— Что-то вы плохо выглядите, обросли… Ваши усы вам, ну совсем не идут. Доверьтесь мастеру.
Скиталец намотал косички на палец и резким движением задрал голову врага вверх. Холодный клинок прижался к горлу, отчего атаман завыл на высокой ноте. Молниеносное движение, и косички остались на пальце Скитальца.
— Ну, вот и все. А вы волновались. С вас два-пятьдесят за услуги брадобрея. Ну, пожалуй, с вами закончили. Получите свое имущество и пригласите следующего клиента, — Скиталец со злой улыбкой, больше напоминающей оскал зверя, запихнул косички в рот кочевнику.
В это время наверху раздался крик.
«Волчонок! — пронеслось в голове Скитальца — Не дай бог!»
Сверху донесся странный стук, будто что-то катилось по ступеням.
— Волк, ты жив? Все в порядке? — но ответа не было.
Скиталец хотел было кинуться вверх, но источник звука появился сам — по ступеням к его ногам катилась голова. Немного отлегло от сердца — голова явно еще совсем недавно принадлежала кочевнику. Паренек осваивает-таки свою будущую профессию!
— Видишь, сукин сын, — Скиталец сунул отрубленную голову под нос застрявшему воину. — У моего подмастерья опыта бритья еще мало, иногда лишнего отрежет. Так что радуйся, что попал ко мне. Как, кстати, носик? Не беспокоит?
И Скиталец что было силы врезал кочевнику в и без того уже сломанный нос. За окном послышались крики. Атаман летел вниз с лестницы, сбивая с нее своих товарищей. В конце концов, лестница переломилась пополам и упала на груду людских тел. Здесь пока все. Теперь — к Волчонку.
Парень стоял с мечом в руках, дрожа всем телом, а из проема свисало обезглавленное тело кочевника. У парня, похоже, шок. Не мудрено. Видеть такое, а тем более, совершить! Когда-то он сам точно так же застыл над те-лом товарища, которого казнили совсем другие враги в совсем других горах…
— Спокойно, Волк, спокойно! Очнись! — Скиталец вкатил парню две пощечины и стал трясти за плечи.
— Я…Я… одного — копьем… — забормотал, еле выговаривая сквозь слезы слова, Волчонок. — Он упал с лестницы и копье у меня вырвал… А этот… С ножом… Что мне было делать?
— Ты успокоишься, наконец? — пара новых оплеух особого облегчения не принесла. Юноша уронил меч на пол, сел на ступеньку и закрыл лицо рука-ми. Плечи его сотрясались от тихих рыданий.
— Первый раз вижу плачущего воина! — соврал Скиталец. — А как ты думал, это, по-твоему, легко — убить человека? Одно дело — стрелу пустить, а вот так, лицом к лицу, своими руками. Ты же этим хотел всю жизнь заниматься, или я ошибаюсь? Это же лучше, чем в земле ковыряться? Это — удел сильного?! Это ведь ты сильный, а твой отец просто пахарь? Я правильно говорю, герой? Эй, Принцесса, сюда не ходи, и малого не пускай!
Скиталец совсем не хотел стыдить Волчонка и унижать его перед лицом зазнобы. Просто вид обезглавленного тела, точащего из бойницы и кровоточащего, как водопроводный кран, могло неприятно отразиться на психике девушки и ребенка. Но, уже одно упоминание о Принцессе привело парня в чувства гораздо лучше, чем оплеухи.
— Все, — сказал он, поднимая меч. — Прости. Скиталец. Я готов. Что там кочевники?
— Думаю, дадут нам передышку. Оставайся у бойницы, я тебе копье при-несу.
Скиталец выглянул из своего проема. Воины, кряхтя, поднимались из-под обломков лестницы. Двое кочевников волокли под руки беднягу-атамана. С длинной лестницы тоже спрыгивали воины, отчаявшись пробиться в бойницу, закупоренную их мертвым товарищем. Хан Черный Полоз бегал между ними, пытаясь истошными криками и пенделями вдохновить их на геройские дела. Но получалось плохо — кочевники просто убегали от распоясавшегося господина, прячась за спины друг друга. Чтобы еще больше «поднять» боевой дух воинов, Скиталец швырнул прямо под ноги хану отрубленную голову его человека. После этого даже Полоз махнул рукой и ушел в свой шатер.
Ночь прошла спокойно. Ветра почти не было, и башня не «пела». Осаждающие на изрядном от нее расстоянии проводили обряд кремации своих погибших товарищей. До утра слышались песни, сначала заунывные, а по мере употребления браги, все более громкие и неистовые, переходящие в воинственные танцы. Эти фольклорные угрозы не волновали Скитальца и его товарищей. Они, наконец, смогли как следует выспаться. И не сидя на неудобных ступенях, а в палатке под звездным небом Нолы.
Утро третьего дня осады тоже было вполне спокойным. Враги отсыпались после ночного буйства, и на штурм не спешили. Таран тоже не лязгал у подножия башни. Скиталец решил этим воспользоваться, чтобы обследовать внутренний колодец башни. Если бы удалось найти воду, это было бы не-плохо. Но основные надежды он возлагал на то, что удастся обнаружить подземный ход. Как-то ведь попадали древние в саму башню? Не карабкались же, как он сам, по стенам, обдирая в кровь пальцы и ступни.
Веревка была достаточно прочная — такая и тонну выдержит, не только поджарого альпиниста. И «кошка» крепкая. Не медяшка какая-нибудь — на-стоящая сталь. Бедный хан Черный Полоз! Такие убытки! Скиталец пристроил ее в щель между каменными блоками и опустил конец каната в темный провал колодца. Но спуститься не успел. Снизу снова раздался призывный крик.
— Кто там? Глянь, Волк.
— Опять посланник тебя требует, — сказал юноша.
Пришлось спускаться к нижней бойнице.
— Ну, чего тебе еще? — зло рявкнул Скиталец на кочевника в начищенном шлеме.
— Уважаемый, — поклонившись, вежливо начал посланник. — Пророк хочет с тобой поговорить.
— Опять старая песня? Я не собираюсь спускаться к нему.
— Не вежливо с твоей стороны. Ну, да ладно. Разговор может состояться прямо под стенами башни. Пророк настолько добрый и мудрый, что согласен сам подойти к стене и поговорить с тобой. Он даже согласен на то, что будет слушать тебя, задрав голову. Хоть это оскорбительно по отношению к такому уважаемому человеку, как Великий.
— Ну, хорошо, — согласился Скиталец. — Пусть приходит — поговорим.
— А ты обещаешь, что не причинишь ему зла? Что не выпустишь в него стрелу и не сбросишь на голову камень?
— Обещаю.
— Поклянись!
— Чтоб я сдох!
— Нет, не так. Клянись верховным богом Кумуту, что не причинишь вреда Пророку.
Пришлось Скитальцу прочитать длинную молитву под диктовку послан-ника. Только после этого тот стал, кланяясь, пятиться назад в расположение своего лагеря. Скиталец подождал немного, но Пророк что-то не торопился. Он уже собирался отправиться наверх, и только тут заметил длинноногую мохнатую скотину и восседающую на ней фигуру, закутанную в плащ. Странного всадника окружали воины, вооруженные луками и пращами. Впрочем, к самому подножию они не пошли, а остановились на расстоянии. К башне приблизился один Пророк. Он долго управлял своим транспортным средством, выбирая место, откуда была хорошо видна бойница. Заметив в проеме Скитальца, он поднял руку в приветствии и произнес, напрягая свой хриплый с придыхом голос:
