в подвалах наших выдающихся музеев. Давно набрыдло пресловутое сравнение музейных коллекций с блуждающими айсбергами, но ведь именно невидимая, подводная ледовая глыба сразила бедолагу «Титаник». Точно так же не задействованная в экспозициях, большая часть музейных собраний смертельно ранит наше одичавшее общество, живущее вне культурно-исторического контекста.
Речь не идёт, конечно, о Рафаэле и Сурикове, но доложу вам, что даже у моего родного деда, деревенского кузнеца, имелось в наличии прекрасное столовое серебро, вышедшее из известных мастерских ювелира Хлебникова. До меня дошла чудом уцелевшая серебряная чарка, которой дедушка имел удовольствие пользоваться. Имел удовольствие пользоваться изделием Хлебникова и я. Очень советую, обязательно обзаведитесь старинной серебряной чаркой. Возвращаясь домой из нелегких мужских дорог, присядьте к обеденному столу с любимой супругой, наполните старинное серебро крепкой, холодной водочкой, пригубите чарку – и вы обязательно ощутите на устах живительную прохладу благородного серебра, проникающую в самое сердце вашей уставшей плоти. Мера напитка, глоток предельно выверены, ни дать ни взять. Всё настолько умно, удобно, приятно, что вы уже никогда в жизни не притронетесь к этим псевдохрустальным рюмочкам и стопочкам, легкомысленно позвякивающим в хлипких совковых сервантах.
А еще у меня хранится приданое бабушки Ульяны – старинные, с боем, настенные часы. Помню их с раннего детства. Каждое воскресенье папа самолично поднимался на ореховый стул – потолки-то были будь здоров – и заводил часовой механизм. Ритуал очень строгий, никто не смел самовольно забавляться пружинным ключом или подводить циферблатные стрелки. Папа делал это основательно, не торопясь, мягко вкладываясь в старинный бронзовый механизм, сработанный Густавом Беккером в прусской Силезии. Настоящий часовой ход сродни семейному гимну. Все живущие в доме круглыми сутками купались в этих глубоких, умиротворённых звуках, они задавали особый ритм всей нашей жизни. Ритм спокойный, надёжный, весьма располагающий к любви и добропорядочности.
Я иногда слышу звуки мобильника, напоминающие моей дочери о необходимости собираться в университет. Это даже не звук, какая-то электрическая суматоха, напоминающая хаотическую возню нереализовавшихся сперматозоидов. До чего же жалко нынешнюю молодёжь, досадно за родную дочь, но ведь ничего не изменишь, ничего не поделаешь.
Размышляя о всех надругательствах над средой нашего обитания, невозможно обойти вниманием (мучительно подбираю смысловой эквивалент) и культуру градостроительства, особенно в части нынешнего церковного строительного бума. Сравнительно недавно завершилось возведение Михайловского Златоверхого собора в городе Киеве. Казалось бы, чего желать, когда храм красуется во всём своём великолепии. Однако массового ликования верующих людей в связи с этим как-то не очень заметно. Неверующим же одинаково весело – что строить, что взрывать.
Наши высокие правители, отличающиеся, как известно, исключительной набожностью, в простоте душевной смотрят на храм Божий как на «ваньку-встаньку». Махнул рукой – рухнуло, махнул другой – заново вскочило. Между тем практика возведения и содержания культовых сооружений имеет строгую религиозную традицию, освящённую церковными таинствами и многовековым христианским опытом. Как бы хотелось, чтобы эта область человеческой деятельности осталась неприступной для большевистской методологии.
Я вот всё ломаю голову: а для чего, собственно говоря, нынешним украинским властям потребовалось возводить столь дорогостоящий архитектурный комплекс, как Михайловский Златоверхий? Сказать, что православному люду тесно в киевских церквах, это будет, мягко говоря, не совсем верно, ибо храмы наши во время богослужений, как правило, полупусты. Предположить, что власти руководствуются желанием возвернуть древнему Киеву его старинный, дореволюционный облик, – значит отказать властям в наличии здравого рассудка, ибо такая задача невыполнима в принципе, да и нелепа сама по себе. Ведь тогда придётся возрождать и «конку», да, пожалуй, и «золотарный» промысел, со всеми его экзотическими прелестями.
