формы. Чтобы хватило места для госпожи и пары служанок. По сторонам они были окаймлены перпендикулярно поставленными жердями, на которое навешивалось суконное покрытие. На одной стороне оставалась задёрнутая узкая пола — для выхода. Такие сани обычно везли две лошади.
На мою долю от дележа боевых трофеев досталось четыре гривастых животины, не считая моей собственной. Для путешествия в Польшу, я нанял двух мужиков — из бобылей. Пообещав им кроме денег, отдать сани с одной лошадью в упряжке. Ехать решили вместе с Марфой в мужских санях, женские, я до упора нагрузил оружием, военной амуницией и припасами. С собой в сани взял только лук со спущенной тетивой, колчан со стрелами и саблю. Боярышне вручил боевой обоюдоострый нож и короткое копьё с листовидным широким наконечником. Подобным девайсом можно было не только колоть, но, при большой нужде, и рубить противника.
Тронулись, с раннего утра, перед самым рассветом. Путь был не близкий, до намеченного постоялого двора успевали только к сумеркам.
Где-то в полдень солнце разогрелось не на шутку, пришлось сбросить меховой полог и расстегнуть тулуп. Марфа, притулившись к моему плечу, смешно сопела носом. Возница на передке, что-то тихо напевал про себя на незнакомом языке. Из инородцев что ли, или нехристей?
Сани въехали в лес, дремучие деревья встали по бокам непроходимой стеной, вплотную прижимаясь к дороге заснеженными ветвями. Вот тут то, я их и увидел. Они стояли нестройным рядом, десяток пешцев в кольчугах и шеломах, четверо держали в руках снаряжённые луки. Слава богу, до прицельного выстрела ещё далековато. Остановив возницу, я сноровисто согнув свою стреляющую вундервафлю, нацепил тетиву.
— Лежи тихо. Не шарохайся, — негромко сказал проснувшейся Марфе.
— Кажись, разбойники.
Сзади послышался топот копыт, похоже, нас поймали в классическую вилку. Развернувшись, быстро сделал несколько прицельных выстрелов. Четверо противников скатились с коней, один или два, похоже, с летальным исходом. В отличие от первой группы, «задники» почти не имели защитного снаряжения, лишь на одном или двух нападавших блеснули отблески кольчуги или панциря. Атака ворогов захлебнулась не на долго. Укрывшись за тушами лошадей, они продолжали медленно, но неуклонно приближаться. Стрелять по бедным животинам, было стрёмно, да и не нужно. Асы мы, или погулять вышли? Раз за разом мои стальные жала находили цель: рука, нога, плечо или кусочек задницы — полностью укрыться за брыкающимися животными было невозможно. Лесная чаща огласилась жалобным человеческим воем. Перемежаемым примитивным средневековым матом и проклятьями. Однако, дело табак, число относительно целых и здоровых супостатов вдвое превышало оставшееся количество стрел. До запасного колчана во второй повозке, мне уже не добраться. Положение осложнил особо меткий стрелок из первой группы. Его выстрел чуть не пробил мне меховую опушку на шапке. Моя ответка ждать себя не заставила. Получай фашист гранату.
Кузьма Ослаблев оторопело уставился на свой лук. Ответный выстрел, зажатой в узкой лесной просеке добычи, расщепив его стрелу, практически перерезал тетиву. Он встречал только двух воинов способных на такое, старого сморщенного от времени татарина Ахметку и своего старого боевого товарища, под чьим началом ещё совсем недавно они вместе сражались под Полоцком. Неужели?
— Эй там, — заорал он, сложив руки в виде примитивного рупора.
— Захар, это ты что ли?
Через минуту услышав ответный возглас, его сердце радостно забилось. Живой чертяка!
— Погоди, не стреляй. Я иду!
Подойдя ближе, он встал миролюбиво раскинув руки в стороны. Поиграв в гляделки, оба воина, одновременно сделав шаг вперёд, сдавили друг друга в дружеских объятиях.
— Захарка, дьявол тебя задери, мы думали ты уже в аду, чертей считаешь!
— Ослабля, старый пень, не дождётесь!
— Сам ты старый. Я на пять лет тебя моложе!
Подтянувшиеся вои из отряда Ослаблева, одобрительно загомонили. Весть о том, что их атаман и одновременно боевой товарищ, Захар Боков оказался жив и здоров, пришлась им явно по душе. Жёсткий к врагам, но справедливый к подчинённым, он пользовался у них заслуженным уважением.
— Вот и нашлась моя банда! — хотя и знал я этих бойцов только из памяти предка, на душе потеплело.
Переглянувшись с Кузьмой, кивнул в сторону «задцев». Тот, понимающе усмехнувшись, отдал своим несколько коротких команд. Сделав вид, что ничего не происходит, те незаметно рассредоточились. Лучники достали стрелы, остальные и так держали сабли и топоры наготове.
Чуть позже, краем уха слушая, как Ослабля что-то горячо рассказывает вожаку разбойников, показывая попеременно, то на себя, то на своих людей, я просто ждал его знака. Переговоры, как и ожидалось, успехом не увенчались. Слишком много было между нами крови, да и алчность, которая так и сквозила в глазах предводителя разбойников, никто не отменял. Наконец, исчерпав своё красноречие, Кузьма показательно вздохнул, затем слитным движением достав нож, несколько раз ударив собеседника в живот. Прямо под нижний край пластинчатого доспеха.
Вжик! Сабля выскочила у меня из ножен, запев победную песню смерти. Первого ворога я разрубил до середины груди. Второй потерял голову, а третий, лишившись руки, скоро затих от потери крови. Оглянувшись на четвёртого, понял, что рубить больше некого. С остальными без потерь справились бойцы моей старой команды.
Нужно было решать, что делать дальше. Кузьма тактично предложил отправиться на тайную разбойничью стоянку, чтобы не торопясь покалякать о делах наших скорбных.
Быстро обобрав трупы, собрали в кучу лошадей. Прорубив среди кустарника на обочине небольшую просеку перетащили разбойничьи останки на поляну в лесу — пусть волки кушают спокойно, не смущая случайных путников.
До разбойничьего лагеря добирались практически два часа, дорога была извилистая и изобиловала рукотворными ловушками, на их обезвреживание и перенастройку требовалось время. В самом лагере вопрос о переходе власти решился мгновенно: двух прихлебателей старого атамана тихо удавили; трое перешли на сторону победителей. Пленники были не против, а обслуга из нескольких потрёпанных баб и старого конюха — возразить не посмела.
Вечером, подслащённым кружкой слабенькой медовухи, мы обстоятельно обсудили наше общее будущие, придя к положительному результату.
Эти, так вовремя возникшие на пути вои, были частью моего отряда, с помощью которого Басмановы расправлялись с неугодными и строптивыми земцами. Сами царские ближники с ними не встречались, непосредственно, отряд подчинялся только моим приказам. После моего неожиданного исчезновения и слухов об опале их нанимателей, отряд распался на две части. Большая разбрелась по домам, а кому некуда было идти, подалась в разбойники, под крылышко атамана Берёзы. Дальше они повстречали меня, вновь оказавшись без хозяина.
Не мудрствуя лукаво, предложил своё покровительство. Суровые мужчины, собравшиеся за столом, задумались. Кроме Кузьмы, до разговора были допущены ещё пятеро. Все они были из детей
