких отъявленных франкофилов во главе с полковником Щолоковым, что его показательно игнорировали.
8
Вечером двадцать третьего апреля бригада вошла в пределы военного лагеря Майльи, представлявшего собой скорее военный городок. Располагался он в 30 километрах от Шалона-на-Maрне.
До вечера размещали личный состав по казармам. Заселились сами офицеры. То, что это лагерь Майльи — военный городок, сказано не для красного словца. Тут действительно располагались нормальные жилые дома в которых ранее проживали французские офицеры с семьями. Французы большей частью уже покинули территорию и их квартиры теперь отдавались в распоряжение офицерского состава бригады.
Младшие офицеры селились по четверо в квартиру, штабс-капитаны и капитаны с подполковниками расселялись по двое, а полковники ну и конечно генерал естественно занимали квартиры единолично.
Под самый вечер было запланировано провести общий молебен по случаю благополучного прибытия.
— Становись! Оправиться!
Солдаты привели себя в порядок, одернув форму и разгладив складки.
— Смирно! На молитву шапки — долой!
Сняв фуражку и, как положено, разместив ее на сгибе левой руки Михаил крестился в положенных местах мысленно матерясь, а не молясь. Для него вся это церковная ритуалистика лишь потеря времени особенно учитывая, что он сам считал себя атеистом. Но делать нечего, приходится выполнять бессмысленные ритуалы, которые если подумать, то к собственно вере не имеют никакого отношения. Можно подумать, богу есть какое-то дело до того, кто, как сколько раз осенил себя крестным знамением или поклонился? Глупость ведь! Ты или веришь, или не веришь, все остальное от лукавого.
Протоиерей Цветаев Николай Иоаннович протяжно тянул молитвы, ему помогал полковой священник Барсов Дмитрий Дмитриевич, что зыркал по солдатам взглядом комиссара, определяя нет ли симулянтов или еще каких проявлений ереси. Аж передернуло от такого преображения, казалось бы обычного попика-тихони.
Второй священник из второго полка вел себя как обычно. Более того, на его груди болтался Георгиевский крест, и вот он у солдат пользовался гораздо большей популярностью.
Климову все это было до фонаря, но что-то зацепило его взгляд в действиях рядом стоящего фельдфебеля Прокопия Анисимова.
Вот после очередных дребезжащих завываний святого отца, новая порция крестных знамений.
«Не понял…» — подумал Михаил.
Фельдфебель в момент прикосновения ко лбу поджимал большой поближе к ладони и вместо трехпальцевого крестного знамения получался двуперстный.
«Раскольник? То бишь старовер что ли?» — подумал Климов.
Собственно, ему было глубоко наплевать на то, какую версию христианства исповедуют его временные подчиненные, он здесь ненадолго. Да даже если бы задержался и в этом случае тоже было бы наплевать.
Просто вспомнил такой фактик, что когда к власти придет Временное правительство и отменят обязательное посещение служб, то ходить на них станет в лучшем случае пятая часть, остальные на это дело забьют болт. Вот эти, что поджимают палец и прочие. Что еще как-то выкручиваются, те и забьют. В общем получалась не самая приглядная картина, если подумать. Лишь пятая часть православного населения империи относит себя к последователям официальной РПЦ, а остальные держат фигу в кармане.
«Чего потом удивляться, что как бЭ коммунисты начнут взрывать храмы? Но при этом почти не трогали мечети и синагоги. — Подумал он. — Не коммунисты, а вот эти вот вынужденные притворяться староверы различных течений и будут жестоко мстить официалам за свое притворство и вынужденный грех лицемерия…»
Чтобы не привлекать к себе внимание, ни священников, ни собственных солдат, Михаил, особо не вертя башкой искоса понаблюдал за личным составом не только своей, но и соседней третьей роты в момент крестных осенений. Заметил еще несколько человек, что проделывало тот же финт, что и фельдфебель.
Наконец вся это мутная бодяга закончилась.
— Накройсь! Смирно! Вольно! Разойтись!
9
Первым в лагере из высокопоставленных чинов отметился представитель русского главнокомандования генерал Жилинский Яков Григорьевич, являвшегося прямым начальником русских частей во Франции.
Офицеры встретили его, скажем так, прохладно, да и сам сноб еще тот, так что надолго не задержался, даже на ужин не остался. Получив отчет о путешествии от генерал-майора Лохвицкого он и тут же отбыл обратно в Париж. Был бы он хорошим военачальником, то во Францию, с глаз долой из сердца вон не отправили бы.
Как позже узнал Климов подоплеку дела, 19 июля 1914 года Жилинского назначили Главнокомандующим армиями Северо-Западного фронта из-за ошибок, допущенных им в военном планировании во время Восточно-Прусской наступательной операции, потерпела поражение 2-я русская армия, около шести тысяч военнослужащих которой погибли, почти