Если заподозрить, что киевские власти страдают от переизбытка средств, значит, их усилия следует обратить к более животрепещущим нуждам общества. Не худо, например, выстроить приличный интернат для нашей беспризорной детворы, да много чего хорошего можно осуществить с помощью этих средств. А быть может, мы являемся свидетелями негласного соперничества между нашей столицей и Москвой, где с переполоху отчебучили вроде бы как настоящий храм Христа Спасителя.
Почему я сомневаюсь в подлинности вновь возведённого храма Христа Спасителя? Да прежде всего потому, что подменён, утрачен феноменологический побудительный мотив возникновения этой величайшей святыни. Люди, возводившие первозданный храм Божий, вкладывали в своё детище сердечное духовное благодарение Господу за освобождение России от иноземных завоевателей. Нынешние радетели восстановления храма Христа Спасителя руководствовались совершенно иными побудительными мотивами. Вся их суматошная деятельность неприлично откровенно напоминает мрачные времена покупателей и торговцев индульгенциями. Как ни кривляйся, но голая правда состоит в том, что власти фактически вознамерились откупиться звонкой монетой за свои преступления перед церковью Христовой. Не уверен, что Всевышний склонен поощрять подобные игрища. Есть что-то карикатурное в данном грандиозном проекте, весьма напоминающем судьбу кремлёвской Царь-пушки, отлитой, как оказалось, на потеху почтенной публике.
А ещё немаловажно вот что. Сегодняшние зодчие принципиально не в состоянии воссоздать старинный памятник в полном объёме, как с технической, так и с художественной точки зрения. Ставить перед собой подобную задачу так же нелепо, как требовать от наших далёких предков, возводивших Михайловский Златоверхий, умения конструировать космический ракетоноситель. Я полагаю, нет нужды выстраивать бесконечный список уникальных атрибутов храма Христа Спасителя или Михайловского Златоверхого комплекса, которые ставили их в ряд всемирно известных памятников культуры. Атрибутов, которые мы утратили навсегда, невосполнимо. О чём можно рассуждать ответственно, если стены грандиозного московского храма расписывал сам Василий Суриков! Нынешние иконографические опусы на стенах собора Христа Спасителя откровенно голосят: «Налетай, торопись, покупай живопись». Поэтому сегодня, в сущности, возводятся некоторого рода фантомы, наподобие призраков из музея восковых фигур. Вроде бы и похоже, совсем близко – а вот поди ж ты! – не поведёшь под венец.
Старая истина учит: в одну и ту же воду нельзя войти дважды. Современные строительные технологии основаны на цементных композициях, в отличие от старинных яично-известковых связующих веществ. К тому же почти все сегодняшние конструктивные элементы имеют стальное или железобетонное решение, что делает нынешние сооружения абсолютно непригодными для религиозных богослужений. Надо обладать совершенно крокодильей толстокожестью, чтобы не чувствовать весь холод, всю нежизнетворность, заэкранированность этих глухих бункеров, куда не проникает ни один божественный посыл из Царствия Небесного. Никакой истинно верующий человек, находясь под железобетонным перекрытием современных храмов-бункеров, не в состоянии ощутить на себе небесный покров Пресвятой Богородицы. Хотя коренная суть любой религиозной мистерии как раз и состоит в остром ощущении сопричастности себя к таинственной жизни огромного мироздания.
Однако зачем-то ведь возникают, появляются на свет Божий эти помпезные сооружения. Подозреваю, что в основе рождения современных храмов-призраков лежит интеллектуальная беспомощность нашей общественной мысли. Только неумение разглядеть перспективу, явная неспособность общества прогнозировать своё будущее заставляют нас жить с головой, обращённой в прошлое. Мы постоянно
