общее направление. Разбитые вдрызг стекла, не облегчали ориентирование.
— Слушай, этот ваш Банан. Он же вроде нейтрал?
— Ну так говорят. На деле был «Пасюком», на них же и продолжает работать, как и вся команда Бр-Рыся. А что?
— Блядь. Он значит тоже идейный. А я надеялся, что он ради денег.
Банан снова решил нанести удар, возможно он понял, что они задумывали, возможно просто не хотел сдаваться или увидел открывшуюся возможность. Подлетев почти в упор, он спрыгнул вниз на крышу, закрепившись на ней видимо при помощи магнитов или присосок на броне. Раздался звук удара по металлу, скребущий и противный. Несколько мгновений спустя, обшивка на потолке задымился и вспыхнула. В салон потек расплавленный металл и провалилось длинное, кривое лезвие, кромка которого пылала ярко, почти ослепив Невского на правый глаз. На сетчатке осталось изображение кривого яркого пятна. С треском лезвие начало двигаться.
Банан был вооружен ксенотехом, настоящим. Его тальвар хоть и не являлся наноклинком, но был способен создавать режущую кромку с плазменным полем. Это было энергозатратно, но он видимо мог себе это позволить. Впрочем, поняв, что возможно это займет слишком много времени, чтобы разрезать достаточное количество крыши, и спрыгнуть внутрь, Банан изменил тактику. В следующие несколько секунд, крыша начала гореть и плавится в нескольких местах, один из термитных зарядов упал внутрь, и вспыхнуло кресло в задней части салона, удушливый дым заволок внутренности машины.
— Надо скинуть его с крыши! Я или ты?!
Тайбофрог поднялся.
— Попробую! По моей команде, открой обе боковые!
Ещё один заряд прогорев упал на сидение, и очередное кресло начало гореть и плавится. Вот-вот очередной заряд термита мог задеть топливопровод, и так поврежденный Вошью.
— Три… Два… Один!
Обе двери распахнулись, и Тайбофрог выпрыгнул на крышу с правой стороны, приземлившись за пределами видимости Сергея. Он что-то крикнул, ветер и шум тлеющих шашек, мешали Невскому понять всю фразу.
—… в Африке… так же…. а, Банан?
На крыше что-то грохнуло, и Тайбофрог слетел на капот, едва не угодив под колёса. Сергей снова отчаянно пытался понять, что можно сделать. Они мчались по набережной, он включил все стробоскопы и сигналы, окружающие машины шарахались в стороны и тормозили. По правой стороне появился здоровенный комплекс стадиона, виднелся мост ведущий к цели. Бензина оставалось меньше трети, из-под капота валил дым. Банан сместился вперед, судя по всему. Тайбофрог, каким-то отчаянным усилием подтянулся, когтями впившись в крошащееся стекло. Невский замахал рукой, показывая, чтобы тот уходил на левую сторону, и повернул в сторону Тучкова моста, одновременно открыв дверь, заклинив её стволом револьвера.
Тайбофрог, прыгнул, повиснув на двери, и не дав Банану шансов понять, что происходит, Невский вывернул на пешеходную дорогу, протаранив рекламную афишу, трубу рекламной тумбы, затем остановку. Основной удар пришёлся на правую часть машины, разогнанный фургон, таранил легкие конструкции, словно слон посудную лавку. Банан удержался, но он был вынужден примагнитится к поверхностям, вместо того чтобы пытаться выкурить их из машины.
Тайбофрог же вцепившись пастью в собственное предплечье, выпрямился, и обдал Банана порцией слизи, приклеив его к крыши. С трудом, амфибия заполз обратно в машину, растянувшись поперёк пола, пока они проскочили Тучков мост, свернули направо и оказались на территории «Рапторов». Банан явно понял куда они направляются, и начал дергаться. Его глайдер летел за ними, как приклеенный, но Сергей не сбавлял скорость и видимо наемник не хотел или не мог покинуть крышу, достаточно быстро. Но поняв, что микроавтобус поворачивает к Серному острову, Банан сдался, его глайдер подлетел ближе, и наемник без сапог, одной перчатки и плаща, прыгнул к своему глайдеру, который мгновенно свернул в сторону реки удаляясь от Васильевского острова.
— Жаль, жаль… Такое подношение пропадает.
Тайбофрог что-то простонал с пола.
— Чего говоришь?
— Говорю, не говори о том, чего не понимаешь!
Как и подозревал Невский, тормоза отказывались работать, поэтому по-прежнему, с сиреной и стробоскопом, они мчались по улицам, едва вписавшись в поворот на мост. Машина на последних каплях бензина довезла их к набережной Макарова и заглохла, остановившись, не доезжая до моста к Серному острову пару десятков метров. Невский осмотрелся.
— Ну что, как покатались?
Тайбофрог поднялся, осунувшийся, скорее серо-зелёный, и отмахнулся.
— Иди нахрен. Что у нас?
— Хвоста вроде нет. Тачка всё. План тот же.
Сергей запер двери и оглядевшись, достал из-под сидения, чемоданчик с личным оружием водителя. Это оказался ОЦ-62, двенадцатого калибра. Присоединив к нему приклад и ремень, Невский повесил его себе на плечо, перезарядил и убрал РШ обратно в кобуру.
Проверил кошелек и запер машину. Не то чтобы это имело какой-то смысл, просто он старался прийти в себя. Адреналин уже перестал бурлить в крови, наступал отходняк. Он снова глотнул из фляжки, чувствуя промозглый питерский ветер, сквозь промокший свитер. К сожалению, заляпанную клеем куртку пришлось бросить где-то в салоне. С пассажирской стороны, на крыше так и остались приклеившиеся к харче Тайбофрога плащ, сапоги и перчатка.
Сапоги были похожи скорее на ботфорты, с металлической подошвой, коротким голенищем, и раструбом, который состоял из отсеков с какой-то машинерией.
— Есть шансы это отодрать?
Тайбофрог глотавший воду из найденной, чудом уцелевшей бутылки, отмахнулся.
— Вы люди, ебёте все что шевелится.
— Тьфу, блядь. Как твою… Штуку растворить.
— Потом. Сейчас толку нет.
Пошарившись по креслам, Невский нашёл себе термоодеяло, одев его на себя вроде пончо, и протянул ещё одно, амфибии. Тот не стал отказываться и завернулся в него. Оба понимали, что оттягивают время, до того, как направятся в парк.
Невский нашёл телефон под панелью. Экран был разбит, но коммуникатор работал. Надиктовав голосовое со своими планами, он убрал смартфон в разгрузку, и прихрамывая из-за отчаянно садонящей лодыжки, направился к парку.
Цель его визита был хорошо видна. Монструозная статуя, на краю острова ближе к Финскому заливу. Гуманоидный дракон, широкоплечий, с монументальными конечностями. Разведя лапищи, он рычал, оскалив зубы в сторону потенциальной угрозы. Бетон был обветренным, потрескавшимся от неласковой питерской погоды. Казалось, он бурлит и сотрясается, от заключенной внутри мощи. Девятиметровый монумент, блёклое подобие, величия одного из самых опасных талантов Петербурга. Бетонная глыба, памяти жертв нападению на город в 2013, памятник, который бросал вызов общественной морали. Создание, изображённое на нем, когда-то возможно было человеком. Если верить данным, оно было преступником.
Но однажды, потеряв человечность и оставаясь преступником, оно встало между городом и множеством самых опасных тварей, которые его разрушали. Многие с
