– Ты что мне лапшу на уши вешаешь! Выход показывай!
– Это и есть выход! – старик чуть не заплакал, приближение призраков пугало его гораздо больше, чем сам Саша, – Это не стена.
– Да? – Саша был одновременно зол и испуган, – Так давай посмотрим!
И с этими словами со всей силы впечатал несчастного старика в то. Что должно было быть проходом, а выглядела как сплошная стена из старого, прогнившего кирпича. К его удивлению, тщедушное тело пролетело сквозь камень, словно его и не существовало. И с той стороны донесся слабый шум упавшего тела и стон старика.
– Гай! – рявкнул Саша, не задумываясь о природе стенки, – В стену, за мной!
Бросив напоследок в противников гранату, Гай кивнул и прыгнул туда, куда ткнул напарник. Удивленный возглас раздался уже за имитацией стены. Кроме того, похоже, он врезался в старика, накрыв его матом. Увернувшись от ближайшего призрака, Саша прыгнул следом.
Сознание возвращалось по кускам, нехотя, лениво и обиженно. Первым вернулась боль, причем сразу во всем теле. Болели руки, ноги и спина так, словно в них натыкали иголок, а потом еще облили кислотой. В голове все шло кругом, мысли никак не хотели вязаться друг с другом, разлетаясь во все стороны при попытке собрать их вместе. Мягко сказать, ему было плохо. Гораздо хуже, чем до того момента, как в него воткнули шприц с лошадиной дозой снотворного. Мысленно пообещав себе набить морду тому санитару, Андрей попытался открыть глаза. Первый раз оказался безуспешным, веки были словно налиты свинцом, постоянно сползая вниз.
И все же надо было вставать. Моргая как вытащенный на свет совенок, Андрей с трудом поднялся на кровати, удивленно оглядываясь вокруг. Это явно был тот самый госпиталь, куда он притащился вместе с раненным, только теперь окружение сильно изменилось, причем не в лучшую сторону.
Во-первых, он был здесь единственным живым. Тела еще были, но разорванные, полусъеденные, располосованные длинными когтями. Кровь была повсюду, куда не падал взгляд, даже на невысоком бетонном потолке. Светильники, подвешенные там, по большей части не работали, будучи разбитыми. Только две или три лампочки, забрызганные запекшейся кровью, как-то освещали весь этот кошмар.
Андрей, разглядывая открывшуюся картину, чувствовал, что его сейчас вырвет. К такому разгрому он еще не привык. К горлу подкатил ком, уже готовясь вывалить наружу содержимое желудка, как неожиданно мозг пронзила единственная мысль, напугавшая гораздо больше, чем все эти превращенные в фарш трупы. Он был невооружен! Сейчас это было страшнее всего. Лучше было выйти голым, но с оружием в руках, чем оказаться с пустыми руками, как он сейчас.
Разглядывая свои пустые руки, Андрей заметил, что так и лежал в своей одежде, с него даже ботинки ни кто не подумал снять. Хотя, судя по той суматохе, что творилась в тот момент, санитарам было не до того. Интересно, а того санитара, что его вырубил, тоже вот так прикончили. Мысль почему-то затесалась среди всего остального, игриво подталкивая к действиям. Немного жаль, а то сам бы добрался и убил бы… как-нибудь по-другому.
Разочарованно оглядевшись, Андрей не увидел нигде даже намека на огнестрельное оружие. Только в его соседа по койке кто-то прямо в грудь воткнул скальпель. До этого его кто-то сильно объел, до костей, со все еще болтавшимися на них кусками мышц и мяса. Нет, прикасаться он к нему не будет.
Секунду подумав, Андрей решил, что оружие все же где-то поблизости. Раненных нередко притаскивали сюда в полном обмундировании, на поле боя ничего не бросали. Так что если оружие после этого не выкидывали, в чем Андрей сильно сомневался, то складывали где-то здесь. Вопрос в другом, почему сами погибшие им не воспользовались? Или госпиталь даже не пытались защищать, бросив монстрам на съедение. Тогда грош цена всему этому поселку. И главное, как он сам смог выжить после всего такого? Почему его не трогали?
Мысли тяжелые, неприятные, отдающие трупным запахом, но все равно лезли в голову, стараясь хоть немного прояснить положение. Только от этих вопросов ситуация запутывалась еще больше, нагнетая и так жуткую обстановку. Больше всего на свете сейчас Андрею хотелось иметь в руках что-нибудь потяжелее. К примеру, «Калашников». После нападения десанта на институт всех работников заставили пройти курс КМБ, так что собрать и разобрать этот автомат, а так же с сотни метров попасть в человека для него не составляло труда. Хотя здесь вряд ли резвились люди.
Если рассуждать логически, то оружие, вероятно, хранили где-нибудь отдельно, но рядом. Таскать его за пару километров санитарам, едва успевавшим справляться с потоком раненных, представлялось маловероятным. Поэтому, надо посмотреть здесь. Может, шкаф какой побольше или отдельная коморка с ровными рядами полок, на которых, поблескивая свежей смазкой, разложены винтовки и автоматы, оставленные пациентами госпиталя. Вдохновленный этой мысль, Андрей встал с кровати, шлепнув подошвами по успевшей застыть кровяной луже.
Идти было страшно. Так страшно, что просто хотелось забиться в какой-нибудь уголок и зажмурится, как маленький ребенок. Андрей даже чувствовал испарину на лбу. Страх жуткой смерти, постигшей всех остальных, полностью овладел Андреем. Слабый свет от двух лампочек, все еще болтавшихся под потолком, не освещал и четверти помещения, выхватывая только отдельные куски картины. Казалось, из любого угла могла появиться опасность, от любой тени могло отделится вполне живое и враждебное существо, достаточно только зазеваться.
А у него не было даже фонарика. Разгрузник, как и автомат и пояс с пистолетами, с него сняли санитары, укладывая на кровать. А вот куда унесли, он точно не знал. И сколько до него идти, тоже было непонятно.
Засмотревшись на особенно темны угол, в котором Андрей на секунду заметил какое-то движение, не заметил оторванной руки, до сих пор сжимавшей пистолет. Нога опустилась прямо на нее, не нашла точки опоры, и на следующем шаге он упал. С грохотом свалившись на бетонный, оббитый пол, покрытый кровью и пылью, ему оставалось только надеяться, что в этот момент на него никто не выпрыгнет.
Никто не прыгнул, даже ни один из трупов не поднялся, как в старых фильмах ужасов, и не попытался его съесть. Поэтому он просто некоторое время лежал, прислушиваясь к собственным ощущениям. От страха сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
Он упал. Поскользнулся, как последний дурак. А вот если сейчас за ним кто-нибудь охотился? Тут же бы и сцапал, пока он валяется, как перевернутая на спину черепаха, глупый и беззащитный. Хотя, подожди. Рука… Пистолет!
